— Филин? Филин!

Минцера. Он отвернул голову, прежде чем его вырвало. Она держала его, пока он бился в судорогах, вытерла ему лицо платком.

— О, мой бедный Филин!

Увидев ее сочувствие, он расплакался от страха и пережитого приступа рвоты. Плакать было легче, чем говорить. Но часть его сознания внимательно следила за всем. Он услышал быстрые шаги, а потом голос. Это был Элхар.

— Миледи не велела давать больше наркотиков, — обвиняющим тоном заявил он.

— Я клянусь, в его еде не было ничего, кроме специй.

— Кто оставался с ним наедине сегодня?

— Я, — ответила управляющая. — И Цитанек. Но Щенок не стал бы травить его.

Элхар вытащил Филина из укрывающих объятий Минцеры и оглядел его.

— Что ты принял, кто дал тебе это?

— Ничего. Никто. Мне просто плохо. — Он попытался отвернуться, но мужчина держал его крепко. — Оставьте меня в покое.

Хватка Элхара стала еще жестче. Филин зашипел от боли.

— Скажи мне, что ты знаешь о Мышке, — проскрипел телохранитель.

На лице Филина отразилось полное смятение.

— Мышка? — спросил он.

Его голова была занята Норкой и Акульей Наживкой. Видя сомнения Элхара, он решил изобразить полное непонимание.

— А кто такой Венихар Гобез-Ихав? — продолжал задавать вопросы телохранитель.

— Лорд Советник Дома Ихавов, — быстро ответил мальчик.

Филин вскрикнул, когда Элхар опять сжал его руку. Минцера предостерегающе тронула телохранителя за плечо.

— Я натаскивала его по всем Домам Советников, Элхар, — сказала она.

Элхар пристально посмотрел на Филина, но хватку ослабил. Потом, чуть улыбнувшись, взглянул через плечо Филина и будто поздоровался с кем-то.

Почувствовав неожиданный прилив надежды, филин тоже посмотрел через плечо. Но там никого не было. Он обернулся к Элхару, и телохранитель отпустил его.

— Уложи его в постель, — велел он Минцере. — И приведи кого-нибудь, чтобы все тут убрали.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросила управляющая, подтыкая одеяла. — Может, хочешь попить воды?

Он кивнул, и она вышла из комнаты. Когда вернулась со стаканом, его глаза были закрыты. Она поставила стакан на столик и тихо удалилась. В холле стояли Миледи и Элхар. Минцера осторожно прикрыла дверь.

— Ну, — спросила Миледи.

— Он спит. Это не мог быть яд. — Она пожала плечами. — Возможно, он просто не привык к жирной пище.

Исива повернулась к Элхару.

— Ну а ты удовлетворен тем, что у него не возникло никаких ассоциаций?

Элхар пожал плечами:

— Судя по его реакции на имя вашего Щенка, а он не мог притвориться настолько, чтобы обмануть меня, он действительно не связан с этой загадочной Мышкой. Это, конечно, означает, что часть нашей информации неверна, потому что Антаг говорил, что Венихар Гобез-Ихав назвал мальчика «другом маленькой Мышки». Кто-то врет или ошибается.

В своей комнате Филин осторожно подобрался к двери и приложил ухо к замочной скважине. В чем они могли подозревать Мышку?

— Может быть, — размышляла Миледи, — Филин знает эту Мышку под каким-то другим именем.

— Это возможно, — согласился Элхар. — И я полагаю, он может и не знать всего, что связано с Мышкой. Надо понаблюдать, хотя сейчас я склонен думать, что мальчик не представляет непосредственной угрозы.

— Очень хорошо, — сказала Исива. — Но кто убил Цифу и почему? Что она делала в портовом районе?

— Я послал ее искать Мышку. Она, должно быть, нашла какой-то след, какую-то связь. Ясно ведь, что она обнаружила что-то более интересное, чем я.

— Мышка, Филин, Киса, — размышляла Исива. — Это попахивает сговором.

— Но дети всегда выдумывают истории и игры, — сказала Минцера. — Миледи, это может быть простым совпадением.

— Кроме того, — сказал Элхар, — что Филин знает Мышку.

