– Пройдемте со мной, госпожа, – бросил он, кивнув странный взгляд на Шейну.

А затем бодро засеменил впереди. Блондинка тем временем подошла ко мне ближе и прошептала:

– Будь осторожнее с княжичем.

Холодок прошел по спине.

– Почему?

– Да, я плохо разбираюсь в мужиках, но таких, как он, вижу насквозь. Он своеволен, жесток и очень опасен.

Это подозрительно совпадало с моими собственными впечатлениями от племянника господаря. Но, несмотря на все это, я почти жаждала узнать, чего же он хочет на самом деле.

Сегодня Настурция подготовила для меня новый наряд. Дурной тон – являться во дворец в одном и том же туалете дважды. И по этому случаю было выбрано нежно кремовое платье, вышитое цветами. Одно оставалось неясным: зачем во время сборов я распахнула на груди тонкую сетку, которая должна была прикрывать декольте?

Как только эта мысль окончательно оформилась в голове, я попробовала стянуть складки ткани обратно, чувствуя, что к моим действиям вновь примешались желания Аллегрион. Но первоначальный строгий фасон уже было не вернуть. Грудь оставалась видна.

Я пожала плечами, стараясь взять себя в руки. Мне нужно научиться полностью управлять своим телом. Или пройти, наконец, оставшиеся шаги к слиянию с драконом. Потому что, выходит, некоторые мелкие поступки, которые я делаю, тело выполняет автоматически, следуя привычкам драконши. А я этого даже не замечаю. Будь то трава Змеевика, которую мне не так давно захотелось пожевать, или, вот, глубина выреза, которую я неосознанно изменила.

– Как ты после приема у господаря? – спросила я тихо у Шейны, чтобы хоть как-то отвлечься.

Девушка некоторое время недоуменно молчала, словно и не понимала, с чего это я с ней разговариваю.

– Что ты имеешь в виду? – тихо переспросила она, нервно ухватив подол дешевого платья.

– Там за столом сидел твой отец, насколько я понимаю, – медленно проговорила я, стараясь подбирать слова.

– Ах, да, ты про это… – протянула девушка. – Нормально. Я не видела его слишком много лет. Двадцать, двадцать пять – не знаю. Он даже в детстве никогда не навещал нас с матерью. Я была для него чужой. Лишь однажды он приехал в особняк, чтобы собственноручно доставить какой-то приказ Великого князя.

– Значит, ты его не узнала?

– Еще как узнала, – проговорила она, и мне послышались в этом голосе нотки яда. – Он постарел. И подурнел.

– Ты злишься на него, – зачем-то озвучила я то, что и так было понятно.

– Наверно нет, – ответила вопреки всему Шейна. – Он отказался от дочери. А значит он для меня – никто.

Некоторое время вокруг слышались лишь тихие звуки наших шагов, шуршание и стук каблуков по мощеным тропинкам сада. Мы уже прошли в самую глубь Терильи, и теперь вокруг распускались цветы. Кусты дивных роз здесь были выше головы, а олеандровые деревья причесывали небо. И кроме нас с Шейной и одинокого слуги здесь больше не было никого.

– Вот мы и пришли, леди Фати, – с поклоном сказал провожатый, указывая рукой куда-то за черту зелени. – Вам туда.

И, не поднимая глаз, удалился. Мы с блондинкой переглянулись, она отступила на шаг назад, имитируя личную прислугу, и я двинулась дальше.

За высокой аркой из лиан, по которой спускались гроздья желтых цветов, оказалась белоснежная беседка. А в ней в черной рубашке с красной строчкой, расправив руки по спинке лавочки, сидел княжич.

– Приветствую вас, прекрасная Амелия! – сказал он, стоило мне показаться в просвете зелени.

Он плавно встал с сиденья, двинувшись ко мне. Чуть волнистые волосы упали на глаза, на губах играла приветливая улыбка, почему-то вызвавшая волну мурашек. На груди висела богатая перевязь, на бедрах покоились ножны с мечом. И, могу поспорить, навершие оружия было сделано из черного золота, усыпанного алмазами. Может и сам меч был из этого металла. Поразительно, ведь такая работа стоила сумасшедших денег! Хотя, чего я удивляюсь, ведь передо мной сам племянник Великого князя!

