— Да.

— На него под видом тебя проникла Хелена со своим братом. Брата она обратила в Маттео, а твоего возлюбленного — в таракана.

И вот Хелена под видом Люции Монтессори проникает на фестиваль и устраивает настоящую бойню. И никто ничего не может понять. Имя Люции становится проклятьем. Хелена уничтожила потрясающих поэтов.

— Но может быть, у них есть двойники…

— Она же черная дыра и втянула в себя всех. И схлопнулась. Планета при этом просто исчезла, я успел спасти только людей, Кастелло ди ла Перла и всех, кто в нем, да короля с его золотом. Погрузил его в сон — пусть спит и думает, что жизнь прекрасна.

— Но где сейчас Кастелло?

Мессер Софус подошел к резному шкапу, открыл и достал сверкающий, переливающийся шар:

— Вот он. И его жители. Они тоже спят. Когда мы найдем или создадим подходящую планету, мы просто откроем шар и всех разбудим. Возродим Старую Литанию. Только инсектоидов теперь не будет — их проблема решилась сама собой, пока Планета взрывалась тысячью нейтронных взрывов.

— А Оливия?

— Она попыталась сразиться с Хеленой, но была побеждена. Хелена не стала ее убивать. Она сделала куда хуже: сознание Оливии изменено в негативную, разрушительную сторону. Оливия теперь — королева планеты Нимб. Твоей родной планеты, Люди. Она, так сказать, играет теперь за другую сторону.

— Я должна спасти ее, вернуть, сделать прежней.

— Как?

— Я сверхновая звезда, и у меня хватит света…

— Черная дыра тем и славится, что поглощает свет и не выпускает его обратно.

— Но увидеть-то я ее могу?

— Полагаю, что да. Для этого я напишу прошение о высочайшем приеме, отправлю его по почтовым струнам и буду ждать ответа. Девочки, без меня вы не пойдете.

— Хорошо. Но почему Оливия так изменилась?

— Хороший вопрос «почему?», — горько улыбнулся мессер Софус.

По локальному времени прошло не меньше трех недель, как от дворцовой службы ее величества королевы Оливии пришло разрешение посетить ее.

— Будьте очень осторожны, девочки, — не унимался мессер Софус. — Скромность, скромность и скромность. Она, конечно, что-то почует, но если вы будете больше думать о себе, как о людях, а не звездах, все пройдет спокойно. Черт ее знает, на что она будет способна, узнав о двух сверхновых звездах.

Мессер Софус проложил путь по вектору, и мы оказались на моей родной планете. Я и не помнила, какая она. Она была вся красная — небо, песок, вода. Но воздухом можно было дышать, а воду пить. Всюду были заросли удивительных растений, среди которых мелькали такие животные и птицы, что и представить трудно.

Мы остановились на единственном белом пятачке среди этой красноты.

— Приемная точка. Должен прийти транспорт, чтобы перевезти нас во дворец.

Транспорт — красная ракета-сигара — не заставил себя ждать.

Мы сели.

До дворца мы домчались вмиг. Он был таким гигантским, что напоминал не дворец, а горную гряду.

Сигара зависла у первого поста охраны:

— Гости к ее величеству.

— Выйти всем. — Дверь отодвинулась.

— Нас обыщут четырнадцать раз, — сказал мессер Софус, — пока мы войдем в тронный зал.

— Мы бережем и любим свою королеву, — хором сказали охранники.

Чувствуется.

Последний обыск в дверях тронного зала — и вот мы снова в образце гигантомании новой Оливии. Зал такой, что чувствуешь себя вошью на зеркале. Кстати да, все вокруг зеркальное. Трон высоко, и ведут к нему ступени, покрытые острыми иглами. И на троне…

Оливия, это ты?

Моя Оливия? Моя сестра на крови?!

Она стала в три раза выше. Платиновые латы оковывали ее всю. Начиная от колен спускалась юбкой длинная золотая кольчуга. За спиной Оливии были крылья — тоже золотые! И только одно — бритая голова — осталось прежним.

Все мы преклонили колени.

— Софус, приятно тебя видеть, — голос Оливии был громовым. — Но что это за блохи с тобой?

— Позвольте мне представить их, ваше величество.

— Ну-ну.

— Это Люция Веронезе, ваше величество. Когда-то вы изволили…

— Достаточно, я помню, кто такая Люция. Вечно любила выпендриться. А у меня с такими разговор короткий. Чего ты хочешь, Люция? Я исполню это в знак прошлой дружбы.

