Он коснулся одного их восьминогих значков — и застыл. Что бы ни следило за ним, оно перестало просто наблюдать. Нет, теперь его изучали холодным взглядом охотника, взирающего на добычу. Меч затрепетал в руке, скрытый в оружии демон безмолвно завопил, предупреждая. Маг резко развернулся, полоснув клинком по теням. Теням, у которых росло слишком много ног, слишком много глаз.

В темноте кто-то заговорил.

Жуткий голос скрежетнул по стенкам души Юдхака, заставив его вздрогнуть. Голос не принадлежал мыслящему существу, это говорила сама стихия. Маг отшатнулся и затряс головой, отчаянно пытаясь освободить разум. Но голос продолжал вгрызаться в сознание, отшелушивая мысли слой за слоем. Колдун попробовал сопротивляться, но сила оказалась слишком мощной. Это место принадлежало ей, как и все подобные ему места.

Колдун упал на колено, торопливо выцарапывая символы на грубой древесине пола. Голос стал чуть тише. Когда же был вырезан последний знак, голос ослаб, превратившись в отзвук далекой грозы. Но не рассеялся. Тяжело дыша, Юхдак попытался собраться с мыслями.

За ним наблюдали пауки. Сотни пауков. В основном маленькие, не больше пальца, но попадались среди них и размером с кулак. Все они висели на паутине, уставив на него мерцающие глаза. И нечто следило за ним — через них всех. Колдуна пробрал озноб, когда он осознал, с чем столкнулся. Паучий Бог. Не совсем настоящий бог, но все же властелин тех мест, в которых он решит раскинуть свою паутину. Мест, подобных этому.

Настоящий бог или нет, он такой же хищник, как Великий Король. И почти так же опасен.

Юхдак постарался сохранять спокойствие. Паниковать нет смысла. Бежать — значит унизиться. Нужно подумать. Чтобы…

Тяжесть божественного внимания внезапно сместилась. Во мраке послышалось знакомое карканье и хлопанье крыльев. Поток птиц хлынул в коридор и обрушился на пауков. Вороны кружили над чародеем тайфуном когтей и перьев, и Юхдак почувствовал, что Паучий Бог отступает — с инстинктивной осторожностью зверя, столкнувшегося с чем-то новым.

А потом пауки исчезли, удрали в темные закоулки, отправились на поиски другой жертвы. Перед колдуном, протягивая руку, стояла предводительница стаи.

— Ты ранен? — спросила она, помогая ему подняться.

— Ранена лишь моя гордость. Как стая?

Она пожала плечами:

— Мы летаем. Харадронцы — нет. На все воля Великого Ворона. — Женщина разглядывала паутину. Впервые маг уловил в ее голосе проблеск эмоций. — Мы навлекли на себя гнев чего-то древнего. Оно отступило, но еще близко.

— Паучий Бог, — сказал Юхдак. — Грань Горкаморки. — Он замешкался. — Я так думаю.

Соблазн запретного знания дразнил его. Хотелось изучить это место — и присутствие, которое он ощутил здесь. Распустить нити паутины и посмотреть, что притаилось в ее центре. Но некоторые коконы все же лучше не трогать…

Он провел рукой и пробормотал несколько слов. Воздух запульсировал — и чувства колдуна затрепетали в такт. Он улавливал магию копья, пропитавшую древнюю древесину, точно сырая гниль. Оружия эти благословлены богами, выкованы в огне божьего гнева и закалены в крови. Их не укрыть способами смертных. Надолго, по крайней мере.

— Сюда, — показал он.

— Оно здесь? — спросила женщина-ворон, сжимая в руке меч. Ее воины уже окружали чародея, незаметно переменив облик. Черные глаза выжидающе сверлили его.

— Должно быть, — осторожно сказал Юхдак. — Где Кел? Близко?

— Не слишком, — ответила предводительница стаи. — Из-за нас он сбился с пути, заступив дорогу другому искателю. Выживший станет легкой добычей. — Она убрала меч в ножны. — Надо двигаться дальше.

Она скользнула взглядом по тяжелым складкам паутины на стенах. Пауки собирались снова.

Юхдак кивнул.

— Сейчас.

