– Что?

– Именно так. Он там, под моей хижиной, без единого пятнышка. Сволочи, вот что это такое! Ни один австралиец не украл бы ящик, чтобы потом свалить его под моей хижиной. Нет, сэр. Должно быть, это англичане или янки.

– Кто?

– Не знаю. Но моих парней там точно не было. Честное слово.

– Я верю. Но ты можешь пустить слух, что назначено вознаграждение в тысячу баксов тому, кто представит доказательства о мерзавце, который украл мой ящик. – Кинг полез под подушку и намеренно вытащил пачку денег, что отдал Чен Сен при завершении сделки. Он отсчитал триста долларов и протянул их Тимсену, который широко раскрытыми глазами смотрел на толстую пачку. – Мне нужен сахар, кофе, масло – может быть, еще один или два кокосовых ореха. Ты ускоришь это?

Тимсен взял деньги, не отрывая глаз от оставшейся части.

– Ты завершил дело, верно? Честное слово, я не верил, что ты сможешь это сделать! Но ты сделал, верно?

– Конечно, – беспечно сказал Кинг. – Я заработал достаточно, чтобы прожить месяц или два.

– Целый год, приятель, – пробормотал ошеломленный Тимсен. Он медленно пошел к выходу, потом оглянулся и внезапно рассмеялся. – Тысячу, говоришь? Я думаю, это подействует.

– Да, – согласился Кинг. – Это вопрос времени.

Через час известие о вознаграждении распространилось по лагерю. Тысячи глаз стали смотреть на мир с новым интересом. Уши ловили шепот ветра. Люди копались в памяти, думали, думали... Тысяча ждала счастливчика.

Той ночью, проходя по лагерю, Кинг, как никогда раньше, чувствовал на себе ненавистные, завистливые и напряженные взгляды. От этого ему становилось радостно и даже больше, чем радостно. Он знал, что теперь всем известно – у него есть толстая пачка денег. Таких денег нет ни у кого, он единственный, кто действительно заработал эти деньги.

Семсен искал встречи с ним, и Брент искал, и многие другие. И хотя ему было отвратительно их раболепие, однако это доставляло невыразимое удовольствие, ведь впервые они унижались публично. Он прошел мимо хижины военной полиции, и даже Грей, стоявший снаружи, ответил на его четко отданное приветствие, не остановил, не обыскал. Кинг улыбнулся про себя, зная, что даже Грей думает о пачке денег и о вознаграждении.

Ничего не могло сейчас задеть Кинга. Пачка денег была гарантом его безопасности, жизни и силы. А она была только у него.

На этот раз Иошима подкрался тихо и быстро. Он явился в лагерь не как обычно, по дороге, а в сопровождении охранников пролез через проволоку, и когда Питер Марлоу заметил первых охранников, барак уже был окружен, и бежать было некуда. Мак сидел под противомоскитной сеткой, слушая новости, когда Иошима ворвался в барак.

Питера Марлоу, Ларкина и Мака загнали в один угол. Потом Иошима взял наушник и послушал. Радио все еще работало, и он услышал конец передачи последних известий.

– Очень ловко, – одобрил он, откладывая наушник. – Назовите, пожалуйста, ваши имена.

– Я полковник Ларкин, майор Маккой, капитан авиации Марлоу, – представил всех Ларкин.

Иошима улыбнулся.

– Хотите закурить? – он предложил пачку «Куа».

Каждый из них взял по сигарете и прикурил у Иошимы. Курили в молчании.

– Отключите радио и идите со мной.

Пальцы Мака дрожали, когда он наклонился над приемником. Он нервно оглянулся, когда из ночи возник другой японский офицер. Он взволнованно шептал что-то на ухо Иошиме. Минуту тот смотрел на него, потеряв дар речи, потом рявкнул на охранника, стоявшего у дверей, и торопливо ушел вместе с офицером и остальными охранниками.

– В чем дело? – спросил Ларкин, не спуская глаз с охранника, который держал их под прицелом винтовки.

Мак стоял около кровати над приемником. Колени его тряслись, он едва дышал. Справившись с волнением, он хрипло сказал:

– Мне, кажется, я знаю. Это из-за новостей. У меня не было времени рассказать вам. Мы... мы сделали новую бомбу. Атомную. Вчера в девять пятнадцать утра ее сбросили на Хиросиму. Весь город уничтожен. Сказали, что число жертв измеряется сотнями тысяч – мужчины, женщины и дети!

