Едва рассвело, европейские корабли выстроились таким образом, чтобы постоянно находиться под защитой береговой артиллерии. Командующий неприятельским флотом, даже не допуская мысли, что пираты могут атаковать со стороны берега, приказал подготовить корабельную артиллерию, расположенную только с борта, противоположного берегу. Мы же вопреки привычной для морских сражений логике приняли решение скользнуть между береговой линией и королевскими кораблями и нанести по ним мощный артиллерийский удар. Именно с той стороны, с какой неприятель огня никак не ожидал. Кроме того, этот манёвр обеспечивал викингам более выгодное подветренное положение и позволял уничтожить пушки врага, установленные на берегу.

Используя полное замешательство от неожиданно совершённого манёвра, флот Чёрного Сокола начал атаку с походного строя, вклинился между берегом и неприятельской эскадрой и по команде единым залпом смёл с лица земли береговые укрепления и заодно нанёс немалые повреждения королевским морякам на судах. Среди людей противника началась паника, несогласованные действия привели к ошибкам, и в результате многие суда поломали рангоуты, повредили паруса и снасти.

С большим трудом командующему европейским флотом удалось навести порядок и выстроить парусники в боевую линию. Мой «Вегейр» занял в это время центральное положение, откуда я и управлял боем.

Завершив построение после удачно выполненного манёвра, я приказал атаковать эскадру противника, сосредоточив главный удар на флагманском корабле. Было вовремя замечено, как флагман «Виктория» с группой судов попытался охватить головные корабли нашего атаковавшего флота полукольцом и взять драккары в два огня. Покинув строй по моей команде, «Вегейр» обогнал авангард и устремился за «Викторией», просигнализировав всем драккарам сомкнуть строй и продолжать бой с противником.

Этот бросок оказался решающим в сражении и впрямую сказался на исходе боя.

С каким бы отчаянием ни боролись европейцы, всё же они не сумели выдержать сокрушительного огня нашей артиллерии. Постепенно один за другим повреждённые суда выходили из боя. Теперь я приказал поднять все паруса, и «Вегейр», вспенивая форштевнем воду, помчался навстречу вражескому флагману. Усилившийся ветер сильно кренил мой драккар, волны то и дело захлестывали бак. Открытые порты грозно ощетинились жерлами пушек. Мачты, стеньги и реи гнулись и протяжно скрипели. «Вегейр» размерами несколько уступал флагманскому фрегату врага, однако вполне мог потягаться с ним в маневренности и огневой мощи. Я внимательно следил за тем, как королевский корабль, лавируя длинными галсами, борется с ветром и течением.

Тем временем «Вегейр», описав широкую дугу, вышел на траверз[27] «Виктории» и теперь летел в фордевинд.[28] Над круто выгнутыми парусами развевался флаг с силуэтом стремительно летящего сокола. Борт «Вегейра» выплюнул одиночный столб пламени, и облачко порохового дыма пронеслось вдоль борта корабля. Перед самым форштевнем флагмана противника ударилось о воду ядро, запрыгало, как заяц, по поверхности и исчезло в волнах. Я требовал убрать паруса, спустить флаг и сдаться на милость победителей.

В следующий момент «Виктория» отвернула на несколько румбов.

Флагманский фрегат королевских сил быстро приближался, пока ещё не подозревая, что мчится навстречу своей гибели. Грянул бортовой залп «Вегейра» — и почти все ядра угодили точно в ватерлинию флагманского корабля. Мастерство наших канониров было выше всяких похвал! Единственный ответный залп, который успел сделать королевский корабль, пришёлся в такелаж «Вегейра», крепкий бриз засвистел в продырявленных парусах, некоторые из них лопнули под его напором, но ход наш драккар не потерял.

Европейский фрегат начал быстро тонуть, заваливаясь набок, и в считаные минуты ушёл на дно, утащив с собой весь экипаж. Это давало «Вегейру» короткую передышку для работы такелажного мастера и его подручных. Словно обезьяны, матросы карабкались по вантам наверх, сплеснивали разорванные концы, рубили болтающиеся на ветру канаты. Рядом с ними споро бок о бок работали матросы, менявшие изодранные паруса на новые. Давно уже им не приходилось так стремительно управляться со своей работой.

