На обычно непроницаемом лице Минцеры появилось беспокойство:

— Миледи, что…

Исива повернулась к ней и злобно выкрикнула:

— Никаких вопросов — выполняй!

Управляющая поклонилась и вышла.

Ридев Ажер положил записку на серебряный поднос и кивком отослал слугу. Потом, хмурясь, повернулся к своему дяде:

— Так, что-то мне все это не нравится — м-м-м — исходя из моих соображений.

Зарехаф наклонил голову:

— Да?

— Королевское приглашение — нет, приказ — прийти на партию хассе сегодня вечером.

— О!

— Это все, что вы можете сказать?

Премьер-министр пожал плечами:

— Мой дорогой Ридев, ты рассуждаешь, как конспиратор. С твоей точки зрения, нет ничего опаснее. Но вполне вероятно, что приглашение Короля вполне невинно; и даже если у него возникли некоторые подозрения, он едва ли стал бы приглашать тебя в письменной форме и при свидетелях на твое собственное убийство. Иди, мой дорогой мальчик, не заставляй Его Величество ждать. Я сам найду дорогу назад.

Дорогу показывал Осел, поскольку он лучше других знал все потайные ходы. Хорек замыкал шествие, чутко прислушиваясь, нет ли сзади погони. Мышка потной ладошкой ухватилась за рубашку шедшего впереди нее Осла. Девочка тащила свой ящичек с рисовальными принадлежностями. Акулья Наживка придерживал локоть Норки, то ли для того, чтобы помочь ей, то ли, чтобы не упасть самому.

На территории Гитивов царило странное затишье. Стражники не шныряли по кухне и не толпились в караульной; в свете одной-единственной лампы были видны кости исмат, забытые на столе. В библиотеке на столике хассе выстроились фигуры, но людей не было. Группа осторожно прошла по всем местам, где обычно бывали Гитивы, но никого заслуживающего внимания не встретили. Наконец, они заметили управляющую Минцеру в гардеробной своей госпожи. Женщина сидела за столом Исивы, возле ее локтя стояла лампа. Минцера задумчиво грызла ногти. Норка наблюдала за ней через отверстие в стене. Перед управляющей лежал открытый ящичек из слоновой кости. Внутри на темно-синей шелковой подкладке были разложены инструменты с резными деревянными ручками. Воровка узнала их и с трудом подавила пробежавшую по спине дрожь. Рядом с ящичком стоял пузатый кувшин с большой притертой крышкой. Вдруг управляющая зашевелилась. Она долго перебирала инструменты внутри ящика, пока с легким вздохом не достала оттуда стилет. Она взяла две ленты со стола Миледи и привязала стилет к правой руке. Долго возилась, убирая все это в рукав, потом закрыла ящик, взяла его, кувшин и лампу и вышла. Осел еле слышно чертыхнулся.

— Теперь не сможем проследить, — объяснил он, — если только не войдем в комнату, а это очень опасно.

— Ничего, — ответила Норка. — Надо продолжать смотреть. Рано или поздно мы их найдем.

Когда Венихар, Кериден и Арра благополучно прибыли в покои Ихава, старый Лорд повернулся к Жрецу.

— Что у тебя на уме, Кериден?

— Хочу немного поработать головой, — ответил Кериден.

— Мне казалось, ты сказал, что я тебе нужен, — упрекнул его флейтист.

— Так и есть. Я хочу, чтобы ты играл, пока мы работаем. Нам нужен якорь.

Арра озабоченно сдвинула брови.

— Кериден, — возразила она. — Работа с якорем не входит… — Она осеклась, вспомнив ощущение от прикосновения к его разуму: тлеющие угли, сила, дремлющая до тех пор, пока что-то не оживит ее. — Я не смогу уравновесить тебя, — прошептала она с болью. — Мой дар не такой сильный, как у тебя.

Верховный Жрец бережно тронул ее за плечо:

— Доверься мне. Я не причиню тебе вреда, но мне нужна твоя помощь.

Венихар задумчиво переводил взгляд с одного на другого.

— О чем вы говорите? Что вы собираетесь делать? Насколько это опасно и, о, боги небесные и подземные, какой от этого будет толк? Арра, ты отважна, как львица: уж если ты боишься того, что задумал Кериден, то это действительно опасно. — Когда Жрец повернулся к нему, он добавил язвительно. — И не говори мне: «Доверься мне». Я тебе доверяю, но хочу знать.