— Я не верю в совпадения, — резко заявила Миледи. — Во всяком случае, не там, где собирается больше одного Дома Советников. Элхар, мне нужны ответы на мои вопросы, и меня не особенно волнует, как ты их добудешь. Постарайся быть осмотрительным, но если дело дойдет до убийства, я прикрою тебя.

Какой-то инстинкт предупредил Филина: он мгновенно перелетел через всю комнату, нырнул под одеяла, повернулся спиной к двери и постарался успокоить дыхание. Его слух, напряженный до крайности, уловил щелчок замка, тихие шаги, шелест шелков и запах духов: это была Миледи. Ему казалось, что она обязательно услышит, как колотится его сердце. Он перевернулся с тихим стоном. Свет от ее лампы упал ему на глаза. Он почувствовал, как предательски подрагивают веки, поэтому, пробормотав еще что-то как бы сквозь сон, открыл глаза.

Свет лампы отбрасывал причудливые тени на лицо Исивы Гитив. Сейчас она казалась такой зловещей, такой безжалостной, что Филин не смог сдержать испуганного всхлипа.

— Да, — прошептала она. — Ты должен меня бояться. Я держу твою жизнь в руках, и так будет всегда. И все же, если будешь служить мне верно, тебе будет удобно, и ты даже будешь счастлив. Но если предашь меня, то… — в ее голосе прозвучало столько угрозы, что у него по спине пробежал холодок ужаса, — тогда я сделаю так, что ты пожалеешь, что вообще родился.

Дрожащим от слез голосом Филин спросил:

— Но я даже не знаю, что вы от меня хотите. Как же я могу хорошо вам служить?

На ее губах заиграла улыбка, еще более пугающая чем недавнее выражение жестокости.

— Ты увидишь. Со временем увидишь. — С этими словами она удалилась, заперев его в темноте.

В этой давящей темноте ему явилось видение, ясное, как день: Киса с расширенными от ужаса глазами оглядывается через плечо, убегая по безлюдным, затянутым туманом улицам портового района.

— Нет, — выдохнул он.

Его охватил страх. Его преследовали видения, столь же дикие и ужасные, как кошмары после хацета. Образы были туманные, размытые, будто он смотрел сквозь серебряную сетку. Он видел горящие дома, разъяренную толпу на пристани, Элхара с торжествующим выражением лица, Арру без сознания. Арра! Он ухватился за этот образ, вспомнив, что она говорила ему об убежище от его видений. Он замедлил дыхание и сосредоточился на воспоминании о музыке. Сумасшедшая гонка видений замедлилась; он почувствовал, что набрел на этот мирный уголок, его убежище. В наступившем спокойствии без всяких видений он, наконец, заснул.

В другом крыле Дворца Арра, встряхнув головой, пришла в себя. Это было очень странно: кто-то звал ее по имени, мысленно прикоснувшись к ее разуму. Это Филин, подумала она. Но потом, вместо того чтобы заговорить с ней, он накрыл свой разум — и на мгновение ее тоже — спокойствием. Он не был отчаянно напуган, и она чувствовала, что его видения не были вызваны хацетом. Но ведь Филин не должен уметь делать подобные вещи. Без тренировки это невозможно. Да, она объясняла ему, что надо делать, если снова накачают его наркотиком, и это, безусловно, была основа контролируемого транса. Но она помнила, сколько времени у нее ушло на то, чтобы овладеть этим умением, даже при том, что ей помогал наставник. Если Филин легко научился это делать сам, он, должно быть, фантастически одарен. (Или кто-то работал с ним, хотя это кажется маловероятным.)

Арра снова встряхнула головой. Захотелось поговорить с мальчиком, вернее, ей нужно было сделать это, но она не знала как. Она видела его всего один-два раза. Разговаривать с ним — только подвергать его риску. Вздохнув, Арра взяла свою лютню и начала играть.

В то утро в саду было немного придворных. Арра подошла к каменному фонтану, где ее ждал Венихар Гобез-Ихав. Вместе со старым флейтистом они шли в храм Ветровеи.

Выходя из сада, Арра заметила, что весь двор гудит от каких-то слухов. Придворные даже забыли свою обычную игру «будь-погрубее-с-иностранкой». Она пыталась понять, что это за новость, но не смогла догадаться. А может быть, подумала она с тайной надеждой, им просто надоело преследовать ее.