— Вот ведь чудной какой коротышка! Видал я на своем веку всяких странных типов, но такой мне ни разу не встретился!

Николас с улыбкой кивнул:

— Но при всем этом он очень славный человечек. Нам без него пришлось бы туго.

Тут в памяти Амоса всплыли слова Аруты, который велел ему во всем слушаться чародея из Исалана. Улыбка вмиг сбежала с лица бравого адмирала. Он чувствовал, как на него и на всех остальных надвигается что-то мрачное, какая-то неотвратимая и грозная опасность. Так бывает, когда средь ясного дня солнце внезапно закрывает темная туча. Подобные предчувствия не раз уже его посещали, а после всегда лилась кровь, и хорошие, славные ребята, которым бы еще жить да жить, гибли у него на глазах.

Не сказав друг другу более ни единого слова, Траск и Николас вернулись в общий зал.

— Николас, можно тебя на минутку? — робко спросил Энтони.

— Пошли, — бросил принц, подавляя зевок. Он направился к своей комнате и махнул чародею рукой, предлагая следовать за собой.

Всю обстановку каморки, занимаемой Николасом, составляли кровать с жестким матрасом, набитым конским волосом, стул и ночной столик с умывальным кувшином и тазом. Николас тяжело опустился на кровать и кивком указал Энтони на стул у окна. Чародей примостился на самом краешке и молча, не поднимая глаз, сидел там, пока Николас снимал сапоги и растирал ладонями свою левую стопу. Все последние дни принц только и делал, что кого-то или чего-то дожидался. Это вконец его изнурило, и он больше всего на свете мечтал сейчас вытянуться на своем узком ложе и уснуть спокойным, бодрящим сном. Но Калис до сих пор еще не вернулся из очередной своей вылазки в поместье Дагакона, и ни о каком сне для Николаса не могло быть и речи. Ему снова предстояло напряженное ожидание. Он вздохнул и нетерпеливо буркнул:

— Так в чем же дело?

Вместо ответа чародей указал на его ступню и с сочувствием спросил:

— Все еще болит?

— Побаливает иногда, — поморщился Николас. — Вернее, не то чтобы она на самом деле болела… Дело, скорее, в том, что я слишком хорошо помню, как было прежде. Теперь же это не сама боль, а вечные опасения, что она вот-вот появится, понимаешь?

— Конечно, — кивнул Энтони. — Старые привычки и пережитые страхи забываются нелегко.

Но Николас был вовсе не расположен говорить с ним о своих проблемах.

— Так зачем же я тебе все-таки понадобился?

— Никому от меня нет никакого проку, — вздохнул Энтони. — Вот это-то меня и заботит.

— Мы все чувствуем себя не у дел, потому что выбиты из колеи этим бесконечным ожиданием, — ободряюще улыбнулся Николас.

— Нет, я не о том. Я себя чувствую совершенно бесполезным.

— Неужто мне надо тебе напоминать, что только благодаря тебе мы держали курс, куда следовало, и настигли похитителей? Ведь без тебя мы поди и по сей день дрейфовали бы в океане.

Энтони протяжно вздохнул:

— Но после мне ни разу не случилось сделать что-нибудь путное.

— Ты спас жизнь по меньшей мере троим раненым воинам. Это что же, по-твоему, пустяк?

Чародей сокрушенно покачал головой:

— Может, ты и прав, но все-таки… — Не закончив фразы, он снял с шеи талисман Пага. — Порой я задумываюсь, не пора ли нам прибегнуть к его помощи. Паг ведь сказал, что я буду точно знать, когда следует привести его в действие.

— Если ты не уверен, что этот час настал, то прибереги его на потом, — посуровел Николас. — Ведь Паг предупредил, что призвать его на помощь нам должно только когда другого выхода у нас не останется.

Энтони уныло кивнул:

— Да, это его слова. Но ведь мы никак не можем отыскать Маргарет и Эбигейл. А время идет. — Он откинул со лба прядь светлых волос и с упреком покосился на Николаса.

— Мы их обязательно найдем, Энтони. — Николас улыбнулся и доверительно понизил голос:

— Я ведь знаю, что тебя гложет. Ты без ума от моей кузины.

— Я всеми силами старался это скрыть! — вспыхнул чародей.

