– Все в порядке, отец? Если не хочешь говорить, я прочту, – поспешила я заверить, привставая, чтобы взять дневник. История, которую рассказывал мне отец, отличалась от той, которой меня учили. И она совершенно точно взволновала мое воображение, хотя я пока не понимала, какое ко всему этому имею отношение и почему отец решил рассказать нечто подобное.

 – Нет, постой, – попросил он, взглядом давая понять, что разговор не окончен. – Все в порядке. Просто меня всегда возмущал этот момент в истории. Вернее, то, что сделали эти двенадцать рыцарей-защитников после того, как однажды дали клятву верности.

 – И что они сделали? – спросила осторожно, уже примерно представляя, что услышу. Отец всегда не переносил лжи, коварства и лицемерия.

 – Предали, – буквально выплюнул он, переводя полный негодования взгляд на дневник, словно тот был в чем-то виноват. – Все они хоть и были сильными, – продолжил он спустя пару минут, успокоившись немного за это время, – но оставались обычными колдунами. А вот тринадцатый рыцарь, ставший королем, явно шагнул со своей безграничной силой заметно дальше. Они посчитали его угрозой – по мне, так просто позавидовали – и предали его.

 – И что с ним стало? Они его убили? – спросила встревоженно, нахмуриваясь. Услышанное беспокоило, учитывая, что один из тех рыцарей-предателей был нашим предком.

 – Не знаю, – отец выдохнул и снова откинулся на спинку кресла, только в этот раз в таком жесте не было заметно расслабленности, лишь какая-то усталость. – Я говорил с остальными геральдами. У каждого есть свой дневник, но ни в одном не написано, что сделали рыцари со своим королем.

 – И все же, от кого защищали геральды? – вспомнила я начало нашего разговора, аккуратно подхватывая дневник и открывая его на первой странице. Она была пожелтевшей и очень хрупкой. Чернила слегка потускнели, отчего я подумала, что нужно сказать отцу, чтобы переписал: еще немного – и этот дневник попросту нельзя будет прочесть.

Заговорил отец не сразу. Мне даже показалось, что он и вовсе забыл мой вопрос или не обратил на него никакого внимания.

 – В дневнике написано: от порождений скрытого мира, – всё-таки сказал он.

 – Что?.. – кажется, у меня даже голос осип от такой новости. – Но ведь скрытый мир – это всего лишь... миф.

 – Как и королевская магия, – хмыкнул отец, а потом замер пораженно. А затем и вовсе побледнел, хватаясь за ткань на груди. – Великий, это...

 – Что такое? – я подскочила. Обойдя стол, схватила его за руку, тревожно всматриваясь в белое, как первый снег, лицо.

Отец молчал с минуту, а потом тяжело выдохнул, заметно расслабляясь. Явно что-то обдумал и пришел к выводу, который его успокоил.

 – Нет, – он слабо улыбнулся, поднимая на меня взгляд. – Ничего, Амелия. Это все моя фантазия, – он тихо рассмеялся, вот только в смехе этом слышалось вовсе не облегчение, а напряженность. – Такого просто не может быть. Он просто потомок. Да, верно, просто потомок. Прошло ведь столько лет. Амелия, ты можешь прочесть дневник, но только тут. Я посижу с тобой.

Я с сомнением посмотрела на него, но, поняв, что больше никаких объяснений не будет, отошла. Подхватив дневник, устроилась в кресле удобнее, решив, что обдумаю поведение отца после того, как узнаю обо всем этом чуть больше.

И всё-таки, что же его так напугало?

Надеюсь, я когда-нибудь узнаю.

Часть 6

Чем больше я читала, тем сильнее во мне росло неверие и легкий страх. То, что было изложено в дневнике, никак не могло быть правдой.

Если верить написанному, то когда-то давно этот мир был совершенно другим – страшным местом, в котором спокойно резвились порождения скрытого мира. В словах, аккуратно выведенных когда-то давно пером, так и ощущалась мрачность. Перед глазами проносились картины вероятного прошлого. Я словно видела хмурые лица людей, которым приходилось ежедневно бороться, отвоевывая себе каждый раз немного времени.