Он вытянул руку над трупом убитого грота и произнес три коротких слова. Подобие пара поднялось над тощим телом — последние воспоминания и мысли мертвого существа, застрявшие в остывающей плоти. Чародей быстро вылепил из них отдаленное подобие паука и отпустил на волю. Мерцающий белесый арахнид заспешил прочь.

— Идем. Он приведет нас безопасной дорогой к нашей цели.

Спуск оказался труден и занял больше времени, чем предполагал Волькер. Чем ниже, тем гуще и жарче становился воздух, и запах зеленокожих делался сильнее. Судя по всему, Окену и его отряду пришлось несколько раз отбивать нападения. Мертвые пауки висели, запутавшись в паутине, рядом со своими зеленокожими всадниками. Но гибли не только они: на конце одного из тросов обнаружился пронзенный стрелами дуардин — невысокий даже для своего рода, с бородой, выкрашенной в ярко-зеленый цвет по причинам, унесенным им в забвение.

— Несколько дней, — пробормотала Ниока, осматривая тело. — Совсем недавно. — Она подняла взгляд на остальных. — Он посещал Либрарию Вурмис вместе с Океном.

Волькер тоже опустился на колени рядом с трупом, но Зана схватила его за руку:

— Не трогай. Если тут зеленокожие похожи на гротов из Бассейна Жидкого Серебра, они мажут оружие ядом. Нет смысла рисковать.

Оружейник неохотно встал и огляделся. Он не знал, чего ожидал по прибытии на место. Точно большего, чем яма, подобная горловине огромного бака или вертикальной шахты, занимающей центр просторного зала.

— Это подпол? — спросил он. В необычном пространстве даже голос прозвучал странно.

Покои представляли собой шестигранник, на каждой стороне которого были изображены, по-видимому, важнейшие события из истории ложи, от ее основания до рождения первого рунного сына, а все грани обращены к яме. Над ней нависали огромные цепи, соединенные системой блоков, крепящихся к выгнутому многогранному потолку. Механизм, управляющий системой, громоздился рядом, теперь его окружали ряды кольев, увенчанных черепами воинов-огнеубийц в тусклых шлемах.

Колья стояли везде, а тяжелые, удушающие саваны паутины нависали над головами. Лугаш, идущий первым по кошмарному полю смерти, совсем съежился.

— У зеленокожих забавные представления о призраках и смерти, — тихо сказала Зана, разглядывая один из черепов. — Они, похоже, считали, что воздают им честь, а не оскверняют.

— Почему они все смотрят на шахту? — пробормотала Ниока. — Глядите — ни один не повернут лицом наружу. Как будто… — Она нахмурилась. — Как-будто поклоняются чему-то.

— Они погибли, защищая подпол, — хрипло произнес Лугаш. — Некоторые, верно, выжили, бежали тайными тропами, прихватив, что могли. Но остальные держали здесь оборону. — Лицо его отвердело и казалось тоже вырезанным из дерева. — Сколько же раз мы должны умирать так, отец? — внезапно громко воскликнул он и задрал голову, потрясая оружием. — Сколько раз должны умереть твои сыновья и дочери, защищая развалины, оставленные тобой в наследство?

Волькер проследил за его взглядом. Наверху, едва различимое под паутиной, находилось резное изображение того, кто мог быть только Гримниром. Хмурый бог как бы охранял подпол — или то, что от него осталось. Лугаш тряхнул головой и тихо выругался.

— Они даже не взяли его.

— Что? — Волькер подошел к краю чана и глянул вниз. В глубине что-то поблескивало. Он опустил фонарь ниже, и свет упал на другой бок шурфа, выхватив заодно из тьмы еще больше кольев. И еще больше черепов. Все смотрели на яму.

— Это старый способ, в наши дни им почти не пользуются. Золото ложи хранят на чаше весов. Если чаша слишком легкая, ложа понимает, что пора выходить на тропу войны. Если слишком тяжелая, то ложе пора отсылать сынов и дочерей, чтобы они создали новые ложи. Ровное пламя горит дольше. — Лугаш посмотрел вверх. — Цепи разрублены — видите? Золото провалилось в недра дерева, откуда достать его ой как нелегко. Последний поступок рунного отца этого места, полагаю.

— Ну, для паучьих наездников это было бы проще простого. — Зана тоже заглянула за край ямы. — Хотя что эти маленькие дикари знают о золоте?