– Предупреждаю вас, что в полночь у меня будет дело в Лувре.

– Туда-то мы и пойдем.

– Меня ждет герцог де Гиз.

– Нас тоже.

– Но у меня особый пароль для входа, – продолжал Коконнас, несколько уязвленный тем, что ему приходится делить честь аудиенции у герцога с де Морвелем и Ла Юрьером.

– У нас тоже.

– Но у меня особый опознавательный знак! Морвель улыбнулся, вытащил из-за пазухи пригоршню крестов из белой материи, один дал Ла Юрьеру, один Коконнасу, один взял себе. Ла Юрьер прикрепил свой к шлему, а Морвель к шляпе.

– Вот как! – удивился Коконнас. – Значит, и свидание, и пароль, и знак – для всех?

– Да, лучше сказать – для всех добрых католиков.

– Стало быть, в Лувре – торжество, королевский пир, – воскликнул Коконнас. – И на него не хотят пускать этих собак-гугенотов?.. Здорово! Отлично! Превосходно!! Довольно с них, покрасовались!

– Да, в Лувре торжество, королевский пир, в котором будут участвовать и гугеноты. – ответил Морвель. – Больше того – они-то и будут героями дня, они-то и заплатят за пир, так что если вы хотите быть с нами, мы начнем с того, что пойдем и пригласим их вождя, их поборника, их Гедеона,[7] как они его называют.

– Адмирала? – воскликнул Коконнас.

– Да, старика Гаспара, по которому я промахнулся, как дурак, хотя стрелял из аркебузы самого короля.

– Вот почему, дорогой дворянин, я чистил свой шлем, вострил шпагу и точил ножи, – проскрежетал Ла Юрьер, нарядившийся военным.

Коконнас вздрогнул и стал бледен, как смерть, начиная понимать, в чем дело.

– Как?.. Это правда? – воскликнул он. – Так это торжество, этот пир… означают… что мы…

– Вы очень недогадливы, сударь, – сказал Морвель, – сейчас видно, что вам в отличие от нас не надоела наглость этих еретиков.

– Стало быть, вы решили пойти к адмиралу и… – начал Коконнас.

Морвель улыбнулся и подвел Коконнаса к окну.

– Взгляните туда. – сказал он, – видите в конце улицы, на маленькой площади за церковью, людей, которые бесшумно выстраиваются в темноте?

– Да.

– У всех этих людей на шляпе такой же белый крест, как у Ла Юрьера, у вас и у меня.

– И что же?

– А то, что это рота швейцарцев из западных кантонов под командованием Токено, а вам известно, что эти господа из западных кантонов – друзья-приятели короля.

– Ого-го! – произнес Коконнас.

– Теперь смотрите: вон там, по набережной, скачет отряд кавалеристов; вы узнаете командира?

– Как же я могу узнать его? – спросил взволнованный Коконнас. – Ведь я приехал в Париж только сегодня вечером!

– Это тот самый человек, с которым вы должны увидеться в полночь в Лувре. Там он и будет ждать вас.

– Так это герцог де Гиз?

– Он самый. А сопровождают его бывший купеческий старшина Марсель и теперешний старшина Шорон. Оба держат наготове отряды горожан. А вот по нашей улице идет командир нашего квартала; смотрите хорошенько, что он будет делать.

– Он стучит во все двери. А что такое на дверях, в которые он стучит?

– Белый крест, молодой человек, такой же крест, как у нас на шляпах. Прежде, бывало, люди предоставляли Богу отмечать своих; теперь мы стали вежливее и избавляем Его от этого труда.

– Да, куда он ни постучит, всюду отворяется дверь и выходят вооруженные горожане.

– Он постучится и к нам, и мы тоже выйдем.

– Но поднимать на ноги столько народа, чтобы убить одного старика гугенота, это… черт побери! Это позор! Это достойно душегубов, а не солдат! – воскликнул Коконнас.

– Молодой человек, – отвечал Морвель, – если вам неохота возиться со стариками, вы можете выбрать себе молодых. Тут найдется дело на любой вкус. Если вы презираете кинжалы, можете поработать шпагой: ведь гугеноты не такие люди, чтобы покорно дали себя перерезать, и к тому же, как вам известно, все они, и старые и молодые, очень живучи.

– Так вы собираетесь перебить их всех?! – вскричал Коконнас.

– Всех.

– По приказу короля?

– Короля и герцога де Гиза.

– И когда же?