Кериден вздохнул:

— Моя госпожа Ветровея каким-то образом заинтересована в этом деле. Она попросила меня помочь; она явилась Филину во сне и дала камень-оберег; она помогла мне справиться со стражниками Гитивов, помогла Королевской гвардии забыть произошедшее. Но она хочет большего, ибо большее поставлено на кон — и мне надо знать это! Когда она явилась Филину, она сказала, что поступила правильно и ей нечего бояться своего брата. Меня это удивляет. Ты же знаешь эти истории о богах. Моя Госпожа Ветровея не всегда хорошо уживается с другими богами. Может быть, ей грозит какая-то опасность. Филин сказал, что он призвал ее. Применив прием, которому мы с Аррой научили его, он позвал Талиэн. Используя человека-якоря вместо простого оберега, мы с Аррой могли бы сделать то же самое или хотя бы отчетливее увидеть будущее, используя Дар Видения, а, может быть, мы свяжемся с Филином и убедим его призвать Ветровею.

Венихару стало неуютно.

— Разве он не рассказал тебе все? Может, Ветровея не хочет, чтобы знали другие?

— Я думаю, она хочет, чтобы мы знали, — ответил Кериден.

— Хорошо. Но насколько это опасно?

— Риск есть, — признал Кериден. — Не столько для тебя, Вен, сколько для меня и Арры. Но есть и преимущества. Обратившись к моей Госпоже Ветровее, мы даем ей возможность действовать: помочь нам спасти Филина и одолеть Исиву. Мне кажется, это стоит того, чтобы рискнуть.

— Венихар посмотрел на Арру, а та кивнула, соглашаясь.

— Ладно, — сказал он. — Что я должен делать?

Ответила ему Арра.

— Ты должен играть на своей флейте — и ни в коем случае не останавливаться, что бы ни случилось. Считай, что твоя музыка — это якорь, который не позволит нам слишком далеко уйти в страну разума.

— Просто играть? Все, что угодно?

Несмотря на свою тревогу, она все же улыбнулась:

— Играй мелодии, которые позовут нас домой.

Венихар немного помолчал, потом склонил голову в знак согласия. Кериден и Арра уселись за стол. Старый Лорд начал играть, и сладкая мелодия заполнила комнату. Жрец и Провидица вошли в транс; флейта, как якорь, удерживала их и придавала смелость углубиться дальше.

Никогда прежде Арра не испытывала ничего подобного. Разум Керидена захлестнул ее и увлек в такое море чувств и образов, что она растерялась. В их объединенном разуме собралась мощь: река во время разлива, пожар, раздуваемый ветром, эйфория души: гармония, единство, мощь. Сила нарастала; их разумы напряглись, чтобы вместить ее всю. Потом Кериден позвал: «Талиэн! Талиэн!»

Ничего не произошло, они не уловили никакой ответной энергии. Видимо, этой силы было недостаточно. И вдруг в проблеске вдохновения Арра поняла, чего недоставало. Очень осторожно она использовала часть силы, которую они собрали, чтобы создать ощущения музыки.

— Да, — крикнул Кериден и влил свою музыку в их хор.

Это невозможно было объяснить или выразить словами. В свое искусство они вкладывали всю свою любовь, силу и страдание, и музыка отвечала им. С помощью своего разума и собранной силы они сплели музыку столь томительную, столь проникновенную, что даже камень откликнулся бы. Кериден начал петь древнюю песнь на древнем языке, в которой со все большей мольбой повторялось древнее имя богини. Талиэн. Талиэн. Талиэн. И она пришла.

Филина привязали к стулу в темной галерее. Он никак не мог унять дрожь. Элхар стоял позади него, с нетерпением ожидая начала пытки. Чуть погодя другие телохранители притащили Цитанека. Когда Филин попытался поприветствовать друга, Элхар гаркнул: «Молчать!»

Вскоре к ним присоединилась Исива. Ее платье зашелестело по полу, когда она, как привидение, подплыла к Филину. Заметив, что он дрожит, она ухмыльнулась.

Слуги принесли столик и жаровню с углями на железной подставке.