Ройс уставился на младшего брата, опустил руки, разжав кулаки, повернулся и принялся пристально вглядываться в грязное лицо Дженни;

— Либо тебя обдурили, Стефан, либо земля полнится фальшивыми слухами, ибо молва утверждает, что дочь Меррика редкостнейшая в стране красавица.

— Нет, не обдурили. Она в самом деле его дочь, я слышал из ее собственных уст.

Ухватив двумя пальцами трясущийся подбородок Дженни, Ройс изо всех сил пытался рассмотреть черты перепачканной физиономии, исследуя их при свете факелов, по мере чего брови его хмурились, а губы кривились в невеселой ухмылке.

— Кому только пришло в голову назвать тебя красавицей, — проговорил он с намеренной убийственной издевкой. — Шотландским сокровищем!

Он заметил, как от этих слов в ее глазах мелькнула вспышка гнева, она, вырываясь, дернула головой, но отважный поступок не тронул, а разозлил его. Все, что было связано с именем Меррика, приводило его в ярость, заставляло кипеть жаждой мести, и он обеими руками обхватил бледные, покрытые грязью щеки девушки, грубо дернул к себе ее голову и грозно потребовал:

— Отвечай!

Бренне в ее близком к истерике состоянии вдруг показалось, что Дженни каким-то образом приходится расплачиваться за вину, за которую по справедливости должна держать ответ она, Бренна, и, цепляясь за юбку сестры, девушка неуверенно поднялась на нетвердых ногах и прилепилась к Дженни сбоку всем телом словно сиамский близнец.

— Так называют не Дженни, — прохрипела она, уверенная, что длительное молчание сестры обязательно приведет к жестокому возмездию со стороны свирепого великана, стоящего перед ними. — Так… так называют меня.

— А ты кто такая, черт побери? — бешено спросил он. — Она никто! — выпалила Дженни, нарушая восьмую заповедь2 в надежде, что Бренну, возможно, освободят, если поверят, что она монахиня, а не Меррик. — Просто сестра Бренна из Белкиркского аббатства! — Правда? — обратился Ройс к Бренне. — Да! — крикнула Дженни.

— Нет, — слабо шепнула Бренна. Сжав кулаки, Ройс Уэстморленд на миг закрыл глаза. После форсированного марша у него не осталось ни продовольствия, ни крыши над головой, ни терпения. А теперь еще это. Теперь он даже не может добиться толкового, честного ответа от двух перепуганных женщин. Он вдруг понял, до чего устал, до чего вымотался за три дня и три бессонные ночи, и повернул осунувшееся лицо с горящими глазами к Бренне.

— Если ты еще надеешься прожить хоть час, — произнес он, безошибочно догадавшись, что из сей парочки она скорей испугается и поэтому вряд ли сумеет пуститься на хитрость, — ты сейчас скажешь мне правду. — Острый взгляд впился в распахнутые от ужаса ореховые глаза Бренны и парализовал ее. — Ты дочь лорда Меррика или нет?

Бренна перевела дыхание, попробовала заговорить, но не могла вымолвить ни слова дрожащими губами. Чувствуя полное поражение, она наклонила голову и просто кивнула. Удовлетворенный Ройс метнул убийственный взгляд на чертову кошку в скромном монашеском одеянии и отвернулся, отдавая короткий приказ брату:

— Свяжи их и сунь в палатку. Поставь Арика на страже, чтоб уберег их от мужчин. Они обе нужны мне живыми для завтрашнего допроса.

«Они нужны мне живыми для завтрашнего допроса…»— эхом отдавалось в смятенном сознании Дженни, лежавшей связанной кожаным шнурком по рукам и ногам рядом с бедняжкой Бренной в палатке на земле и глядевшей в безоблачное, беззвездное небо через дыру в палаточном пологе. «Что за допрос задумал Волк?»— принялась она гадать, когда усталость пересилила наконец страх. Какие пытки применит он, чтобы добиться от них точных ответов, и какие ответы могут ему понадобиться? Она была уверена — завтра настанет последний день в их жизни.

— Дженни! — дрожащим голосом шепнула Бренна. — Ты ведь не думаешь, что он собирается завтра убить нас, правда?