– Как только ударят в набат на колокольне Сен-Жермен-Л'Осеруа.

– Ах, вот почему этот милый немец, служащий у герцога Гиза… как бишь его зовут?

– Господин Бэм.

– Верно… Вот почему он мне сказал, чтобы я бежал в Лувр с первым ударом набата.

– Вы, стало быть, видели Бэма?

– И видел, и говорил с ним.

– Где?

– В Лувре. Он-то и провел меня туда и сказал пароль, который…

– Взгляните.

– Черт побери! Да, это он!

– Хотите поговорить с ним?

– С превеликим удовольствием, клянусь душой! Морвель тихонько отворил окно. В самом деле, это был Бэм и с ним человек двадцать горожан.

– «Гиз и Лотарингия»! – произнес Морвель. Бэм обернулся и, сообразив, что обращаются к нему, подошел.

– А-а, это фы, каспатин де Морфель.

– Да, я; кого вы ищете?

– Я ищу гостиниц «Путефодный звезда», чтоп предупредить некий каспатин де Гогоннас.

– Я здесь, господин Бэм! – отозвался молодой человек.

– А-а! Карашо! Отшень карашо!.. Фы готов?

– Да. Что надо делать?

– Што фам будет сказать каспатин де Морфель. Он топрый католик.

– Слышите? – спросил Морвель.

– Да, – ответил Коконнас. – А куда идете вы, господин Бэм?

– Я? – со смехом ответил вопросом на вопрос Бэм.

– Да, вы.

– Я иду скасать словешко атмиралу.

– Скажите ему, на всякий случай, два, – посоветовал Морвель, – и если он встанет после первого, то уж не встанет после второго.

– Бутте покоен, каспатин де Морфель, бутте покоен и дрессируйте мне карашо этот молодой шелофек.

– Да, да, не беспокойтесь, все Коконнасы по природе хорошие охотничьи собаки и чуткие ищейки.

– Прошшайте.

– Идите.

– А фы?

– Начинайте охоту, а мы подоспеем к дележу добычи.

Бэм отошел, и Морвель затворил окно.

– Слышите, молодой человек? – спросил Морвель. – Если у вас есть личный враг, то, даже если он и не совсем гугенот, занесите его в свой список – между другими пройдет и он.

Коконнас, ошеломленный тем, что видел и слышал, посматривал то на хозяина, принимавшего грозные позы, то на Морвеля, который спокойно вынимал из кармана какую-то бумагу.

– Вот мой список, – сказал Морвель, – триста человек. Пусть каждый добрый католик сделает в эту ночь десятую долю той работы, какую сделаю я, и завтра во всем королевстве не останется ни одного еретика.

– Те! – произнес Ла Юрьер.

– Что такое? – в один голос спросили Коконнас и Морвель.

На Сен-Жермен-Л'Осеруа раздался первый удар набата.

– Сигнал! – воскликнул Морвель. – Стало быть, часы спешат? Мне сказали, что все начнется в полночь… Что ж, тем лучше! Для славы Бога и короля лучше, чтобы часы не отставали, а спешили.

И в самом деле послышались зловещие удары колокола. Вскоре грянул и первый ружейный выстрел, и почти сейчас же свет нескольких факелов вспыхнул молнией на улице Арбр-сек.

Коконнас стер рукой пот со лба.

– Началось, пошли! – крикнул Морвель.

– Одну минуту, одну минуту! – заговорил хозяин. – Прежде чем отправиться в поход, мы должны обезопасить свои квартиры, как говорят на войне. Я не хочу, чтобы зарезали мою жену и детей, пока меня не будет дома: здесь остается гугенот.

– Ла Моль?! – воскликнул Коконнас, отшатнувшись.

– Да! Нечестивец попал в пасть к волку.

– Как? Вы нападете на вашего постояльца? – спросил Коконнас.

– Для этого-то я и оттачивал рапиру.

– Ну, ну! – произнес пьемонтец, хмуря брови.

– До сих пор я резал только кроликов, уток да цыплят, – сказал почтенный трактирщик. – А как убивают людей, я понятия не имею. Вот я и поупражняюсь на постояльце. Коли я сделаю это неуклюже, то, по крайности, некому будет смеяться надо мной.

– Черт побери! Это жестоко! – вознегодовал Коконнас. – Господин де Ла Моль – мой товарищ. Господин де Ла Моль со мной ужинал. Господин де Ла Моль играл со мной в карты!