Наконец-то нас всех пригласили, и наши люди потянулись к небольшому возвышению, на котором располагалось обиталище жреца. От того места, где находились мы с Хэнсоном, до жилища Тэйкеху было недалеко, но любому выходцу из Старого Света этот путь показался бы путешествием по сказочной стране. Разноцветные листья неведомых растений, светящиеся мотыльки, извивающиеся стебли лиан… Чтобы описать красоты природы, понадобился бы поэтический талант менестреля, коим я, увы, не обладаю.
О, если бы европеец мог последовать за хозяевами в жилище, окружённое живописными зарослями!.. И там, в прохладной комнате с циновками вместо стен и пола, воссесть с ними за стол, уставленный сосудами с вином… Если бы он мог отведать экзотические кушанья: сырую рыбу, тающую во рту, плоды хлебного дерева, печёные бананы, жареного поросёнка с гарниром из неведомых ароматных овощей… и царя всех подобных блюд — салат из сердцевины пальмы… Если бы он мог увидеть и услышать, как некая прелестная туземка, слишком скромная для хозяйки и слишком властная для служанки, то появляется, то исчезает, браня невидимых помощников, то пришелец из-за моря понял бы, что все блага цивилизации он готов отдать за возможность пребывать в этом тропическом раю…
Обо всём этом я подумал позже, а в тот час голова моя шла кругом, впечатления изливались водопадом, переполняя меня в отличие от мыслей, отрывистых и хаотичных. Лишь спустя немалое время я сумел упорядочить их течение в достаточной степени, чтобы изложить в дневниковых записках хотя бы малую толику увиденного и пережитого.
А тогда гостеприимные хозяева, не давая нам передохнуть после роскошной трапезы, повели гостей в святилище племени.
Поклонялись люди этого племени, как выяснилось, Ладье Богов, тщательно сохраняемым остаткам… драккара!
Настоящего древнего корабля, на котором викинги некогда бороздили моря и океаны.
Местные верования были очень похожи на представления скандинавских язычников, и в наречии племени ощущалось прямое наследие скандинавских наречий. Получился очень необычный сплав обычаев смуглых индейцев и белокожих пришельцев с севера. Неудивительно, что это племя восприняло нас как явившихся из-за моря посланцев богов. И пусть ладьи у нас с виду не такие, каким положено быть священным драккарам, зато облик наш — самый что ни на есть подходящий! И главное, мы понимали божественный язык.
Почему этот драккар остался здесь, не отправился обратно на север, к суровым берегам Норвегии, нам неведомо. Возможно, этого острова, цели отважного похода славных предков наших, вообще достигла всего лишь одна-единственная ладья. Этот самый драккар, которому суждено превратиться в объект поклонения потомков… Именно в ней и мы, потомки корсаров древности, отыскали то, что неизбежно восприняли как Знак Одина. Полный арсенал вооружения в целости и сохранности. Добрых шесть веков, миновавших с той поры, почти не тронули металл, и этот факт нам воистину показался божественным знамением.
Викинг, поход к острову обетованному, — был успешным для отчаянных северных смельчаков, дерзнувших повернуть драконий нос своего корабля на далёкий жаркий юг.
Ведь изначально словом «викинг» звался даже не человек, а собственно морской поход, рейд в поисках добычи.
«Отправиться в викинг» — именно так произносилось. Со временем точно так же стали именоваться и норманны-воины, которые уходили в викинги…
Но все эти соображения я тоже упорядочил позднее, а тогда, войдя в святилище, мы увидели каменные изваяния воинов в полном боевом облачении викингов, высотой около восьми футов. Островитяне разожгли перед своими божествами жаркие костры и, сидя на корточках, почтительно склонив головы, поднимали и опускали руки, сложенные ладонями вместе. Затем мы увидели, как островитяне дружно распростёрлись на земле ничком. А кругом горели десятки костров, очевидно, в честь языческих богов.
Воинственный дух предков будто в прямом смысле начал просыпаться в нас… ведь мы так похожи на них! Почти все наши люди были светловолосыми, широкоплечими, голубоглазыми скандинавами или их потомками. Хотя очень скоро, поддавшись всеобщему настроению, мы уже не потомками славных викингов себя ощущали, а именно викингами.