– Добрый день, ваша Светлость, – склонилась я в реверансе.

А мужчина мягкой поступью тигра подошел ближе, взял мою ладонь и привычно-долго коснулся губами запястья.

– Вы сегодня обворожительны, – заметил он, быстро, но чрезвычайно чувствительно для меня, скользнув взглядом по вырезу платья. – Впрочем, как и всегда.

Мне вдруг стало жарко.

– Не желаете прогуляться? – спросил он, предлагая мне свою руку.

Это казалось уже слишком. Гулять вместе, касаясь друг друга, словно близкие знакомые. Или еще хуже.

Я бросила испуганный взгляд на свою “служанку”, стоящую в стороне. Но она молчала, низко склонив голову, как и подобает “пустому месту”.

– Я ведь для этого и пришла, – ответила с улыбкой племяннику господаря и взяла его под руку, чувствуя, как пылают щеки.

Мы медленно двинулись по тропинкам сада. А я ощущала тепло сильных рук этого мужчины, одновременно вдыхая его такой незнакомый и чужой аромат: мускат, черный виноград и белладонна. Одновременно приятный и затаенно-ядовитый.

– Как вам это место? – спросил он. – Не правда ли – чудесно?

– Очень красиво, – осторожно ответила я, не понимая: неужели он пригласил меня, чтобы показать цветы?

Некоторое время мужчина продолжал задавать ничего не значащие вопросы, ведя обычную светскую беседу. Болтовню, одним словом. Хотя сама я так и не заметила, в какой момент эти пустые разговоры окончательно расслабили меня, убрав напряженность и недоверие.

– Откройте мне тайну, Амелия, как получилось, что Таркон решил заступиться за одну из сотен своих узников. И даже добился одобрения Времяворота от моего многоуважаемого дяди?

На лице княжича заиграла добродушная улыбка, но я почувствовала, к чему он клонит. Более того, казалось, будто за почтительной миловидностью прячется еле-сдерживаемая ухмылка.

– Вы считаете меня его любовницей? И вот так легко это спрашиваете, скрывая издевку? – звонко переспросила я, вплетая в голос побольше оскорбленного самолюбия.

Впрочем, руки я не убрала.

– Поверьте, ирония в моем голосе, которую вы имели неудовольствие уловить, предназначалась вовсе не вам, – притворно-испуганно сказал Алан.

– Тогда кому же? – выгнула бровь, позволяя себе стать чуть больше Аллегрион, чем Амелией.

Та хрупкая дочь особничего, какой я была прежде, никогда бы не смогла разговаривать с особой княжеской крови столь самоуверенно и дерзко. И за эти изменения я была благодарна королеве.

– Или вы отрицаете свои в высшей степени оскорбительные намеки? – продолжала я гнуть свою линию.

Алан усмехнулся, взглянув на меня по-новому.

– Леди Фати, вы вспыхиваете, как пламя, – сказал он, заинтересованно разглядывая меня. – Моя усмешка предназначалась дядюшке, которого так легко смог убедить всего один рудник черного золота.

– Всего? – переспросила я. – По-вашему, этого мало за простое согласие на ритуал, призванный вернуть честь и имя девушке?

– Вы так наивны, Амели, что мне, право, неловко, – улыбнулся он, ведя меня к аркам из хмеля и винограда. – И все же я хотел бы услышать ответ на свой первый вопрос, леди. Как вы уговорили Таркона? Говорят, что у него нет сердца, и в груди бьется камень. Такой же холодный, как стены его фамильной крепости, которую Валорейн Таркон, прадед Вайлара, собственноручно превратил в тюрьму.

Я на мгновение замолчала. Так значит, этот замок был его домом… И когда-то, много десятков лет назад он сам отдал его под место заключения опаснейших преступников…

– Его Высокоблагородие комендант обладает исключительным чувством справедливости, – ответила я ровным голосом. – И он сам вызвался помочь, когда прочел материалы моего дела. История Леоша Вальдон показалась ему слишком ненатуральной. Какой она и была на самом деле.

– Вот как? – с интересом слушая, уточнил мужчина. – Жаль, ведь я так люблю красивые истории любви. А что может быть прекраснее, чем комендант тюрьмы, влюбившийся в невинную заключенную и спасший ее из лап слепого правосудия?