Утром, когда я проснулся, солнечные лучи пробивались сквозь шторы, и я увидел, как Оябун, мой попугай, расправляет свои яркие перья. Он стал настоящим гигантом. Я не мог не удивляться, как быстро он вырос. Кайдзю-гены и постоянные тренировки сделали его не только большим, но и сильным. Часто я отпускал его на улицу, где Оябун с удовольствием порхал между деревьями, издавая радостные звуки. Ворона, ставшая его верным союзником, всегда была рядом. Она, казалось, приняла на себя роль заместителя, следя за Оябуном и оберегая его от любых опасностей. Или подбивала на всякие глупости. Этот вариант был вероятнее.

Я любил наблюдать за ними. Они, как настоящая команда, работали вместе, изучая окружающую обстановку и даже строя своих «птиц-друзей» из других пернатых, которые иногда приземлялись в нашем дворе. Оябун с его ярким оперением и госпожа Гадина с её хитрыми глазами выглядели так, будто были охотниками на своей территории. В их взаимодействии была какая-то своя атмосфера, которую довольно сложно понять, но им было весело.

Однажды я заметил, как Оябун сидел на ветке и с серьёзным лицом, как боец, тренировал свои «бое­вые» навыки, издавая характерные звуки, которые, казалось, были вдохновлены самурайскими фильмами. Вдруг ворона села рядом с ним, склонив голову вбок.

— Эй, Оябун, ты что там, мечом машешь? — с насмешкой спросила она, её голос был полон игривости. — Судя по твоим движениям, ты скорее гейша, чем самурай!

Оябун не растерялся и, прижав к груди свои крылья, произнёс:

— Нет, госпожа! Я — истинный самурай! Мой дух непобедим, и я защищаю от врагов наш двор! И своего господина!

Он издал громкий крик, который должен был напоминать боевой клич, но звучал скорее как преувеличенный писк. Бедняга. Когда-нибудь самурайская тема его отпустит, но это не точно. Да и всё же на него такое находило временами.

Ворона расхохоталась.

— Защитник двора? Ты не можешь даже поймать воробья, который украл твой кусочек хлеба! — подколола она, явно наслаждаясь ситуацией. Это был случай, когда Оябун опять резко вырос, неправильно рассчитал траекторию и выронил свою еду из клюва.

Оябун, не желая сдаваться, ответил:

— Каждый самурай знает, что настоящая душа воина проявляется не только в битвах, но и в мудрости! Я тренируюсь, чтобы быть готовым к любым вызовам!

Ворона, не желая упускать шанс поддеть его, закудахтала:

— А может, ты просто боишься, что я тебя затмлю? Я не только ловкая, но и умная! В моей голове уже план, как захватить все семена в этом дворе! И власть!

— Захватить семена⁈ — возмутился Оябун. — Это недостойно самурая! Я защищаю наш дом, и я не дам тебе их забрать!

Походило на сюр, но выглядело весело.

Тут ворона, сделав театральный жест, обняла свои крылья и произнесла с пафосом:

— О, благородный самурай, ты не понимаешь, семена — это лишь начало! Настоящий воин должен иметь запас пищи для долгих сражений!

Оябун, решительно сжимая клюв, произнёс:

— Я буду сражаться за наш район до последнего пера! Если ты захочешь забрать семена, тебе придётся пройти через меня!

Ворона, не смущаясь, ответила:

— С удовольствием! Но сначала, может, ты покажешь мне, как ты собираешься сражаться, когда у тебя в клюве только пустая скорлупа?

Ладно, понаблюдал за ними, теперь можно и в школу. А то они такие беседы могли вести долго. У них ещё сегодня, будто в театре, и зрители были. Пусть соседи и привыкли к гигантскому попугаю, но дети постоянно смотрели на Оябуна с открытыми ртами. Надев рюкзак, вышел на улицу. Утренний воздух был свежим, и я наслаждался моментом. По дороге я встретил Шо, который стоял у стены и что-то делал с стикерами.

— Эй, Рю! Смотри, что я придумал! — воскликнул он, поднимая стикеры, покрытые его рисунками.

Я подошёл ближе и увидел, что на них изображены два человека, дерущихся на крыше. Один из них, судя по всему, был женского пола.

