— Добрый! Могу ли я поговорить с фройляйн Ильзе Ланге?

— Да, одну минутку, — я услышал, как девушка зажала трубку ладонью и позвала Ильзе.

— Алло, я слушаю! — теперь это была она.

— Добрый вечер, фройляйн Ланге! Это Юрген Хильгер, мы сегодня утром общались в посольстве.

— Ах, господин Хильгер, ещё раз здравствуйте, — мне показалась, что девица рада меня слышать и даже улыбнулась.

— Могу ли я вас пригласить в какое-нибудь приятное место сегодня?

— Вы хотите продолжить нашу увлекательную беседу о политике?

— Всё зависит от того, как эта беседа пойдёт, — усмехнулся я. — Выбирайте место, фройляйн Ланге, потому что я не знаю город.

— Ах, вот что, ну тогда… — Ильзе на минутку задумалась, — кабаре "Одонари", находится примерно посередине между посольством и отелем "Хоши Дайе-Ками".

— Какой точный адрес этого заведения? — решил я уточнить.

— Кажется, Мариноути, 136. Вы его не пропустите. Когда вам удобно, господин Хильгер?

— Я могу быть там через полчаса.

— Отлично, тогда через сорок пять минут встречаемся возле входа, вы не возражаете?

— Хорошо, до встречи, фройляйн, — я положил трубку.

На часах было 19–15. Я вышел из гостиницы, которая вечером смотрелась даже ещё более красиво, минут за пять неспешным шагом дошёл до Мариноути и остановился в раздумьях — идти пешком и посмотреть немного проспект или брать рикшу и подождать её уже в заведении?

Проспект Мариноути в это вечернее время был очень красив — игра света неоновых вывесок и уличных фонарей создавали неповторимую атмосферу ночного веселья и предвкушения чего-то интересного. По обеим сторонам проспекта, на тротуарах, было очень много людей, особенно парочек, молодёжи, хорошо одетых и наслаждающихся отличным вечером. Довольно много было и иностранцев — нэколюдей с другими оттенками кожи, да и европейцев хватало, вопреки моим ожиданиям. Большое количество разнообразных машин ехали в обе стороны и постоянно сигналили. Судя по всему, на Центральном Мариноути был основной вечерний драйв в этом городе.

Я решил конечно же пройтись пешком, посматривая на публику и вечерний город. Настроение у меня сразу поднялось. Двигаясь неспешным шагом, спереди, километрах в полутора, я хорошо видел "Хоши Дайе-Ками", изумительно-красиво подсвеченную неоновыми бликами. Отель явно оправдывал звание самого дорого и престижного. Шагов через тридцать мне попалась рекламная вывеска на японском с силуэтом небольшого оркестра — "Только 4 июня в кабаре "Одонари" — всемирно известный исполнитель лирического джаза из Бостона, знаменитый Митч Клиффорд! Количество билетов на верхние этажи ограничено! Огромный танцпол и ночь отличной музыки — приходите сами и берите друзей, вход на танцпол свободный!".

"Вот это вечерок намечается. Только где мне билеты достать? Скорее всего, уже днём с огнём ничего не найдешь и всё давно занято", — я мимовольно ускорил шаг, наблюдая, как довольно большой поток хорошо одетых людей продвигается именно к симпатичному четырехэтажному зданию в неоновых гирляндах, метрах в четырехста спереди на другой стороне проспекта.

Минут через пять я наконец подошёл к заведению. Стеклянные витрины возле входа, сплошная витрина из разноцветного стекла — на втором этаже, неоновые вывески и гирлянды, большой вход, куда народ валил валом, и довольно веселая атмосфера вокруг. Несколько патрулей полиции недалеко от входа. На часах было 19–45.

Я раздумывал, подождать ли мне Ильзе здесь или пойти и узнать насчёт столика, как вдруг услышал изнутри бодрую барабанную дробь. Барабанщик взял хороший ритм и через минуту закончил на литаврах. Послышался приветственно-одобрительный гул толпы и громкие аплодисменты.

"Со звуком здесь точно всё на высшем уровне", — я решил зайти пока внутрь и осмотреться.