— И тебе это почти удалось, — усмехнулся принц. Он привалился к стене и мечтательно произнес:

— Когда-то и я, как мне казалось, без памяти влюбился в Эбигейл. Но на поверку вышло, что мне просто понравилось ее хорошенькое личико. Теперь я и вспомнить-то его толком не могу. И еще Маркуса хотелось позлить. А твои чувства к Маргарет — совсем другое дело. Ты ее любишь по-настоящему. Скажи, а сама принцесса об этом знает?

— Что ты! — всплеснул руками Энтони. — Разве бы я осмелился докучать ей своей любовью? Она ж ведь дочь самого герцога!

— Ну и что с того? — рассмеялся Николас. — У нас в роду ведь уже есть один чародей. Да и Маргарет вовсе не кичится своей знатностью. Она славная, простая в обращении девушка, а не какая-нибудь расфуфыренная придворная леди. По-моему, вы с ней очень даже друг другу подошли бы.

— Ты думаешь? — смущенно улыбнувшись, прошептал Энтони, для которого слова принца звучали сладчайшей музыкой. Но улыбка, скользнув по его лицу, тотчас же погасла. Он качнул головой и глухо проговорил:

— Боюсь, что мне так и не суждено будет ей открыться.

— Я тебя понимаю, — вздохнул Николас. — И, поверь, очень тебе сочувствую.

— Он развел руками. — Но даже если для Маргарет и Эбигейл все кончено, если нам доведется спасти лишь нескольких пленников или даже одного-двух, наши усилия, наши жертвы будут не напрасны. Корона должна всегда, везде и всюду защищать своих подданных.

Одушевление, с каким он это произнес, не оказало на чародея сколько-нибудь заметного действия. Все так же грустно он спросил:

— У тебя есть план, как их оттуда вызволить?

— Еще бы у меня его не было, — криво усмехнулся принц. — Ведь последние несколько дней я только тем и занимаюсь, что кого-нибудь жду да строю всякие планы. Времени у нас в обрез, вот в чем беда. Что-то мне подсказывает: скоро нам придется уносить отсюда ноги.

— Это интуиция, — понимающе кивнул Энтони.

Николас пожал плечами:

— Возможно. И, хотя я не обладаю магическим даром предвидения, мне совершенно ясно: нам надо как можно скорее освободить крайдийцев и убраться восвояси, иначе будет поздно.

— С чего же ты думаешь начать?

— Первым делом мне нужно будет завтра же поутру поговорить с Праджи и Ваджей. Как только я найму с их помощью десяток-другой местных воинов, мы вызволим пленников и посадим их на корабль. Стоит хоть немного с этим промешкать, и агенты Черной Розы не дадут нам и шагу ступить. Они ведь и без того всякий вечер тут дежурят в надежде хоть что-то о нас выведать. Если все пойдет как надо, завтра, как стемнеет, мы захватим корабль и перед рассветом доставим на него крайдийцев. Только бы у нас достало людей для всего этого.

— Значит, ждать осталось совсем недолго, — улыбнулся Энтони. — Пойду проверю, в порядке ли мои склянки с отварами и притираньями. Они ведь, выходит, скоро мне понадобятся.

Чародей поднялся и поспешил уйти. Разговор с Николасом заметно его приободрил. Оставшись один, принц вытянулся на постели и прикрыл глаза тыльной стороной ладони. Он запретил себе спать, ведь Калис, возвращения которого в трактир ожидали с минуты на минуту, должен был доставить важные сведения, и Николасу необходимо было его выслушать. Принц размышлял о предстоящем освобождении пленников и захвате корабля. Теперь, как и всегда, когда он оставался один, от его былой решимости и уверенности в безусловном успехе этого смелого предприятия не осталось и следа. Без Амоса и Гуды, которые так его поддерживали своими одобрительными замечаниями или даже просто молчаливым согласием с его приказаниями, он казался себе вздорным выскочкой, самонадеянным юнцом, ни к чему не пригодным, растерянным и жалким, и при этом слишком много на себя взявшим. Николаса нисколько не утешала мысль, что до сих пор он не сделал ни одной сколько-нибудь серьезной ошибки, а напротив, проявил себя отважным, деятельным и не по годам мудрым командиром. Удача ведь могла от него отвернуться именно теперь, когда она более всего нужна была им всем. И тогда… Ему страшно было помыслить, что станется с пленными, и со всеми его спутниками, и с ним самим, если нынешние его планы потерпят крах. Неуспех сулил бы всем им неминуемую гибель.