С ревом к клубу подлетел тягач. Из него выскочил старший Басанов и, распахнув заднюю дверцу, очень осторожно вытащил из машины священника. Сам Михаил сжимал окровавленными руками бок, по его бледному лицу тек крупный пот. Никита бросился к ним и, подхватив раненого с другой стороны, помог деду донести его до медпункта. В дверях священника приняли те же угрюмые мужики, даже не пустив Басановых в помещение.

Дед приобнял внука за плечи и развернул в сторону дома.

– Иди в избу, отдохни. Вечером ты мне понадобишься, – устало проговорил он, – Бабке скажи, что скоро приду. Пусть ужин накрывает.

Уже уходя, Никита обернулся. Взъерошенный Стас пинками и матюгами вытряхивал из транспортера захваченных бандитов.

– Да мне по барабану ваши ранения, – громко разносился над деревней его голос, – за Мишку по полной программе ответите, урки вонючие! Я вас на максимальный срок в тундру закатаю. Я здесь и закон, и милиция, и прокурор.

Проходившая мимо женщина с удовлетворением вслух отметила:

– Хороший у нас участковый, сразу видно – не только пьяниц и самогонщиков гонять умеет. Первый жених в округе. Вот девке какой-то повезет...

То, что Стас оказался работником милиции, для Никиты было потрясающей новостью. Таких участковых он еще не видел. Ну и дела творятся в родной деревушке!

Утро выдалось для Стаса поганым во всех отношениях. После удачной охоты, странной перестрелки с бандитами и устранения последствий произошедшего участковый надеялся выспаться и спокойно заняться обдумыванием деталей вчерашнего дня. Вероятнее всего замять дело не получится, но представить все так, чтобы прокуратура не особо зверствовала, возможность существовала. Еще до рассвета его чуткий сон оборвал телефонный звонок. Начальство требовало немедленного отчета о случившемся. Главный милиционер района майор Галушко настаивал на немедленном личном докладе, как он выразился, о вопиющем беспределе местного населения в отношении приезжих туристов. Каша заваривалась крутая. Пять трупов, двое раненых. Про священника, которого уже в машине ткнул ножом в бок один из пленных бандитов, майор не знал. Наста увезла Михаила на один из хуторов, предупредив, что там она его быстро поставит на ноги. Оставшиеся в живых абреки после общения с Настой выглядели вполне нормальными клиническими идиотами, и даже самый продвинутый психиатр ничем им помочь бы не смог.

Под вечер Стас доложил по телефону в райотдел о том, что во время плановой проверки участка на него и сопровождающих работников местного охотхозяйства напала банда невменяемых отморозков, вооруженных автоматическим оружием. Не расписывая детали, он сообщил об убитых и раненых. Прибывшему по тревоге местному ОМОНу осталось только забрать раненых, трупы да увезти трофеи. Рапорт совместно с командиром отряда сочинили на месте. Офицеры тщательно облазили место происшествия и согласились с участковым, пообещав доложить начальству все, что они здесь увидели. В том, что омоновцы не подведут, Стас был уверен. С ними участковый не поехал, мотивируя свои действия сбором дополнительной информации для полного отчета начальству. И вот теперь его срочно вызывали в райцентр.

Садясь в потрепанную «ниву», Стас приметил идущего по улице старейшину. Аким подходил к дому участкового.

– Аким Афанасьевич, спешу, – участковый нетерпеливо забарабанил пальцами по рулю, – срочно начальство вызывает. По вчерашнему происшествию. Если опоздаю, то точно с работы выгонят.

Насчет работы Стас лукавил, так как прекрасно знал, что желающих нести службу на этом участке днем с огнем не найти. Все назначаемые сюда милиционеры в течение одного-двух месяцев попросту бросали службу, принеся за это время деревне кучу различных ЧП.

За полтора отработанных года Стас добился стопроцентной раскрываемости преступлений. Ламбушанский по праву стал считаться лучшим в районе. Молодому милиционеру несколько раз предлагали идти на повышение, и каждый раз он отказывался, а начальство, облегченно вздохнув, переставало ломать головы над поиском новых кандидатов на проблемную территорию.

– Ты особо не спеши, – неторопливо заговорил Аким, – я тоже скоро в город поеду. И по этим делам, и по другим. А ты езжай по старой дороге. Заодно оглядись. С твоим майором я сам переговорю. Пускай по своим каналам посмотрит, что это за гости к нам наведались. Ведь они не наши, не местные.

Будучи человеком служивым, государственным, Стас службой дорожил и старался поддерживать честь мундира, но, как истинный представитель одного из ламбушанских родов, интересы родной деревни ставил еще выше. Во всех конфликтных случаях он опирался на поддержку односельчан, а особенно – на старейшин, которые пользовались огромнейшим авторитетом у районных властей. Так что спорить с Акимом участковый не стал. Авторитет старейшины поддерживался еще и тем, что слово Басановых являлось самым весомым аргументом в решении спорных проблем на районном и республиканском уровне. Раз надо проехать по старой дороге, то отчего не проехать, не пешком же идти?

Старая дорога не пользовалась популярностью у ламбушан, все-таки на восемнадцать километров длиннее обычного маршрута, по которому жители ездили в город. После того как проложили дорогу от шоссе, соединявшего Петрозаводск и райцентр, старым путем почти не пользовались. Лишь изредка грибники, охотники да другие «любители» природы проезжали по извилистой лесной дороге. В последнее время места, по которым пролегал старый путь, стали пользоваться дурной славой и обрастать различными слухами. Вся появляющаяся в окрестных лесах нечисть словно считала своим долгом отметиться на старой дороге. Единственный хутор, прикрывавший деревню с той стороны, не так давно подвергся разорению. На призывы Басанова возродить в нем хозяйство пока не откликнулся никто. Даже предлагаемая в качестве безвозмездной помощи крупная сумма не подвигла знающих сельчан к авантюре. После гибели хозяев хутора никто и не пытался вновь поселиться на проклятом месте. Иногда здесь появлялись люди, но не задерживались, как будто что-то гнало их оттуда.

Заброшенные развалины Шилова хутора черным неопрятным пятном прилепились к обочине. От дома веяло разрухой и безлюдьем. Увидев сидящего на заваленном заборе бомжеватого мужичка, Стас остановил машину и направился к явно чужеродному для этого мрачного интерьера предмету.

Мужичок, одетый не по сезону в выцветший от времени и частого использования спортивный костюм, что-то ковырял пальцем на снегу и совершенно не обращал внимания на шум автомобиля и на приближающегося милиционера. Стас подошел почти вплотную и негромко кашлянул.

Бомж, продолжая водить пальцем по снегу, повернул голову. Лицо от затылка отличалось не очень. Та же мохнатая поросль. Губы издевательски разошлись, показав при этом длинные клыки.

– Ты что, участковый, втихую подкрадываешься, – проскрежетал он хрипящим голосом, – пошутить надумал? А то я так тебе пошучу, что домой до утра дорогу забудешь.

«Лешак, – подумалось Стасу, – вот же угораздило!» Прожив почти четверть века в Ламбушке, он впервые узрел лесного нелюдя так близко. Говорили, что старейшины родов и дед Силантий были с ними на короткой ноге, но с остальными людьми лешаки общаться не желали. А если и желали, то это больше касалось различных пакостей, на которые лесной народец горазд.

– Чего молчишь? Или сказать нечего? Приехал и молчишь, – продолжал изгаляться лесной житель. – Народ бессловесный пошел какой-то. Не молчи, хоть одно слово вспомни. Ну напрягись! Или ты уже не венец природы?

Лешак на миг замолк и зевнул, показав достойный крупного хищника набор зубов. Когти на руках у него удлинились, и он с удовольствием почесал бок.

– Давай колись, зачем приехал.

– Здравствуй, хозяин. – После продолжительной паузы Стас решился заговорить со странным существом. – Я вообще-то не к тебе, просто мимо проезжал. Смотрю, кто-то сидит. Решил проверить. Служба у меня такая. Извини, если помешал.