И я вспомнила предсказание.

— Позвольте мне мыть ваши туфли, королева.

— Ха-ха-ха! У меня нет туфель. Я ношу латы. Но если вдруг туфли появятся, я предоставлю тебе такую возможность. А это кто?

— Моя сестра во вселенной, ваше величество, Людмила.

— Значит, тебе не будет скучно. А теперь подите прочь. У меня сеанс живописи.

Мы смылись так быстро, как только могли, и дух перевели только в зале мессера Софуса.

— Ну что? — спросил меня он.

— Я в ужасе. Как такое произошло?

— Это все Хелена и ее брат псевдо-Маттео. Если бы найти его и прикончить, все вернулось бы на круги своя. Но он же не человек, он комета.

— Ничего, — сказала я, — я справлюсь. Я найду эту тварь.

Мы вернулись в багровый зал мессера Софуса, и он сказал:

— Люция, если ты действительно хочешь победить брата Хелены, то его надо бить его же оружием.

— Каким?

— Он поэт.

— Ох-х-х. Из меня поэт, как из…

— Ничего. Мы тебе поможем.

— А пока ты будешь сочинять, я научу вас, девочки, искусству плетения и расплетения струн Всего Сущего. Всякая звезда, а уж тем более сверхновая, должна это знать.

Да, такая наука — это вам не кружевоплетение! В космосе мы потратили не одну пару световых лет, а локально — целый год, чтобы освоить этот талант. Но зато мессер Софус был доволен и знал теперь, что в космосе мы не новички.

— Вот теперь, — сказал он мне, ты можешь вызывать на поединок своего врага.

— Я не сочинила стихотворения…

— И это говорит вдова великого поэта! Экспромт, Люди, — это лучший удар в поединке.

— Так как мне его вызвать?

— Так и скажи: «Ты, принявший чужой облик, я вызываю тебя на поединок».

И я сказала.

Вокруг был свет, и я не сразу поняла, что этот свет излучаю я. А напротив была клубящаяся, искрящаяся тьма — замершая в изумлении комета.

— Люция? — удивился губитель моего возлюбленного. — А ты сияешь. Я-то уж думал, что ты так и сгинула в той дыре, в которую тебя сунула Хелена.

— Хелены больше нет.

— Ни о ком и ни о чем нельзя сказать, что его больше нет. Смотри, Хелена, сестра моя, кто пришел!

Словно бездонная глотка раскрылась передо мной. Но потом она решила скокетничать и принять человеческий облик. Красавица с бархатистой кожей, сияющие волосы едва удерживаются великолепной короной. Черное платье из кружев и драгоценных камней — просто не враг, а совершенство!

— Хорошо выглядишь, Хелена.

— Это благодаря твоей Планете. Жалко только, что люди спаслись. Человеческая кровь придает такой румянец коже…

— Ты подлая тварь, Хелена, и я с удовольствием уничтожу тебя и твоего братца.

— Не получится. Ничто не уничтожимо. А мы — ничто, ничто из того сущего, что тебе доступно. Это мы сейчас просто красуемся. А можем и ударить. Вот так.

Я закричала. Она опять жгла меня, жгла невещественным пламенем душевной боли, стыда, отчаяния — за Маттео, за Оливию, и я потускнела, как уголек.

— Ну вот. Уже ведь не так сияется?

— Хелена, что сделало тебя такой?!

— О, тебе интересна моя биография? Меня такой сделало то, что вы, люди, называете любовью. Я полюбила и была отвергнута.

— Знаешь, сотни людей страдают от несчастной любви, и никто из-за этого не убивает целые миры.

— Кому какая судьба. Полно болтать. Сразись с моим братом. А потом, если сможешь, со мной.

И я увидела спортивный зал, зрителей, фехтовальную дорожку и противника напротив меня: белый костюм, маска. Мои пальцы сжали рукоять рапиры. И бой начался. Только здесь уколы были настоящими.

Он был хорошим бойцом. Трибуны ликовали. Но я тоже не сдавалась. С самого начала я старалась уйти в глухую защиту, чтобы сберечь силы, но вот я почувствовала, что он выдохся, и стала наступать. Укол, укол, еще укол. Псевдо-Маттео зашатался и вдруг упал на одно колено: