Восемнадцать лет пролетели. Конечно, она уже не та девочка, которую он так осторожно поцеловал впервые в душистых сумерках парка. Конечно, каждый из этих восемнадцати лет оставил свои следы на лице, безжалостно коснулся тела… Кто знает, может, и не нужна она стала Олегу…

Мысль эта приходила ей в голову все чаще. Как-то по-иному стали выглядеть поздние, за полночь, возвращения мужа, многозначительней стало его усталое молчание. Она ловила себя на том, что, обнимая его, пытается учуять чужой запах, что, перебирая бумаги на его столе, внимательней, чем обычно, относится к случайным запискам с чужим почерком… Мерзко это было, отвратительно…

Справляться со всем этим самой не было сил. К кому обратиться, у кого попросить совета?… И случайно почти выбор пал на Юлю Денисову.

Они не были подругами — добрые знакомые, только и всего. И говорить с Юлей — женщиной шустрой и светской, да к тому же, женой одного из ближайших к Олегу людей — на такие интимные темы было, конечно, неразумно. Но здесь уже решения принимала не Анна — бес отчаяния и сомнения, поселившийся в ней, диктовал свои условия.

Юля, в отличии от Анны и большинства жен других обеспеченных людей, дома не сидела — руководила, и весьма успешно, собственным домом моделей, если и не гремевшим пока на всю страну, то во всяком случае, завоевавшим уже доверие значительной части капризной московской публики.

— Завтра в обед, ага?… — предложила Юля, не удивившись ее звонку.

И вот вместо того, чтобы распоряжаться приготовлением ужина и проследить за тем, чтобы клумба с многолетнками на заднем дворе была, наконец, приведена садовником в порядок, вместо того, чтобы совершить еще целую кучу важных дел, Анна, руководимая неугомонным бесом, помчалась в раскаленный центр Москвы, чтобы в сумрачном ресторанчике встретиться с Юлей.

Поговорили о детях (у Денисовых росла Машка, на четыре года старше Андрея), о новинках моды (Анна — через силу, Юля — со знанием дела), о том, отчего это не приживаются английские махровые розы на подмосковных почвах…

— Олег говорил, Саша сегодня прилетает… — вспомнила Анна.

Юля приложилась к соломинке, потянула из стакана сока и махнула рукой:

— Не удивлюсь, если он вернется в Снежный, не заехав домой…

— Как это? — удивилась Анна.

— Сколько раз такое бывало! — Юля легкомысленно пожала плечами, — Примчится… Днем дела, вечером — мальчишник, святое дело… В городе и заночует… Наутро — опять дела, а потом обратно в Снежный…

— Сумасшедший темп, — Анюта подперла рукой щеку, покосилась влево, где за столиком сидел навечно прикованный к ней шофер-охранник. Не слышит ли?… Нет, не должен… — Как же ты его отпустила так надолго?… Ты здесь, он там…

— О!… — Юля усмехнулась, — Можно подумать, пока он в Москве работал, мы виделись намного чаще!… Санька, видишь ли, считает себя свободным человеком… Это тебе повезло, Олег у тебя мужик домашний…

Анна вздохнула.

— Нет, я бы побоялась, — призналась она, — В другом городе… Живет своей жизнью… Ты не боишься…?

— Что он бабу себе там заведет?… — спросила Юля, и легкий ее тон Анну покоробил, — Анюта, голубушка… Так ведь и в Москве ему никто не помешает этого сделать…

— Ты так легко об этом говоришь…

— С этим надо смириться заранее, — Юля снова глотнула сока, — У мужчин просто совершенно другая психология. Я читала. В них природой заложено — оплодотворить как можно больше самок.

Анна вздрогнула.

— Как это? — спросил сидящий внутри бес Аниным голосом, — То есть, каждый мужчина должен…

— Ага! — кивнула Юля невозмутимо, — Женщина — существо консервативное, основная функция — сохранение мужниных завоеваний… А мужская функция — соответственно, завоевывать. И женщин в том числе. Мужчина физически не может жить с одной женщиной. И к этому надо относиться понимающе.

— Как же это… — прошептала Анна, отказываясь верить.

Юля поболтала в стакане соломинкой:

— Я для себя давно решила. До тех пор, пока я ничего не знаю — все нормально. И Сашка мне пока поводов для разборок не давал.

