— Дочери бывшего лорда, миледи. Обе они оглянулись на стук в дверь, и через секунду трое крепких слуг поставили на пол огромные сундуки.

— Что там? — озадаченно поинтересовалась Дженни и, поскольку служанки, похоже, не знали ответа, спрыгнула с высокой кровати и пошла лично исследовать содержимое. В сундуках оказались захватывающие дух груды тканей, каких она в жизни не видывала, — богатые атласы, парча и бархат, расшитые шелка, мягкий кашемир, полотно, до того тонкое, что почти просвечивало. — Какая красота! — выдохнула Дженни, касаясь изумрудного атласа.

Раздавшийся в дверях возглас заставил всех трех женщин обернуться.

— Вам, стало быть, нравится? — спросил Ройс. Он стоял в дверном проеме, упираясь в косяки плечами, наряженный в нижний камзол из темно-рубинового шелка и в верхний из свинцово-серого бархата. Узкий серебряный пояс с рубинами на пряжке опоясывал талию, с него свисал декоративный кинжал с огромным пламенеющим рубином, поблескивавшим на рукоятке.

— Нравится? — повторила Дженни, не в силах сосредоточиться, потому что его взгляд, скользнув по ее волосам, остановился в вырезе халата. Она проследила, пытаясь понять, куда он уставился, и запахнула разошедшиеся отвороты, зажав ткань в кулачок.

Легкая насмешливая улыбка тронула его губы при этом стыдливом жесте, он взглянул на обеих служанок и решительно приказал:

— Оставьте нас.

Они повиновались с почти панической поспешностью, как можно проворнее прошмыгнув мимо него.

Когда Агнес проскальзывала позади Ройса, Дженни увидела, что она быстро перекрестилась.

Закрыв за собой дверь, Ройс смотрел на Дженни, и по спине ее пробежал холодок тревоги. Пытаясь найти спасение в беседе, она проговорила первое, что пришло в голову:

— На самом деле вам не следовало бы столь резко говорить со служанками. По-моему, вы их пугаете.

— Я пришел не затем, чтобы обсуждать служанок, — спокойно заметил он и направился к ней. Остро чувствуя свою наготу под халатом, Дженни предусмотрительно отступила на шаг и, конечно же, наступила на волочащийся шлейф. Не в силах двинуться дальше, она смотрела, как он наклоняется к открытым сундукам и извлекает оттуда ворох тканей.

— Так вам нравится? — снова спросил он.

— Что? — вымолвила она, стянув халат на горле и на груди так туго, что едва могла вздохнуть.

— Вот это, — сухо уточнил он, жестом указывая на сундуки. — Это ваше. Пользуйтесь, шейте себе платья и все, что вам нужно.

Дженни кивнула, опасливо наблюдая, как он, потеряв интерес к сундукам, шагнул к ней.

— Ч-чего вы хотите? — сказала она, ненавидя дрожащий звук собственного голоса.

Он остановился на расстоянии вытянутой руки, но вместо того чтобы привлечь ее к себе, спокойно заявил:

— Я, во-первых, хочу, чтобы вы ослабили хватку на том халате, который на вас надет, покуда не удушились. Я видел мужчин, болтавшихся на веревке, натянутой ничуть не крепче.

Дженни заставила онемевшие пальцы чуть-чуть разжаться и принялась ждать продолжения, а он по-прежнему разглядывал ее молча, и она наконец не выдержала:

— Ну? Что еще?

— Еще, — ровно отвечал он, — я хочу с вами поговорить, так что прошу садиться.

— Вы пришли сюда… поговорить? — переспросила она и, видя его кивок, ощутила такое облегчение, что подчинилась беспрекословно — пошла к кровати, волоча за собой ярд голубой шерсти, уселась, подняла руку, откинула пальчиками со лба волосы и хорошенько встряхнула локонами, сбрасывая их с плеч. Ройс наблюдал, как она пытается привести в порядок блестящие волны, струящиеся по плечам и спине, и угрюмо думал, что это единственная на свете женщина, которая умудряется выглядеть соблазнительной, практически утопая в халате.

Справившись с волосами, она обратила на него внимательный взгляд:

— О чем вы пришли говорить?

— О нас. О нынешнем вечере, — сказал он и пошел к ней. Она соскочила с кровати, точно ее обожгло огнем, и, шарахнувшись от него, оказалась припертой к стене. — Дженнифер…

— Что? — нервно выдохнула она.