Над волнующимся морем продолжали греметь залпы. Сцепленные цепями ядра в клочья рвали паруса, раскалённые ядра вгрызались в дубовую обшивку кораблей. Кругом царили смерть и разрушение. В зияющие пробоины со зловещим урчанием устремлялась вода. Яростный ливень картечи хлестал по палубам.

Капитаны европейских кораблей наверняка призывали на головы пиратов все небесные кары, но их господь вседержитель в этот день уступил нашим небесным покровителям по всем фронтам.

Я спокойно стоял на квартердеке, командовал сражением, приказывая сигнальщикам отдавать те или иные сигналы. Изредка поглядывал в сторону парусов «Вегейра», ожидая, когда такелажник со своей командой закончит с фок-мачтой, чтобы дать команду продолжать движение.

Солнце перевалило за полдень. Люди моего флота сражались уже несколько часов, непрерывное маневрирование и артиллерийская стрельба отнимали все силы. Пора было покончить с этой суетой.

Разделавшись с флагманом, я приказал развернуться и взять такой курс, чтобы «врезаться» прямиком в середину вражеского флота. Самый крупный из оставшихся неприятельских кораблей — тридцатишестипушечный английский фрегат — попытался занять выгодную для атаки наветренную сторону и на несколько секунд повернулся к «Вегейру» своей широкой кормой. И в тот же момент последовал залп всех пушек нашего правого борта. Восемнадцатифунтовые ядра ударили прямо в кормовые окна англичанина, разнеся в щепки всё внутри. Тотчас же я приказал развернуться, чтобы ударить по англичанину из орудий левого борта.

Окончательно смяв боевой порядок неприятеля, викинги обратили королевских псов в беспорядочное бегство. Только близящаяся ночь и надвигающийся шторм спасли их от полного разгрома.

Отправляясь за океан и прибыв в Новый Свет, европейские моряки не сочли важным предварительно изучить своего нового врага. Карибские «самозваные» викинги в их представлении не были серьёзным противником. И королевские прислужники, себе на беду, продолжали упорствовать в заблуждении, несмотря на то, что мы уже подали им немало красноречивых примеров нашего военного превосходства. За эту фатальную недооценку врага европейцам пришлось расплачиваться кораблями и жизнями.

Общие потери европейской стороны составили пять кораблей и несколько сотен человек, в то время как флот Чёрного Сокола пострадал намного меньше — один драккар и полторы сотни воинов. Остальные ладьи получили повреждения и понесли некоторые потери личного состава, особенно сильно пострадал «Гринальв», однако всё это не шло ни в какое сравнение с утратой «Стейнмода», фрегата под водительством капитана Свенсона. Но что поделать, боги войны неизбежно забирали своих жертв…

Такой небывалый успех и разгромная победа были бы просто невозможны без превосходства маневренной тактики нашего флота и флотоводческого искусства наших капитанов, применявших в бою немало новых, неожиданных тактических приёмов. И, конечно, немаловажную роль сыграло воинское мастерство нашей дружины, особенно пушкарей.

Но решающий вклад в успех вносила истовая вера викингов флота Чёрного Сокола в то, что, пока с нами копьё Одина, победа нам обеспечена. Что наши небесные покровители ещё не отвернулись от нас.

И мы, викинги Карибского моря, взаправду, горячо и безоглядно верили, что наше будущее так или иначе зависит исключительно от волеизъявления норманнских богов Асгарда.

А что ещё оставалось нам, фактически один на один бившимся со всем Старым Светом…

Погожим днём в водах, омывающих юго-западное побережье Кубы, на самом горизонте появился едва заметный парус. Постепенно ускоряя своё движение, он приближался к острову Пинос, по мере приближения вырастая в полное парусное вооружение корабля. Следом за ним показались второй, третий корабль, затем ещё и ещё, пока не набралось семь, и все они, издали смахивающие на стаю белых чаек, летящих над морской гладью, стремительно мчались к берегу.