Первое, что бросалось в глаза — огромного размера танцпол, который уже наполовину был заполнен людьми. Сцена в конце была зашторена, это именно оттуда барабанщик разогревал народ. Справа от танцпола — длиннейшая, почти от входа и до самой сцены, барная стойка с десятком барменов, наверно, и ярко освещённая. Там было много молодёжи в очереди, все спешили купить выпивку. Я протиснулся к освободившемуся бармену и поинтересовался насчёт билетов и столика.

— Сэр, билет как раз и даёт право на столик, — ответил мне нэкобармен в английском стиле. — Обратите внимание, — он показал на второй этаж, — возможно, там ещё есть свободные столики, вам надо обратиться к одному из администраторов заведения.

— А сколько стоит билет?

— Тридцать иен, сэр!

"Недурственно весьма!", — цены соответствовали уровню мероприятия.

Я поблагодарил его и увидел, что потолка над танцполом не было в принципе, и второй, и третий этаж были прекрасно видны. За блестящими перилами ограждения можно было рассмотреть столики и кресла, но свет был приглушен.

"Однако, это весьма удобно и красиво — видно и сцену, и можно в любой момент спуститься потанцевать. Всё, как в лучших домах Москвы", — я реально восхитился. Тем временем барабанщик снова дал небольшую дробь, а я решил выйти на улицу и подождать Ильзе, иначе мы друг друга здесь не найдём потом.

Я несколько раз глубоко вздохнул, и только хотел присесть на скамейку, как увидел Ильзе, идущую со стороны от посольства. Она ещё не видела меня, и я успел её издали рассмотреть — на ней была легкая, удобная бежевая юбочка ниже колен, такого же цвета жакет, черная сумочка и туфельки. Девушка была не просто хороша, а великолепна. Я ещё раз поймал себя на мысли, что она очень похожа на знаменитую Демонжо в молодости, но с более сексуальной фигурой, как по мне.

Через минуту она свернула к кабаре и увидела меня.

— Добрый вечер, фройляйн Ланге, рад вас видеть! — я подошёл к ней на встречу, элегантным жестом взял её руку и поцеловал.

— И вам добрый вечер, господин Хильгер, это взаимно! — девушка улыбнулась.

Сейчас она производила гораздо более приятное впечатление, чем в посольстве. Возможно, дело именно в обстановке, надо понаблюдать дальше. Мы медленно пошли ко входу в кабаре.

— Интересное заведение. Оказывается, здесь сегодня большая вечеринка, а мест наверно и нет, только танцпол, — я рассказал ей в общих чертах о ситуации.

— А вы разве не любите танцевать всю ночь? — она иронично посмотрела на меня.

— В разумных пределах и с перерывами на кофе или что-нибудь покрепче. Вы не против перейти на "ты", фройляйн Ланге?

— Совсем не против, Юрген, — неожиданно для меня она взяла меня под руку, и мы как раз вошли в кабаре.

Как выяснилось в дальнейшем, это было совсем не просто так. Внутри стало ещё больше народа, за занавесками слышалась небольшая репетиция. Ильзе шепнула мне, что надо идти налево, к лестнице наверх, мы так и сделали. Она подошла к администратору, солидному нэкояпонцу в белом смокинге, показала что-то, и потом показала мне взглядом, что можно подниматься.

— Юрген, разве стала бы я предлагать это место, не будь у меня билетика? — улыбнулась она мне уже наверху.

— Билетик в нужном месте и в нужное время — это всегда вдохновляет. Ильзе, вы наверняка планировали посетить это выступление намного заранее нашего сегодняшнего знакомства?

— Мы на ты, Юрген, разве ты забыл? — мы пробирались вдоль столиков по левому крылу, ближе к сцене. — Билет даёт право на столик, это политика заведения. Ты не возражаешь, если к нам немного позже присоединятся мои друзья? Они запаздывают, — пояснила девушка.

— С чего бы мне возражать? Я только за, — мы пришли к своему месту, удобному угловому столику под стенкой и с креслами, человек на пять. Сцена была отлично видна.

Мы присели недалеко друг от друга, я осмотрел второй и третий этажи — свет был в разумных пределах приглушен и публику особо не было видно, что по-своему очень удобно.

— Ты часто бываешь в этом заведении, Ильзе?