Ранним утром жители Веракруса широко распахнули городские ворота и впустили прибывших мореплавателей. Таким образом, викинги, прикинувшиеся торговцами, беспрепятственно проникли в город. В это же время остальные пять кораблей стремительно появились в гавани и, выстроившись в боевой порядок, открыли огонь по укреплениям. Бортовые залпы и зазвучавшие на улицах города выстрелы подняли в гарнизоне переполох.

Солдаты, оценив сложившуюся ситуацию, поспешили занять позиции у стен крепости. Ответный огонь был открыт со значительным опозданием. Кораблям веракрусцев выйти для защиты города из гавани так и не удалось. Викинги подавили сопротивление испанского войска. Городская крепость и сам Веракрус пали перед напором атакующих корсаров.

Мы провели в тот день блестящую операцию. Веракрус был взят практически без потерь с нашей стороны. В обратный путь драккары направились, захватив богатую добычу, много золота и полторы тысячи пленных испанцев, которых затем продали.

Теперь мы уже могли себя считать викингами во всех смыслах. Действовали вдали от дома, рассчитывали только на свои силы, не пренебрегали никакими способами обогащения. И главное, не останавливались. Викинга манит морской простор, который пролегает между ним и горизонтом. Этот путь должен быть преодолён. Чтобы там, за горизонтом, открылся новый простор.

Получая отовсюду сообщения о наших действиях, адмиралы европейского флота наверняка недоумевали. Мы продолжали громить испанцев и фактически игнорировали владения других корон. Будто взяли у англичан корсарский патент и старались нанести как можно больше вреда их заклятым врагам. Чем обусловлены такие действия, англичанам было совершенно не ясно, а неизвестность тревожит куда сильней, чем любая, даже удручающая ясность.

В этом и заключался ещё один наш расчёт. Пусть европейцы помучаются в неизвестности, совершенно не понимая, что происходит и где можно ждать очередного появления неуловимых викингов…

А следующее столкновение произошло возле юго-западного побережья острова Кюрасао. Остров был открыт испанским мореплавателем и служил крупной базой испанского флота.

Именно в этом районе объединённый англо-французский флот с большим риском быть обнаруженным испанскими силами подошёл к берегам Венесуэлы недалеко от Адикоры, где и был застигнут не испанским, но корсарским флотом.

Девять наших драккаров и семь пиратских кораблей-союзников под моим общим командованием поджидали здесь большой караван судов, о прохождении которого нам стало известно. Большой англо-голландско-французский флот, в состав которого входили даже линейные корабли, возглавлял английский адмирал лорд Персиваль Даррингтон.

В нашем распоряжении находились шестнадцать кораблей. Несмотря на численное превосходство противника, мы приняли решение атаковать объединённый флот авангардом из десяти кораблей против отряда неприятеля, состоящего из двух дюжин кораблей. Я возглавил основные силы и атаковал противника.

Личный состав французских кораблей, расположившихся с правого фланга, не обладал хорошей боевой подготовкой, поэтому, не выдержав натиска, французы покинули место сражения. Увидев это, я применил стремительный манёвр, в результате которого часть английских кораблей оказалась в окружении. Это стало возможным исключительно по той причине, что моим викингам на Карибах не было равных по слаженности и решительности действий.

Уже к вечеру сражение закончилось блестящей победой нашего пиратского флота. В ходе боя противники потеряли девять кораблей и не менее полутора тысяч человек. Мы потеряли вдесятеро меньше людей, а все корабли остались целы.

Карибские пираты доказали, что по-прежнему превосходят европейский флот. Даже в общем сражении.

Многие верили, что не последнюю роль в этом играл тот факт, что с нами древнее легендарное копьё Одина…

Ночь тёмным покровом окутывала пролив.

Западный ветер, разгулявшийся ближе к ночи, вскоре погнал перед собой косые струи дождя, залившего пожары.