Сомнений не осталось.
Это был Тот Самый Остров, о котором столько рассказывал нам Томас Хэнсон.
Наш «Вегейр», брошенный судьбой в неизвестность, достиг своей цели.
Хотя позднейшие события показали, что это был ещё всего лишь пробный, пристрелочный бросок…
Детали той ночи, в которую состоялся праздник нашего посвящения в викинги, я описать не в силах. Не потому, что запомнил их не очень хорошо в силу своего хмельного состояния, а потому, что недостаточно владею слогом, чтобы во всей полноте передать испытанный восторг. Портить же неуклюжими словами значимость тех событий не считаю возможным.
Скажу лишь коротко, что та незабываемая ночь на острове, буквально пропитанном таинственностью и величием предков, навсегда запечатлелась в моей памяти и действительно наполнила мою душу неизбывным восторгом.
Но уже позднее вопрос, не находящий ответа, с каждым днём всё более занимал мои мысли. Ради чего всё это происходило? Что дороже ценится — деньги, сокровища или слава и честь непобедимого воина? Кто же мы такие, простые пираты, прикрывшиеся красивыми словами из легенды, или действительно наследственные воины, в которых ожил дух предков, устрашавших половину Старого Света?
Об этом у меня ещё той ночью состоялся мимолётный разговор с Томом Хэнсоном, моим верным другом и соратником, обретённым по прихоти судьбы. Случайной ли прихоти?..
— Я узнал, здесь существует предание, что тени воинов прошлого витают над островом, — сказал Том. — Они напоминают о себе на каждом шагу. Давно умершие воины более действенны, чем ныне живущее население, и безраздельно властвуют над островом посредством изваяний, установленных в святилище. Движимые неведомым, но томительным стремлением живые стремятся быть под стать тем, давно умершим… Как по мне, это неудивительно. Вокруг острова и над ним простираются без конца и края море и небо, безграничное пространство и несравненная тишина. Человек, живущий здесь, наверняка всегда прислушивается неведомо к чему, чувствуя подсознательно, что находится в преддверии чего-то ещё более великого, лежащего за пределами его восприятия.
— До чего же это напоминает мифы, которые мы с тобой слышали в детстве, — задумчиво сказал я, — о племенах, живших обособленно на суровых скандинавских берегах и лишь с помощью драккаров сообщавшихся с другими людьми…
— Полагаю, что у островитян имеются ещё предания, — сообщил уверенным тоном Хэнсон. — Из которых мы ещё узнаем нечто важное о…
— Не увлекайся особо преданиями и легендами, — остудил я тогда пыл моего первого помощника. — Это такие же люди, как мы с тобой, сотворённые господом нашим Иисусом Христом!
Томас удивлённо посмотрел на меня, но промолчал, лишь пожал плечами и хмыкнул.
А позднее я и сам начал задумываться, что не всё так просто. Что предания о божественном присутствии сущностей, в которых веровали наши предки, — не просто сказки невежественных, не принявших свет христианской религии язычников. Теперь мне всё реже хочется воскликнуть: да простит меня за кощунство господь наш, всеблагой Иисусе!..
И объяснение этому кроется не только в долгом и тесном общении с безбожником Томасом Хэнсоном, разочарованным в церкви Христа…
В ту ночь островитяне нам поведали, что их предки приплыли со стороны восхода на длинных судах. Много дней они правили на закат и на юг и вот добрались наконец-то сюда. Вначале на острове обитали два различных народа, так называемые «длинноухие» и «короткоухие», но затем разразилась война, и вторые, в жилах которых уже текла кровь посланцев богов, почти совершенно истребили первых. Потом они продолжили обитать здесь — до тех пор, пока вновь не приплыли посланцы богов…
Мы.
Сие событие превратилось в величайший праздник для всех ныне живущих. Немудрено. Сбылись предсказания, утолилось страстное ожидание многих поколений. Предки нынешних островитян поступили мудро — они вселили в умы потомков великую цель, которая не позволила забыть, утратить знание о том, что свершилось некогда. Оставалось подивиться прозорливости тогдашних скальдов или конунгов, которые сделали всё, чтобы память не была утрачена.
