Когда его губы разжались, она словно не могла какой-то миг открыть глаза. Потом увидела его напряженное, склоненное над ней лицо, странный отблеск в его глазах. Она вздрогнула, ещё не понимая, чего боится – его гнева или его близости. Он дышал, как загнанное животное, и она с удивлением поняла, что дышит точно так же. И вдруг улыбнулась, ещё не подозревая, какая нежная и покорная у неё улыбка.

Он вдруг тихо застонал. Приник к её плечу, и она, сама не зная, зачем это делает, ласково обняла его, запустила пальцы в его длинные жесткие волосы, такие шелковистые одновременно...

– Мэри, – прошептал он ей в ложбинку у плеча, и от его дыхания, касавшегося её кожи, по её телу до кончиков ногтей прошла дрожь. Она сама повернула к нему лицо, и когда их губы вновь встретились, испытала ошеломляющую радость. Её ещё никто так не целовал. Она знала поцелуи Боба и Гэмфри, Илайджи и других... Но никогда ещё с ней не творилось подобного. И когда Чарльз сильнее прижал её к себе, целуя так, словно не мог насытиться, она тихо застонала, приникнув к нему всем телом.

Как же он нежен... Как силен!.. Так упоительно было чувствовать себя слабой и покорной в его руках. У неё стучало сердце, она ничего не понимала, и вместе с тем все её чувства до странности обострились. Она ощущала его тяжесть, ощущала как его твердая, как камень, горячая грудь прижималась к её мягкой груди. Потом она поняла, что его рука скользнула по её телу, по вздрагивающему животу, изгибу бедра, коснулась ноги, с которой в пылу борьбы сползла рубаха. Потом, лаская, оказалась на внутренней стороне бедра, стала скользить выше... Это было необыкновенно... И так страшно, даже стыдно... Когда же он сильнее прижался к ней бедрами и она ощутила внизу его твердую плоть, она почти запаниковала.

Помимо воли её руки уперлись ему в плечи, пытаясь оттолкнуть, Мэри стала ловить ласкающую её руку.

– О нет! Не надо...

Она произнесла это резким, почти громким голосом.

Брэндон повиновался. Приподнявшись на локтях, он глядел на неё, видел её нежную и умоляющую улыбку, поначалу ощущая лишь стук собственного сердца и легкую досаду. Он понимал, что в ней заговорила её девичья стыдливость, как и понимал, что долго она не устоит, если он захочет. И какой-то миг боролся с охватившим его искушением. Ведь Мэри смотрела на него так нежно и так доверчиво... Их тела были так близко, разделенные только тонкой тканью её смятой рубашки. Она нервно стала натягивать на колени подол, при этом чуть приподнявшись, и он еле сдержался, чтобы вновь её не опрокинуть.

На помощь пришел рассудок. Его слабый поначалу голос зазвучал наконец в полную силу, когда Брэндон окончательно сообразил, что сейчас может произойти и чем ему это грозит впоследствии.

Он резко отшатнулся от неё, вскочив с кровати.

У Мэри расширились глаза, когда она увидела его сильное, нагое тело, огромное и темное в полумраке комнаты. Чарльз подошел к тазу для умывания и, схватив кувшин с водой, вылил его себе на голову. Жадно втянув воздух, он оглянулся на неё. Её охватил стыд от того, что он видит, как она его рассматривает. Она отвернулась. А когда вновь посмотрела, он уже был в теплом, опушенном мехом халате, нервно стягивая на талии опояску.

– Убирайтесь! Немедленно!

Это было сказано грубо, почти зло, но она лишь согласно кивнула. Ей вдруг стало так стыдно…стыдно... стыдно!..

Когда он удержал её у двери, она едва не зашипела на него, резко выдернув руку жестом, словно собираясь ударить.

Он бесцеремонно оттолкнул ее. Потом осторожно приоткрыл дверь.

– Льюис!

Слуга так и подскочил.

– Что угодно?

– Вот что, дружок, сбегай на кухню и принеси мне пива.

По виду слуги не было похоже, что он что-то заметил ранее. Позевывая и почесываясь, он поплелся по сводчатому коридору к лестнице.

Брэндон еле дождался, когда он исчезнет. Оглянувшись на принцессу, он кивком указал на дверь.

– А ну, быстро!..