Выиграв сражение, наш флот не допустил высадки десанта противника на побережье, где англичане и французы намеревались поживиться за счёт испанцев. Способствовать защите испанских колоний мы ничуть не желали, однако именно британцев полагали своими первейшими врагами. К тому же, когда стало известно о поражении объединённого флота и о поведении французов во время боя, это ещё и привело к новому обострению отношений между Англией и Францией.

Мы вполне могли себя считать удовлетворёнными. Хотя снедающее нас стремление отомстить вряд ли могло быть удовлетворено полной мерой…

К тому же предстояло решить, что делать с захваченной добычей. Испанские суда ждать уже не было смысла. Добыча есть добыча, а лучшее — враг хорошего. В трюмах помимо захваченных мортир, пушек, ружей и ядер имелось немало бочонков пороха и почти столько же — солонины.

Справа по борту в пурпурно-лиловую, окаймлённую голубоватой дымкой перину вечерних облаков садилось солнце. Казалось, что на борту царят мир и согласие, что никакой войны нет и что Старый Свет не выступил против нас…

В то время как «Вегейр», одевшись во все паруса, впереди флота Чёрного Сокола бодро шёл курсом на юг, постепенно заворачивая на юго-запад, его капитан, погружённый в глубокие раздумья, расхаживал по палубе. Я вдруг подумал о том, насколько много в мире изменилось с тех пор, как генуэзец Колумб, желая отыскать дорогу в Индию, отправился на закат. Мир стал гораздо больше, по ту сторону океана появились богатейшие земли и новые акватории. Многие люди обрели новую родину и новые заботы.

Именно здесь, в этих водах и на этих островах, нас, зовущихся карибскими викингами, поджидала общая судьба.

Суждено ли нам окончить свой путь в пучине этого моря?..

Берега Венесуэлы уже остались далеко за кормой. Море выглядело достаточно спокойными, шторма не предвиделось. Флот следовал курсом северо-восток, возвращаясь к островам Карибского архипелага.

Из моей головы никак не испарялись раздумья о том, ради чего случилось странное стечение обстоятельств, благодаря которому в Карибском море появились «ладьи», экипажи которых искренне считают себя потомками викингов. Когда у нас был свой остров, свои жилища и своё племя, ради которого стоило уходить в море и возвращаться домой, — всё было понятно. Всё как положено.

Но теперь? Мы превратились в неприкаянных скитальцев. Для обычных корсаров это нормально. А для нас? Не ожидает ли нас в итоге участь обычных морских разбойников, ничем не отличающихся от разномастных искателей удачи и сокровищ, во множестве обретающихся в колониях Нового Света…

Нависшая над нашим будущим неопределённость доводила меня до отчаяния. Куда приведёт избранный нами путь?! Что уготовили нам небесные покровители в грядущем?..

Но показывать своё отчаяние я не имел права никому, ни в коем случае, прекрасно понимая, что флоту Чёрного Сокола предстоит выдержать ещё немало сражений, что наш путь далеко не окончен. И во многом от нас самих завит, насколько долго он продлится.

Во многом зависит лично от меня. Раз уж судьба предназначила мне роль вождя всех этих людей, поверивших в своё предназначение.

…На следующий день ветер заметно посвежел и начал срывать с крутых гребней волн клочья седой пены, но это мало заботило команды, так как корабли шли в фордевинд, и работы у матросов было мало.

Никто не надеялся на то, что нас оставят в покое. Все ждали продолжения преследования, новой встречи с врагом, готовились к любой неожиданности.

И очередное сражение не заставило себя долго ждать. По сути, состоялись два боя — вблизи берега полуострова Гуахира и затем в бухте Портете. Соотношение сил между кораблями европейцев и пиратским флотом было не в пользу последних: у объединённых королевских сил насчитывалось почти две дюжины военных кораблей и почти столько же вспомогательных судов с общим количеством пушек не менее полутора тысяч штук. Тогда как у нас и наших немногочисленных союзников-пиратов имелось к началу сражений вдвое меньше пушек и общее количество кораблей едва превышало два десятка. Таким образом, перевес сил оказался более чем существенным.