Скинув камзол и оставшись в одной рубахе с напуском, он разлил по кубкам вино и протянул один бокал Луизе. Видя немой вопрос в её глазах, Франциск ответил, что выпустил Саффолка, чтобы не вызывать толков по поводу его заключения. Раз уж они решили, что его роль посла останется за ним, о причине его наказания никому не следует знать.

– И вы уже опять на короткой ноге с мсье Саффолком, – с сарказмом заметила Луиза.

Франциск спокойно кивнул.

– Он нравится мне.

Луиза начала нервничать. Она удивленно посмотрела на сына, лицо которого вдруг стало серьезным.

– Ответьте мне, матушка, что будет с вдовствующей королевой, когда она покинет особняк Клюни?

В первый миг герцогиня даже растерялась. В данный момент её волновало не это. Да и какое дело ей до рыжей англичанки, когда та уже сыграла свою роль? Луиза пожала плечами.

– Думаю, мы ушлем её назад, в Англию.

– А потом?

Она вновь не поняла.

– Что потом? Какое отношение это имеет к нам? Франциск чуть прищурился.

– Мария Тюдор – английская принцесса, и её руки добиваются правители многих стран. Как вы считаете, какая нам будет выгода, если Генрих VIII выдаст её по просьбе жены за кого-нибудь из Габсбургов? Зачем Франции помогать укрепить союз Англии и Габсбургов при помощи династического брака?

Луиза постепенно начала догадываться.

– Конечно, нам это невыгодно! Однако, пока эта девка все ещё в вашей власти, вы можете её выдать замуж по своему усмотрению за кого-либо из наших подданных. Мы уже обсуждали с вами этот вопрос, Франсуа.

– Пожалуй, мы можем так поступить.

Луизе льстило, что, говоря о себе, будущий король Франции произносил «мы». Словно подчеркивал, что они, мать и сын – единое целое. Но ей не нравилась эта насмешка в его глазах. Она отставила свой бокал.

– Думаю, у вас есть, что мне сказать, Франсуа. Он негромко рассмеялся.

– О, я только рассуждаю вслух. Что будет, если королева Франции повторным браком сочетается с кем-либо из наших подданных? Не разгневает ли это нашего дражайшего Тюдора? Как, его красавица-сестра – и всего лишь подданная короля соседней державы! А ведь у него, как мы знаем, на неё свои виды. Так скажите, мадам, зачем нам осложнять отношение с королем Англии? Особенно теперь, когда мы намерены отвоевать наше итальянское наследство и нам просто необходимо, чтобы Генрих, если не поддержал нас, то хотя бы оставался нейтрален. Мне нужен надежный тыл на севере, мадам.

Луиза по-прежнему не могла понять, к чему клонит Франсуа, но невольно восхитилась трезвостью его мыслей, его государственным умом. Король! Да, перед ней был король до кончиков ногтей. Она счастливо заулыбалась. Однако улыбка её так и застыла, когда он произнес следующую фразу:

– Поэтому я решил выдать Мари за Чарльза Брэндона. Луиза несколько раз судорожно вздохнула. Лицо её стало злым.

– Вы с ума сошли, Франсуа! Этот негодяй заслуживает казни. Он у нас в руках... Мы бы могли раздуть такой скандал!..

– И этим бы выдали то, что пока прячем за стенами Клюни? – резко перебил её Франциск. – Зачем мне бросать тень на мой приход к власти?

Луиза постаралась взять себя в руки.

– Вы думаете, что добьетесь дружбы Генриха Тюдора, выдав его сестру за его же лакея?

– За герцога, мадам, не забывайте этого. Но за английского герцога. Таким образом, мы сразу выведем Мари из политической игры. Генрих не сможет более использовать свою сестричку. Какой щелчок по носу английскому быку Тюдору, а? А что до его гнева... Гм... Мари призналась мне, что брат дал ей слово, что она сможет заключить повторный брак после смерти Людовика, с кем пожелает. Он поклялся ей в этом в присутствии королевы и своего канцлера. Так при чем же здесь мы? Вдовствующая королева поступила так по своему усмотрению, мы же попросту не препятствовали, раз у неё есть слово её брата-короля! Пусть Генрих сам разбирается со своевольной сестрицей и своим любимчиком.