Она так и шмыгнула за приоткрытую створку. Чарльз заметил, что она побежала не в проход, по которому вышел Льюис, а в другую сторону коридора. Что ж, она лучше его знает замок, сообразит, как проскочить незамеченной.

Брэндон какое-то время прислушивался. Было тихо, только откуда-то снизу, со стороны кухни, слышался лязг котлов и отдаленные голоса. Возможно, все и обойдется...

Он прислонился к двери. После нервного напряжения его охватила безмерная усталость. Он только что был на волосок от гибели, не менее чем вчера, когда барахтался в мутной воде среди проносившегося мусора. Да, опасная вышла поездка. Он думал об этом, пока не заметил, что улыбается. Хмыкнув, Брэндон засмеялся, потом просто зашелся от хохота.

Таким, изнемогающим от смеха, его и застал вернувшийся Льюис и тоже стоял, глупо улыбаясь, глядя на хохочущего хозяина и сжимая в руке кружку с пивом.

Апрель 1514 г.

Первое, что надлежало сделать Брэндону – это наладить отношения с Мэри Тюдор, тактично вернув их в нормальное русло. В этом были свои трудности, в основном из-за непредсказуемости самой Мэри. Брэндон ловил себя на мысли, что опасается реакции принцессы. Обижена ли она, испугана ли, хватит ли у неё сообразительности вести себя, как ни чем не бывало, или она начнет игнорировать его, или закатит скандал? Но Брэндон делал ставку на её влюбленность в него.

С утра он успел перехватить Мэри Болейн, вошедшую в свиту принцессы. Он знал эту красивую дочь сэра Томаса ещё по Нидерландам, был с ней в хороших отношениях, и она сообщила ему (после двух-трех монет и поцелуя, от которого прямо растаяла), что если Чарльз хочет свидеться с принцессой, то лучше попозже, когда они займутся подготовкой её нового гардероба и когда у Мэри, как у всякой женщины в таких случаях, улучшится настроение.

Но Брэндон все же решил основательно подготовиться к встрече. Оседлав коня, он поскакал в Испвич, ближайший город, где рассчитывал найти ювелирную лавку. Он хотел сделать Мэри подношение, ведь женщины добреют, если их одаривают. И Чарльз решил приобрести для принцессы что-либо особенное, если таковое найдется в глуши Саффолкшира. Оказалось, нашлось: две великолепные броши – удивительно тонкой работы камеи в оправе из золота с перегородчатой эмалью и вкраплениями мелких изумрудов. Теперь Брэндону было, что предложить в качестве примирения.

У себя в покое Мэри Тюдор крутилась перед зеркалом, примеряя сметанное на живую нить платье. Услышав, что её хочет видеть сэр Брэндон, девушка вспыхнула. Краснела она также быстро, как и её августейший брат.

– Прикажете ввести его? – спросила Мэри Болейн.

Мэри даже задрожала. Она с самого утра ждала и боялась встречи с Чарльзом. Ей казалось, что она не сможет даже поднять на него глаза. Хотя, что за ерунда? Когда это августейшие особы терялись перед своими подданными? Видимо, она совсем одичала в этой глуши!

Мэри напустила на себя невозмутимый вид и, накинув на недошитое платье пелерину, величественным жестом отослала женщин. Сердце её гулко колотилось, и этот предательский жар на щеках...

Войдя, Брэндон учтиво поклонился.

– Я прошу ваше высочество простить меня. Так глупо было мне перепутать свою комнату с вашей... этим утром. Но я ещё не очень хорошо изучил замок, и это утреннее недоразумение...

– О чем вы? – растерялась Мэри. – Это я должна...

– Вы мне ничего не должны, милели. Я просто перепутал.

Они обменялись взглядами, и вдруг расхохотались.

– Если моя принцесса простила меня, – наконец молвил Брэндон, – то нижайше прошу принять от меня это скромное подношение.

И он открыл перед ней шкатулку с камеями.

– О, Благословенная Дева! Это мне?..

У неё загорелись глаза при виде украшений, принцесса заулыбалась и, присборив над сгибом локтя рукав, даже позволила ему пристегнуть броши. Глядя, как ловко справлялись с поручением его тонкие длинные пальцы, Мэри невольно вспомнила, как эти руки касались её кожи, какие ощущения вызывали... и почувствовала, как горят щеки.