— Позади вас горит камин.

— Мне холодно, — дрожа, заявила она.

— Через минуту вам будет слишком жарко. Она подозрительно глянула на него, потом вниз, на шлейф длиннющего халата, и вскрикнула в тревоге, сдернув полы с раскаленных угольев. Лихорадочно стряхивая с подола пепел, вымолвила:

— Ужасно жалко. Такой чудный халат, только, наверно, немножко…

— Я имел в виду нынешний праздник, — решительно перебил он, — а не то, что должно произойти потом между нами. Но раз уж мы затронули эту тему, — продолжал он, следя за ее охваченным паникой лицом, — может быть, вы расскажете, почему перспектива лечь со мной в постель так вас вдруг устрашает.

— Я не боюсь, — отчаянно возразила она, полагая, что было б ошибкой проявлять какие-нибудь признаки слабости. — Но, один раз попробовав… попросту не желаю совершать это еще раз. Со мной было почти то же самое, когда… когда я съела гранат. Попробовала и больше не захотела. Со мной иногда так бывает.

Губы его дрогнули, он снова сдвинулся с места и остановился прямо перед ней.

— Ежели вас беспокоит только отсутствие желания, я думаю, что могу помочь.

— Не прикасайтесь ко мне! — предупредила она. — Или я…

— Не угрожайте мне, Дженнифер, — спокойно перебил он. — Это ошибка, о которой вы пожалеете. Я прикоснусь к вам, когда захочу.

— Ну теперь, испортив всякое удовольствие, которое мне мог доставить нынешний вечер, — ледяным тоном проговорила Дженни, — не оставите ли меня в одиночестве, дозволив одеться?

Колкая фраза ничуть не задела его дьявольского самообладания, однако голос Ройса вроде бы смягчился.

— Я не собирался сообщать новости, которые заставили б вас страшиться ночи, но милосерднее известить, как будут развиваться события, чем оставлять гадать в неизвестности. Есть многое другое, что должно быть улажено между нами, однако все это может до поры обождать. Впрочем, отвечу на ваш вопрос: истинная причина моего прихода вот в чем…

Дженни прозевала неуловимое движение его руки, продолжая с настороженностью и смятением вглядываться в лицо в уверенности, что он намеревается поцеловать ее. Должно быть, он догадался, так как твердые, чувственные губы изогнулись в усмешке, но по-прежнему продолжал глядеть ей в глаза, не двигаясь навстречу. После продолжительного молчания он мягко молвил:

— Дайте мне руку, Дженнифер. Дженни посмотрела на свою руку и в полном замешательстве неохотно разжала пальцы, впившиеся в ворот халата.

— Руку? — тупо повторила она, протягивая ладонь в его сторону на дюйм-другой.

Он взял левой рукой ее пальцы, от теплого пожатия по коже забегали предательские мурашки, и тут, только тут она наконец заметила великолепное кольцо, покоящееся в маленькой, инкрустированной драгоценными камнями шкатулочке на раскрытой ладони его правой руки. В тяжелую и широкую золотую оправу были вставлены изумруды. прекраснейшие из всех, какие ей когда-либо доводилось видывать, — горящие камни, которые сверкали и подмигивали в пламени свечей, когда он надевал массивное кольцо ей на палец.

Может быть, из-за увесистого кольца и всего, что оно означало, может быть, из-за странного сочетания нежности и грусти в устремленных на нее серых глазах, сердце Дженни забилось с удвоенной силой. Хрипловатым голосом он заметил:

— Мы все делаем не в привычном порядке — вы и я. Вступили в брак до венчания, и я надел на ваш палец кольцо намного позже произнесения брачных обетов.

Дженни как заколдованная неотрывно смотрела в бездонные серебряные глаза, низкий, хриплый голос ласкал ее, зачаровывая все сильней, а он продолжал:

— Но хотя до сих пор в нашем браке все шло не так, как положено, я хотел бы просить вас об одолжении…

Дженни не узнала в еле слышном шепоте собственный голос:

— О каком… одолжении?

— Только на нынешний вечер, — сказал он, дотягиваясь и обводя кончиками пальцев контур ее вспыхнувшей щеки, — нельзя ли нам отложить разногласия в сторону и вести себя как обычная чета новобрачных на обычном свадебном торжестве?