— Нет, — соврала Дженни.

Лагерь Волка зашевелился и стал возвращаться к жизни еще прежде, чем на небе погасли последние звезды, но Дженни за всю ночь проспала не более часа. Дрожа под укрывавшим ее собственным тонким и легким плащом, она глядела в чернильно-синие небеса и попеременно то извинялась пред Господом за свои многочисленные прегрешения, то умоляла Его избавить бедняжку Бренну от неизбежных последствий своего же безумного решения прогуляться вчера в потемках на холм.

— Бренна, — прошептала она, когда шаги мужчин снаружи стали громче, свидетельствуя об окончательном пробуждении лагеря, — ты проснулась?

— Да.

— Когда Волк примется нас допрашивать, предоставь отвечать мне.

— Да, — вновь повторил ломкий голосок.

— Я точно не знаю, что он захочет выпытать, но это обязательно будет нечто, чего мы ему не должны говорить. Я, может, смогу догадаться, почему он задает тот или иной вопрос, и тогда соображу, как сбить его с толку.

Рассвет чуть окрасил небо в розоватый цвет. Пришли двое мужчин, развязали их, разрешили обеим на пару минут шмыгнуть по нужде в кусты на краю широкой поляны, потом Дженни снова связали, а Бренну повели на встречу с Волком.

— Постойте, — выдохнула Дженни, осознав их намерения, — прошу вас, возьмите меня. Моя сестра… м-м-м… больна.

Один из солдат, башнеподобный гигант более семи футов ростом, который не мог быть не кем иным, как легендарным колоссом по имени Арик, окинул ее убийственным взглядом и пошел прочь. Второй страж потащил бедняжку Бренну, и Дженни через откинутый полог палатки видела, какими похотливыми взглядами провожали сестру собравшиеся в лагере мужчины, когда она шла среди них со связанными за спиной руками.

Получасовое отсутствие Бренны показалось Дженни вечностью, но, к ее несказанному облегчению, Бренна вернулась без каких-либо следов физического насилия.

— С тобой все хорошо? — тревожно спросила Дженни после ухода стражника. — Он не причинил тебе зла, правда?

Бренна перевела дыхание, потрясла головой и тут же разразилась рыданиями.

— Нет… — истерически вскрикивала она, — только очень разгневался, потому что я… я никак не могла сдержать с-слезы. Я так испугалась, Дженни, он такой огромный, такой злющий, и я никак не могла перестать п-плакать, а он еще б-больше злился…

— Успокойся, — утешила ее Дженни. — Все уже кончено, — солгала она и с унынием подумала, каким привычным и легким делом становится для нее ложь.

Стефан откинул полог палатки Ройса и вошел внутрь.

— Боже мой, да она красавица, — заметил он, имея в виду Бренну, которая только что удалилась. — Плохо только, что монахиня.

— Она не монахиня, — раздраженно бросил Ройс. — Она умудрилась между всхлипываниями и рыданиями разъяснить, что она послушница.

— Это еще что такое?

Ройс Уэстморленд был закаленным в битвах воином, личное знакомство которого с религиозными установлениями сводилось практически к нулю. С мальчишеских лет весь его мир составляла война, так что он перевел слезные разъяснения Бренны на знакомый и понятный воину язык:

— Похоже, послушник — это новобранец, еще не закончивший строевой подготовки и не присягнувший в вассальной верности своему сеньору.

— Ты веришь, что она говорит правду? Ройс поморщился и отхлебнул эля.

— Она чересчур перепугана, чтобы врать. Кстати, и чтоб говорить тоже.

Стефан прищурился, выражая то ли подозрительность по отношению к девушке, то ли удивление неудачею брата, не сумевшего разузнать ничего полезного:

— И чересчур хороша, чтобы пожестче спрашивать? Ройс метнул в него сардонический взгляд, но в голове его роились неотвязные мысли.

— Я хочу знать, хорошо ли укреплен замок Меррика и где лежат его земли — все, что мы сможем выведать, пойдет на пользу. Иначе тебе придется довести до конца путешествие в Меррик, которое ты начал вчера. — Он решительно грохнул кружкой о сооруженный из козел стол. — Приведи мне сестру, — приказал он со зловещей решимостью.