Даника посмотрела на своих детей, и те, как один, сердито нахмурились. Однако они не могли отрицать очевидное: даже если им повезет добраться до уцелевших запасов провизии в Храме Парящего Духа, этого хватит ненадолго.

В конце концов, они договорились подождать еще две ночи, и к тому времени все, даже Ханалейса, убедились, что отец вряд ли к ним вернется.

На третье утро печальная процессия отправилась в путь. Стоявшая во дворе повозка не слишком пострадала, и пятеро искусных дворфов быстро привели ее в порядок. Их настроение немного улучшилось, когда в дальнем коридоре храма обнаружились перепуганные и голодные, но живые и здоровые мулы, сохранившие свои волшебные подковы.

Отряд медленно спустился к разрушенному и покинутому Кэррадуну, а потом свернул на север, к Мифрил Халлу. Они были готовы к встрече с врагами в предгорьях Снежных Хлопьев и не ошиблись, но объединенным силам пятерых дворфов, семейства Бонадьюс и двоих дроу не были страшны никакие полчища ползунов, гигантских летучих мышей и даже ночных странников.

Обратный путь они проделали без особой спешки, и через два десятка дней группа пересекла реку Сарбрин и вступила в Мифрил Халл.

Той ночью сгорбленный и смирившийся Король Призраков Кэддерли снова обходил вокруг Храма Парящего Духа.

И так каждую ночь, во веки веков.

Вокруг Кэтти-бри клубились вихри серого тумана, застилавшие все перед глазами. Отрывочные образы, ужасные по большей части, раздражали ее чувства, толкали от одного воспоминания к другому, пробуждали ощущения прошлой, знакомой жизни.

Но потом все снова затягивало плотной дымкой.

И вдруг Кэтти-бри заметила в постоянно движущемся океане далекую точку, словно твердую опору или брошенную с противоположного берега веревку. Руками и мыслями она потянулась к этой опоре и, к своему удивлению, смогла до нее дотронуться. Она оказалась твердой и гладкой, как слоновая кость.

Облака тумана закружились, стали расходиться от этой точки, и вскоре взгляд Кэтти-бри прояснился впервые за последние несколько дней. Она взглянула на спасительную опору, увидела прямой рог. Потянулась к нему.

Единорог.

— Миеликки, — ахнула Кэтти-бри.

Сердце застучало чаще. Она попыталась избавиться от растерянности и вспомнить, что же произошло.

Нить распадающейся Пряжи! Она припомнила, как магическая нить коснулась ее и ранила.

И нить еще здесь, она внутри ее. Серые облака разошлись по сторонам, оставаясь лишь на границе поля зрения.

— Миеликки, — повторила она, нисколько не сомневаясь, что рядом с ней стоит богиня.

Единорог склонил голову и припал к земле, приглашая Кэтти-бри сесть верхом.

Сердце забилось так сильно, что угрожало выскочить из груди. При мысли о том, что должно было последовать дальше, глаза женщины наполнились слезами, и она попросила об отсрочке.

Единорог посмотрел на нее, и в его больших темных глазах мелькнуло сочувствие. Затем он выпрямился и отступил на один шаг.

— Дай мне только одну ночь, — прошептала Кэтти-бри.

Она босиком выбежала из комнаты и распахнула дверь в соседнюю спальню, так хорошо ей знакомую. Здесь она жила с Дзиртом.

Он лежал на кровати, забывшись беспокойным сном. Кэтти-бри, развязав пояс своей волшебной блузы, сбросила ее на пол и скользнула в постель.

Дзирт проснулся, повернулся, и она встретила его страстным поцелуем. Переполнявшие их чувства нашли выражение в крепких объятиях, и они любили друг друга, пока не упали, совершенно обессилев, но все так же не размыкая рук.

Дыхание Дзирта стало более размеренным и спокойным, а Кэтти-бри через некоторое время услышала в закрытую дверь негромкий стук рога. Она поняла, что Миеликки погрузила Дзирта в глубокий сон.

И зовет ее навстречу судьбе.

Она осторожно освободилась из объятий Дзирта, приподнялась на локте и поцеловала мужа в ухо.

— Я всегда буду любить тебя, Дзирт До’Урден, — прошептала Кэтти-бри. — Я ни о чем не сожалею в своей жизни, потому что узнала тебя, и ты наполнил мое существование глубоким смыслом. Спи спокойно, любимый.

