– В соответствии с положениями Женевской конвенции военнопленные...

– Мне прекрасно известен моральный кодекс, – сказал Смедли-Тейлор, стараясь отводить глаза от столбов, стоящих через равные промежутки вдоль хижины. – Если вы считаете, что здесь есть радио, пожалуйста, сделайте обыск. Или если вы знаете, где оно, пожалуйста, возьмите его, и дело будет сделано. У меня очень много дел сегодня.

– Ваша обязанность исполнять закон...

– Моя обязанность – исполнение цивилизованного закона. Если вы ссылаетесь на закон, вы должны сами исполнять его. Дайте нам пищу и медикаменты, которые нам положены!

– Когда-нибудь вы зайдете слишком далеко, полковник.

– Когда-нибудь я умру. Возможно, от апоплексического удара, пытаясь выполнять смехотворные правила, введенные некомпетентной администрацией.

– Я доложу генералу Шима о вашей дерзости.

– Извольте. А потом спросите его, кто распорядился, чтобы каждый человек в лагере ловил ежедневно двадцать мух, чтобы их собирали, пересчитывали и чтобы я ежедневно приносил их в ваш офис.

– Ваши старшие офицеры постоянно жалуются на увеличение смертных случаев от дизентерии. Мухи – разносчики дизентерии...

– Вам не следует напоминать мне о мухах и количестве смертей, – резко сказал Смедли-Тейлор, – дайте нам химические препараты и разрешите очистить окружающую территорию. Таким образом мы будем контролировать здоровье всего острова Сингапур.

– Пленным не положено...

– Это ваша норма на дизентерию не экономична. Это ваша норма на малярию высока. До того как вы пришли сюда, на Сингапуре не было малярии.

– Может быть. Но мы победили вашу тысячную армию и тысячами взяли вас в плен. Ни один мужчина, дорожащий своей честью, не позволит, чтобы его взяли в плен. Все вы животные, и обращаться с вами нужно соответственно.

– Я знаю, что есть японцы, которых взяли в плен на Тихом океане.

– Откуда вы это знаете?

– Слухи, капитан Иошима. Знаете, как это бывает. Явно ложные. Ложью является и то, что японских кораблей уже нет на морях, и то, что Японию бомбили, и то, что американцы захватили Гуадал-канал, Гуам, и Рабаул, и Окинаву, и то, что они сейчас готовы атаковать Японские острова...

– Вранье! – Иошима схватился за свою саблю самурая у пояса и на дюйм вытащил ее из ножен. – Вранье! Императорская японская армия выигрывает войну и скоро захватит Австралию и Америку. Новая Гвинея в наших руках, и японская армада как раз сейчас на пути в Сидней.

– Несомненно, – Смедли-Тейлор повернулся спиной к Иошиме и оглядел хижину. К нему были обращены белые лица. – Пожалуйста, выйдите на улицу, – тихо приказал он.

Его приказ был молчаливо выполнен.

Когда хижина опустела, он повернулся к Иошиме.

– Пожалуйста, делайте обыск.

– А если я найду радио?

– Все в руках Божьих.

Как-то сразу Смедли-Тейлор почувствовал груз своих пятидесяти четырех лет. Он сгибался под гнетом своей ответственности. Он с радостью приносил пользу и рад был оказаться здесь как раз вовремя, когда он был нужен, и рад был выполнить свои обязанности. Но теперь ему предстояло найти предателя, а когда найдет, должен будет наказать его. Этот человек заслуживал смерти, потому что, если приемник будет обнаружен, Девену придется умереть. «Господи, хоть бы его не нашли, – думал он в отчаянии, – это ведь единственная ниточка, связывающая нас с остальными миром. И если есть Бог на небесах, пусть Он не позволит найти приемник. Пожалуйста».

Но в одном Иошима был прав. У него не хватило мужества умереть как подобает солдату – либо в бою, либо при побеге. Он жив, но его мучила память, память о том, что алчность, жажда власти и ложь были причиной поражения на востоке и неисчислимых сотен тысяч бессмысленных смертей.

«Но если бы я умер, – думал он, – что бы было с моей милой Мейси, и сыном Джоном, который служил в уланах, и сыном Перси, который служив в авиации, и Труди, которая так рано вышла замуж, так рано забеременела и так рано овдовела. Никогда я не увижу их, не дотронусь до них и не почувствую вновь тепло дома».

«Все в руках Божьих», – снова сказал он, но как и он сам, слова эти были старыми и очень грустными.

Иошима отрывисто отдавал приказания четырем охранникам. Они оттащили койки из углов хижины и расчистили место. Затем втащили на это место койку Девена. Иошима зашел в угол и стал рассматривать стропила и крышу и необработанные доски под ней. Он обыскивал тщательно, но Смедли-Тейлор вдруг понял, что для него даже лучше, что он знает место, где находится тайник.

Он вспомнил вечер, когда много месяцев назад они пришли к нему. «На вашу ответственность, – сказал он тогда. – Если вас поймают, значит, поймают, и это будет концом. Я не смогу сделать ничего, чтобы помочь вам. Ничего». Он позвал Девена и Кокса и сказал спокойно: «Если приемник обнаружат, попытайтесь не впутывать в это дело других. Попробуйте какое-то время продержаться. Потом вы должны будете сказать, что это я приказал вам сделать приемник. Я приказал вам сделать это». Потом он отпустил их, благословил на свой лад и пожелал им удачи.

И вот теперь все они терпели неудачу. Он с нетерпением ждал, когда Иошима начнет осматривать столб, ему была противна мучительная игра в кошки-мышки. Он чувствовал скрытое отчаяние людей, стоящих на улице. Ему оставалось только ждать.

Наконец и сам Иошима устал от игры. Его раздражала вонь в хижине. Он подошел к койке и тщательно обыскал ее, рассматривая сантиметр за сантиметром. Но не видел никаких распилов. Нахмурившись, он еще раз обошел ее, трогая дерево длинными чуткими пальцами. И ничего не нашел.

Сначала он подумал, что его дезинформировали. Но поверить в это он не мог, потому что информатору еще не заплатили.

Он пролаял команду, и корейский охранник отстегнул штык и передал его Иошиме рукояткой вперед.

Иошима постучал по бревну, прислушиваясь к глухому звуку. Ага, ну вот он и нашел его. Постучал снова. Снова глухой звук. Но щелей найти он не мог. Со злостью он ткнул штыком в дерево.

И крышка отвалилась.

– Ну вот.

Иошима был счастлив, что нашел радио. Генерал будет доволен. Так доволен, что, может быть, переведет его в боевую часть, потому что его Bushido[14] восставал против того, чем он занимался – оплачивать информаторов и общаться с этими скотами.

Смедли-Тейлор шагнул вперед, потрясенный остроумным устройством тайника и терпением человека, делавшего его. «Я должен как-то выгородить Девена, – думал он. – Это мой долг, который превыше служебного долга. Но что я могу сказать?»

– Кто хозяин этой койки? – спросил Иошима.

Смедли-Тейлор пожал плечами и притворился, что он тоже хочет это выяснить.

Иошиме было жаль, правда жаль, что у Девена только одна нога.

– Не хотите ли сигарету? – сказал он, протягивая ему пачку «Куа».

– Благодарю, – Девен взял сигарету и предложенный огонь, но не почувствовал вкуса курева.

– Как ваше имя? – спросил Иошима вежливо.

– Капитан Девен, пехота.

– Как вы потеряли ногу, капитан Девен?

– Я... я подорвался на мине. В Джохоре, к северу от шоссе.

– Это вы сделали радио?

– Да.

Смедли-Тейлор забыл свой собственный страх, вызывающий испарину.

– Я приказал капитану Девену сделать его. Я несу за это ответственность. Он выполнял мой приказ.

Иошима глянул на Девена.

– Это правда?

– Нет.

– Кто еще знает о радио?

– Никто. Это была моя идея, и я сделал его. Один.

– Прошу вас сядьте, капитан Девен.

Потом Иошима презрительно кивнул в сторону Кокса, который сидел, всхлипывая от ужаса.

– Как его имя?

– Капитан Кокс, – ответил Девен.

– Посмотрите на него. Отвратительно.

Девен затянулся сигаретой.

– Мне так же страшно, как и ему.

– Вы контролируете себя. Вы храбрый человек.

– Я боюсь даже больше, чем он. – Девен неловко дохромал до Кокса, с трудом сел рядом с ним. – Все в порядке, старина, – сказал он сочувственно, положив руку на плечо Кокса. – Все в порядке.