— Вау, это круто! — сказал я, искренне поражённый. Я заметил, как его рисунки стали более проработанными и выразительными. — Ты действительно прокачал свои навыки! Это просто потрясающе!

А сам судорожно думал, кто это, что это. И что это за предсказание такое? Блин, опять сражения? С кем? Мама с кем-то будет драться?

— Спасибо! Я стараюсь рисовать каждую свободную минуту, — ответил он с гордостью, его лицо сияло от удовольствия. — Это как бы моя новая идея — рисовать сцены боевых искусств. Я хочу создать что-то эпичное!

Вот тут лучше не надо. Лучше рисуй мир во всём мире. Без кайдзю… Но сказать про это, я, конечно же, не мог.

В этот момент к нам подошла Ханако, сестра Хиро, с широкой улыбкой на лице.

— Привет, ребята! — поздоровалась она, её голос был полон энергии. Дважды увидеть её за последние дни! Странно, но вроде и ничего такого. В одной школе всё же учимся. — Что вы тут обсуждаете?

— Шо показывает свои новые рисунки, — сказал я, указывая на стикеры. — Смотри, как классно!

— О, это здорово! Мне нравится! — похвалила она, и Шо снова покраснел от смущения. Старшая сестрёнка, считай, оценила его труды. — Ты действительно талантлив!

Мы продолжили идти вместе, обсуждая предстоящий день и планы на выходные. Я чувствовал, как настроение поднимается.

На нашем пути мы встретили того парня, о котором говорила Ханако — новенького из школы. Я сразу понял, что это новенький. Уж больно говорящий взгляд у него был. Парень стоял немного в стороне. Его взгляд был любопытным, как будто он хотел подойти, но стеснялся.

— Привет, — сказала ему Ханако, и он ответил лёгким кивком, его лицо выражало интерес.

— Это друг моей семьи, Рю-кун. И его одноклассник, Шо-кун, — представила его Ханако. — Он рисует.

Парень улыбнулся:

— Круто. Я тоже люблю рисовать, но не так хорошо, как ты.

— Спасибо! — ответил Шо, его смущение снова вернулось, но я видел, как он начинает чувствовать себя более уверенно.

Я же взглянул на этого парня и не мог понять. А что меня в нём смущает? Какой-то он… Странный. Да, Ханако была права.

На острове Сато царила угнетающая атмосфера. Два борца из корпораций «Тиоп» и «Ефис» погибли в результате столкновения с кайдзю, и оставшиеся члены группы собрались в главном зале их центра коалиции, чтобы выслушать Тосио Хирагаву. Именно он курировал собравшихся борцов. И пусть многие были недовольны, но так было заведено правилами. Солнце сквозь листву пробивалось с трудом, создавая мрачный полумрак, отражая общее состояние духа собравшихся.

В центре круга из стульев стоял Тосио Хирагава, человек, о котором мало было известно кроме того, что борцы успели услышать и узнать за такое короткое время. Он умело манипулировал эмоциями людей и всегда знал, как направить их мысли в нужное русло. Но об этом было известно лишь некоторым. Вася лишь недавно вспомнил разговор с премьер-министром Абэ, что именно этот человек будет курировать остров Сато. Сегодня Тосио был на стороне Богатырёва, который, несмотря на своё новое назначение, чувствовал нарастающее давление и сомнение со стороны остальных участников. Тем более, Василий был тем, кто разобрался с кайдзю. Сразу становилось понятно, кто был для него лидером борцов.

Тосио, заметив скуку на лице Василия, начал говорить.

— Господа борцы, — произнёс он, его голос звучал спокойно и уверенно. — Мы потеряли двух товарищей. Это не просто потери — это предупреждение. Важно помнить, что каждый из нас должен следовать указаниям, чтобы избежать такой судьбы. Увы, «Тиоп» и «Ефис» решили по-другому, и ситуация сложилась таким образом.

Он делал паузы, позволяя своим словам отложиться в сознании слушателей, а затем продолжил:

— Василий-сан, вы теперь лидер оставшихся борцов, пока не придут замены от лица погибших, как тот, кто смог справиться с угрозой. Это большая ответственность, но я вижу, что вы сможете сделать всё возможное для безопасности Японии.

Василий, почувствовав на себе взгляды, не знал, как на это ответить. Слишком резко он стал лидером. А ведь думал, что после инцидента их распустят, и он вернётся домой.