Она выскользнула из постели, потянулась за блузой, но передумала и открыла шкаф. Там она нашла платье, подаренное ей леди Аластриэль, — белое, с широкой длинной юбкой, с воланами и оборками, но без рукавов и с глубоким вырезом, даже без пояса. Это одеяние было сшито так, чтобы развеваться при каждом движении, чтобы очаровывать, а не скрывать красоту ее тела.

На плечи она набросила черный плащ с капюшоном, спускавшийся до самого пола.

Кэтти-бри вышла из спальни босиком. Обувь ей больше не потребуется.

Единорог уже ждал ее, но не стал возражать, когда она повела его вглубь тускло освещенного коридора, еще к одной спальне. Там лежал Реджис — измученный, истощенный, удерживаемый в этой жизни только непрекращающимися заботами преданных жрецов Мифрил Халла. Один из них и сейчас сидел в кресле у кровати хафлинга и крепко спал.

Кэтти-бри не стала развязывать путы, удерживающие руки и ноги Реджиса, поскольку все это она оставляла здесь. Реджис освободился от своей смертной оболочки, и женщина, всегда бывшая ему верным другом, бережно взяла его на руки. Он негромко застонал, но Кэтти-бри зашептала ему на ухо, и ее дыхание, наполненное магией Миеликки, успокоило хафлинга.

В коридоре единорог снова опустился на колени, Кэтти-бри села боком ему на спину, и они отправились в путь.

Дзирта разбудил знакомый голос, вот только ужас, звучавший в его крике, слишком сильно противоречил удивительной теплоте прошедшей ночи.

Но если отчаянный вопль Бренора не смог до конца разрушить сонное заклинание, то представший перед глазами образ, словно продолжавший восхитительный сон, сделал это наверняка.

Рядом с ним, в его кровати, лежала Кэтти-бри. Ее глаза были закрыты, а лицо светилось безмятежным спокойствием, словно она спала.

Но это был не сон.

Дзирт выпрямился, широко раскрыв глаза, задыхаясь и весь дрожа.

— Кэтти! — крикнул он. — Кэтти, нет! — Он нагнулся над холодным неподвижным телом, поднял на руки, прижал его к себе. — Нет, нет, вернись, Кэтти-бри!

— Эльф! — Бренор уже не кричал, а отчаянно вопил. Такой безысходности в голосе уравновешенного и сдержанного дворфа Дзирту еще никогда не приходилось слышать. — О боги! Эльф!

Дзирт опустил тело Кэтти-бри на кровать. Он не знал, что делать — обнять ее, попытаться вдохнуть в нее жизнь или целовать ее похолодевшее лицо. Он совсем растерялся. Но третий крик Бренора заставил его скатиться с кровати и выглянуть за дверь.

Позабыв одеться, весь в испарине, Дзирт бросился по коридору к Бренору. Король дворфов, пошатываясь, нес на дрожащих руках безжизненное тело Реджиса.

— Ох, эльф.

— Бренор, Кэтти-бри… — заикаясь, прошептал Дзирт, но Бренор не дал ему договорить:

— Она вместе с Пузаном на этой проклятой лошади!

Дзирт ошеломленно взглянул на него, а Бренор кивком указал на коридор и поплелся к ближайшему пересечению туннелей. Дзирт бережно поддержал его, и они вместе свернули за угол. Увиденная картина объясняла отчаяние, прозвучавшее в крике Бренора.

Единорог увозил сидевшую боком на его спине Кэтти-бри с Реджисом на руках. Ни необычный скакун, ни женщина не оглянулись, несмотря на то, что дроу и дворф попытались их догнать и громко окликали.

Коридор дальше резко уходил в сторону, но единорог не повернул.

Он прошел прямо сквозь стену и пропал из виду.

Дзирт и Бренор, запыхавшись, прислонились к стене и открывали рты, но не могли подобрать слов.

Позади послышался топот ног. На крики короля выбежали другие дворфы, а также Джарлакс. При виде мертвого тела Реджиса на руках Бренора многие горестно вскрикивали. Хафлинг долгие годы верно служил клану, управляя Мифрил Халлом, а также был преданным советником его короля.

Джарлакс предложил Дзирту свой плащ, но был вынужден набросить его на плечи дроу, обезумевшего от горя. Спустя несколько мгновений Дзирт обратил внимание на стоявшего рядом Джарлакса, неожиданно схватил его за рубашку и прижал спиной к стене.