— А если…

Юля посмотрела на Анну внимательно:

— Отвечу тем же, — и вдруг перегнулась через стол, спросила тихонько, — Проблемы с Олегом?…

— Нет! — Анна отшатнулась даже, — Нет, ты что… просто… я вдруг подумала — мы столько лет вместе… а вдруг он уже…

Юля слушала молча, кивала — переживала. Раз, правда, бросила взгляд на часики, но Анна предпочла не заметить — больно ей было, плохо, выговориться хотелось — не до приличий тут…

— Ну, если нет оснований что-то подозревать — наплюй!… — посоветовала Юля твердо, когда сбивчивый и несуразный Анин рассказ иссяк, — Олег из тех мужиков, которые никогда и не при каких обстоятельствах семью не бросит. И даже если что-то произойдет… о, господи…

Она всплеснула руками в отчаянии — у сидевшей напротив Анны брызнули из глаз слезы.

— Ерунду говорю! — рассердилась на себя Юля, и закопошилась в сумочке, — На вот, возьми платок… есть?… Вот и хорошо… — и пока Анна вытирала слезы, говорила торопливо и горячо, — Ерунду я сказала, ничего не произойдет!… Ну, ты сама посуди!… Вы ж счастливая пара, совершенно счастливая!… — она вздохнула неожиданно тяжело, — Не нужен никто твоему Олегу!… Но мы с тобой вот что… мы с тобой кое-какие профилактические меры предпримем… В самом деле, восемнадцать лет — это стаж… Надо иногда встряхнуться, перезагрузиться…

И тут же, загибая поочередно пальцы и поглядывая в потолок, пересеченный темными деревянными балками, по пунктам перечислила все, что Анне, по Юлиному мнению, надлежало предпринять в качестве профилактических мер…

И вот ехала теперь Анна домой, покачиваясь на заднем сидении машины, не зная, верить ли в предложенные Юлей меры — смешно все это было, и грустно… маскарады какие-то… ролевые игры… Она вдруг вынула из сумочки серебристый брусочек мобильного, набрала телефон мужа…

— Анюша, сегодня поздно вернусь, совсем поздно, — предупредил замотанный муж, — Сашка приехал, собираемся посидеть вечером где-нибудь в центре…

«А Сашку-то тоже дома ждут! — захотелось сказать Анне, — Смеются, пожимают плечами, но ждут. Тревожатся. Возвращайтесь домой, стареющие мальчики, обнимите своих жен — плохо им без вас, плохо и страшно…» Но ничего этого Анна, конечно, не сказала, а сказала привычное:

— Хорошо, Олежек…

— Такие люди, как он, предпочитают жить закрыто, не доверяя чужому глазу и скрываясь от праздного любопытства простых смертных, — с чувством декламировал Денисов, — И только нашему корреспонденту Татьяне Шварц удалось проникнуть в святая святых — квартиру молодого олигарха на Ленинском проспекте…

— Че-о-о-орт!… — простонал Малышев и попытался выхватить из рук нганасанского губернатора пестрый журнал, — Дай сюда!… Сашка!…

Сашка извернулся и спас журнал, и, укрывая его от длинных и цепких рук «молодого олигарха», продолжал торопливо читать, давясь тихим смехом:

— Убранство прихожей, отделанной превосходной уральской яшмой, сочетает в себе… Уйди, Серега, все равно дочитаю… сочетает в себе поистине домашний уют и дворцовое почти великолепие… Просторный холл, двери которого ведут… ведут… — тут у Денисова иссякли силы к сопротивлению, и журнал был довольно грубо выдернут из рук хохочущего губернатора.

— Вот стерва, — растерянно вздохнул Малышев, разглядывая глянцевые снимки.

Мало им было летучего утреннего совещания — порешили собраться вечером, в закрытом зале клуба-ресторана, что существовал без всяких помпезных вывесок в тихом переулке московского центра. Денисов, прибывший на «стрелку» чуть раньше росинтеровцев, пообещал сюрприз — и вынул из портфеля пакостный журнал.

— Ничего не понимаю, — прозвучал, наконец, Старцев, — Какого олигарха?… Серега, это ты, что ли, молодой олигарх?… — энергичные кивки зашедшегося в смехе Денисова подтвердили старцевские подозрения, — Погоди… Какая еще квартира на Ленинском?… Ты хатку там прикупил?…

— Эть!… — Малышев швырнул на стол журнал, — Не прикупал я ничего…