– О, Господи!

Ларкин сел. Часовой не ожидал такого нахальства и чуть было не спустил курок. Мак крикнул ему по-малайски:

– Подожди, он ведь просто сел!

– Все садитесь! – прокричал часовой в ответ, ругая их по-малайски. Они выполнили приказ. Тогда он примирительно сказал:

– Вы, придурки! Осторожнее, когда двигаетесь – я отвечаю за вас. Оставайтесь там, где сидите. И не двигайтесь! Я буду стрелять без предупреждения.

Они сидели молча. Через некоторое время сон сморил их. Они спали беспокойным некрепким сном под резким светом электрической лампочки, отгоняя москитов.

На рассвете часового сменили. Трое друзей по-прежнему сидели в хижине. Мимо барака по тропинке ходили люди, но они старались не смотреть в их сторону и держались подальше от хижины.

День под знойным небом был унылым. Он тянулся долго. Бесконечно долго по сравнению с обычным днем.

В полдень они увидели, как к часовому подошел Грей и отдал ему честь. В руках он держал два котелка.

– Можно дать им? – Он открыл котелки и показал часовому еду.

Тот пожал плечами и кивнул головой.

Грей пересек веранду и поставил еду на входе. Глаза его покраснели, а взгляд пронизывал арестованных.

– Извините, еда холодная.

– Пришли позлорадствовать, Грей, старина? – сказал в ответ Питер Марлоу с невеселой улыбкой.

– Мне не доставляет удовольствия видеть вас арестованными. Да, я хотел поймать вас, но за нарушение законов. Но вас арестовали за то, что вы рисковали жизнью ради нас. Вам просто чертовски везет, ведь вы уходите в сиянии славы.

– Питер, – прошептал Мак, – отвлеките часового.

Питер Марлоу встал и быстро прошел к выходу. Он отдал честь часовому и попросил разрешения пройти в уборную. Часовой показал на землю около барака. Питер Марлоу присел на корточки в грязи и облегчился, ненавидя себя зато, что делает это на виду у всех. Хорошо, что ему не пришлось делать это в хижине!

Пока часовой следил за Питером Марлоу, Мак шепотом пересказывал новости Грею, который побледнел от страха. Грей встал, кивнул Питеру Марлоу и отдал честь часовому. Тот указал на кучу, покрытую мухами, и приказал Грею вернуться с ведерком и прибрать.

Грей передал новости Смедли-Тейлору, который шепотом рассказал остальным. Вскоре все в Чанги знали (задолго до того, как Грей нашел ведерко, убрал кучу и поставил для них другое ведерко).

Смертельный ужас парализовал лагерь. Ужас перед ответными мерами.

На закате часового сменил Шагата. Питер Марлоу пытался заговорить с ним, но тот молча загнал его штыком в комнатушку.

– Я не могу говорить с тобой. Ты был пойман с радио, которое запрещено. Я пристрелю даже тебя, если один из вас попытается сбежать. Я не хочу стрелять в тебя. – И он повернулся спиной к двери.

– Честное слово, – сказал Ларкин. – Я хотел, чтобы они нас кончили прямо сразу.

Мак поглядел на Шагату.

– Сэр, – сказал он, показывая на свою кровать, – я прошу тебя сделать мне одолжение. Можно мне отдохнуть, пожалуйста? Я мало спал ночью.

– Конечно. Отдыхай, пока у тебя есть время, старик.

– Благодарю тебя. Да будет мир с тобой.

– И с тобой тоже.

Мак подошел к кровати и лег. Он положил голову на подушку.

– Радио все еще подключено к сети, – сообщил он, стараясь говорить спокойно. – Это музыкальная передача. Я хорошо слышу.

Ларкин увидел наушник около головы Мака и неожиданно рассмеялся. Они все начали смеяться. Шагата направил на них винтовку.

– Хватит, – закричал он, напуганный смехом.

– Извини, – попросил Питер Марлоу. – Это нервное, ведь мы стоим на краю вечности.

– Вы действительно стоите на краю могилы. Нужно быть полным дураком, чтобы пойти на нарушение закона. Но я надеюсь, что у меня хватит мужества смеяться, когда придет мое время. – Он бросил в комнату пачку сигарет.