Аккуратно закрыв дневник, я помассировала переносицу и подняла взгляд на отца.

 – Здесь какая-то магия? – спросила, кивнув в сторону книжицы, лежащей рядом. Пока я читала, у меня создавалось такое ощущение, словно еще немного – и со страниц потечет жидкая тьма, разъедающая все на своем пути.

 – Верно, – тут же отозвался отец, выглядевший слегка усталым и сонным, – видимо, я читала дольше, чем мне показалось. – Темная магия, или, как ее еще называли в то время, магия теней. Ты дочитала?

 – Да, отец, – кивнула я, задумчиво постукивая указательным пальцем по кожаной обложке.

 – Вопросы?

Они у меня совершенно точно были.

Если обобщить все, что я поняла, то выходило следующее.

В далекие времена грань между нашим миром и скрытым была столь тонка и нестабильна, что ее можно было с легкостью повредить. В большинстве случаев этим грешили существа того мира, любящие полакомиться людьми. Но и сами колдуны порой ненароком, а то и специально проделывали проходы.

В то время людям жилось несладко. Мягко говоря. Они были разобщенными, жили небольшими группами-общинами, стараясь укрыться в лесах и горах.

Даже самые сильные колдуны не могли просто так бродить по миру, ничего не опасаясь.

Тринадцать рыцарей встретились не сразу. Сначала подружились двое, потом к ним прибился еще один, и так далее. Пока их не стало тринадцать. И вот они уже грозная сила, которая спокойно могла находиться там, где ей хочется, почти не опасаясь нападений существ из скрытого мира.

Однажды они осели, вокруг них собралось небольшое количество людей, потом еще и еще, пока простая община не выросла в самый настоящий город, а потом и вообще в королевство.

Ими же и были придуманы ритуалы, благодаря которым уплотнялась грань между мирами. И вскоре в королевстве о существах перестали вспоминать.

Рыцари не стали эгоистично скрывать свои знания. Очень скоро ритуалы проводились везде. Каждый более-менее сильный колдун или колдунья, не жалея сил, выполняли их. Постепенно грань уплотнилась настолько, что позволила людям выдохнуть и почувствовать себя в безопасности.

Рыцари выбрали своего тринадцатого геральда королем, надели ему на голову корону и посадили на трон. Много лет Хальдор процветал. Вот только не было больше согласия между геральдами. Зависть закралась в сердца. Внезапно вспыхнула жажда власти. Каждому из них стало казаться, что они поспешили, что любой из них более достоин править людьми.

Этот человек, наш далекий предок, пишет, что он сожалеет. Вот только от букв веет совсем не сожалением, а страхом.

Отчего-то у меня болезненно сжалось сердце. А ведь они его на самом деле не убили, иначе просто написали бы об этом. Что же они сделали? На какую участь обрекли?

И да, я поняла, почему отец так всполошился. Тринадцатый геральд, по словам моего предка, умел управлять своей магической силой вне своего тела.

«И в такие моменты страх прокрадывался в сердце. А ведь еще недавно мои глаза горели восхищением, и десятки чернокрылых птиц казались вестниками нашей близкой победы», – именно так писал предок.

 – Скажи, отец, – начала я неловко, вдруг усомнившись в своих мыслях, но потом всё-таки собралась и продолжила: – Не думаешь же ты, что тот ворон как-то связан с тринадцатым геральдом?

Отец вместо ответа хмуро глянул на меня, а потом снова встал и принялся выхаживать по комнате, сосредоточенно о чем-то размышляя. Я не мешала.

 – Этот дневник, – заговорил резко отец, приблизившись ко мне, – передал мне мой отец, ему дед, и так далее. Я могу спокойно процитировать любой отрывок из него, настолько часто я его читал. И поэтому, только услышав о птице, я сразу вспомнил строки из дневника, а уж когда Герберт сказал о силе... то и вовсе... устрашился.

 – Но почему? – спросила, недоумевая.

Отец поморщился, словно у него внезапно что-то заболело.

 – Ты подумал, – продолжила я, так и не дождавшись никакого ответа, – что это может быть король прошлого? Но это ведь невозможно, отец. С тех пор прошло столько лет... Ни один человек не может жить столь долго.