– А Саффолк? – недовольно спросила Луиза. – Он же понимает, что его король не простит ему самоуправства!

Франциск рассмеялся.

– Конечно, он это понимает. И представьте, матушка, этот безумец, пытавшийся похитить королеву Франции, едва я намекнул ему на возможность брака меж ними, едва не отказался от неё. Хотя я ему сочувствую. Совершая попытку похищения, он действовал из страха за любимую, тут уж не до доводов рассудка. Но едва он понял, что опасность миновала, то явно не жаждал попадать из огня да в полымя. Он ведь догадывается, как отнесется к нему Генрих, когда вместо того, чтобы доставить к нему принцессу в целости и сохранности, он попросту сделает её своей женой. Вы не поверите, матушка, но мне пришлось его едва ли не уговаривать, даже сослаться на обещание Генриха, данное сестре, о коем он, кстати, и не подозревал. В конце концов, я сказал ему, что он немедленно выйдет из Шатле, если даст согласие на брак с Мари. Это во-первых. А во-вторых, я пообещал не предъявлять прав на Турнэ, оставив его за англичанами. И, как видите, добился своего.

Луиза возмутилась.

– Как, у нас есть все возможности, чтобы послать этого негодяя на плаху, а вы ещё и отдаете ему Турнэ?

– Турнэ сейчас не главное, мадам. Главное – миланское наследство и выход Марии Английской из игры. Наконец Луиза все поняла, и даже заулыбалась.

– Я одобряю ваш план, Франсуа, хотя эти двое не заслуживают подобной милости. По сути, вы стали их добрым гением, мой Цезарь.

Франциск тоже улыбнулся, но как-то грустно. Почему-то он вспомнил, как впервые увидел Мэри под дождем: усталую, в намокшем, смешно нависающем капюшоне... Он тогда и не предполагал, сколь сильно будет влюблен в неё, как будет добиваться, чтобы в конце концов добровольно отдать другому.

Он протяжно вздохнул.

– Как странно... Иметь полную власть, возможность добиться чего угодно... в итоге отказывать себе в том, что желаешь, ради долга.

Луиза поняла, о чем он.

– Хорошо, что вы это понимаете, сын мой. А теперь вспомните о вашем непосредственном долге супруга. Клодия сказала, что не ляжет спать, пока вы не навестите её.

Клодия... Какая скука! Франциск негромко вздохнул.

– Наверняка она уже спит. Однако... я иду.

В прихожей королевской опочивальни несколько дежурных фрейлин Клодии чинно склонились перед ним в реверансе. Франциск обратил внимание на одну из них – совсем юную, черноволосую. Он поднял её головку за подбородок.

– Ха! Малышка Болейн, клянусь честью!

Она кокетливо улыбнулась в ответ на его внимание.

– Ваша матушка, сир, оказала мне честь, приставив в услужение к мадам Клодии. А королева говорит, что будет неплохо иметь в окружении кого-то, кто знает английский.

– Действительно, неплохо. Очень даже неплохо, – усмехнулся Франциск.

Вид хорошенького девичьего личика всегда приводил его в приподнятое расположение духа и, входя в спальню к жене, он даже что-то негромко напевал.

В парадной зале Луврского дворца, среди огромного стечения народа король Франциск I и вдовствующая королева Мария обменялись церемонными поклонами.

– Мадам, – задал ей Франциск формальный вопрос, – могу ли я считать себя королем?

И она ответила:

– Сир, я не знаю иного короля, кроме вас. В зале раздались аплодисменты.

Кое-кто поговаривал, что мадам Мари тяжело перенесла свое траурное затворничество – похудела, подурнела. Зато как же великолепно смотрелся Франциск I! Он взял руку королевы за самые кончики пальцев и провел через зал, вручив у дверей представителю Генриха VIII герцогу Саффолку, словно символизируя этим, что возвращает её под покровительство Англии. Франциск задержался на миг, наблюдая, какими они обменялись взглядами, словно сразу же забыли о его присутствии, и тихонько вздохнул. Он не сомневался, что как только за ними закроется дверь, они кинутся в объятия друг друга. Но он повернулся и пошел назад, туда, где на возвышении стоял трон. Сегодня же Франциск объявил, что двор отправляется на коронацию в Реймс...