Глаза девушки тоже наполнились слезами.

– Сочту за честь, – прошептала она.

Но на сердце у Теи было тяжело. Она не хотела причинить боль этой женщине известием о расторжении помолвки. А ведь было ясно, что ничего другого нельзя ожидать. Леди Норин очень любила своего сына и желала ему счастья.

Неужели придется обмануть ее?

Ускользнув в библиотеку леди Бойл, Тея со вздохом опустилась в ближайшее кресло. Сбросив туфли, она пошевелила пальцами ног, жалея, что ей не хватает смелости задрать юбки и помассировать ступни. Она в этот день ужасно устала, занимаясь покупками вместе со своей тетушкой, матерью Дрейка и леди Бойл. Эти достойные дамы вбили себе в голову, что непременно должны помочь ей подготовиться к роли жены Дрейка, так же как и занять подобающее место в обществе.

При мысли об этом Тея невольно застонала. Господи, зачем только она согласилась на мнимую помолвку?! И как Дрейку удалось уговорить ее?..

Тогда, в коляске, его доводы казались ей весьма убедительными, но теперь она была убеждена, что им следовало найти какой-то другой способ оградить репутацию ее тетушки. Тея терпеть не могла лгать, и обман с помолвкой ужасно ее беспокоил.

Дрейк всех известил о помолвке, поместив объявление в главных лондонских газетах. Она возражала, считая необязательным давать объявления, но он сказал, что они уже оплачены. Кроме того, убеждал Дрейк, его мать ждала их.

Его мать.

Тея искренне привязалась к леди Норин. В этой женщине было все, о чем только может мечтать леди из высшего общества, но вместе с тем она была любящей матерью, беззаветно преданной своему сыну. Tee не потребовалось много времени, чтобы понять: леди Норин так и не стала выходить замуж, чтобы не подвергать сына риску оказаться отвергнутым, отодвинутым на второй план. Она желала Дрейку всего самого лучшего и пожертвовала ради него своими собственными интересами. Леди Норин была счастлива, узнав, что сын решил жениться, и отнеслась к Tee как к дочери, которой у нее никогда не было. А это, по мнению девушки, делало затею с мнимой помолвкой совершенно неприемлемой.

Когда она поделилась своей озабоченностью с Дрейком, тот заявил, что не собирается разочаровывать свою мать.

«Не собирается разочаровывать? Что он имеет в виду?» – спрашивала себя Тея.

Ее очень смущало другое: ей все время хотелось прикоснуться к нему, когда он находился рядом. А Дрейк ни на миг не выпускал ее из виду – лишь сегодня улизнул, когда она вместе с дамами отправилась за покупками.

Черт бы его побрал! Если уж он задумал мучить ее, то хотя бы ради приличия мог бы оставаться рядом с ней во время тяжких испытаний, таких, как покупка модных туалетов.

Тея со вздохом откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. Ей требовалось немного отдохнуть, перед тем как снова взяться за бухгалтерские книги.

– Бедная ты моя, совсем измучилась!

Услышав знакомый голос, Тея открыла глаза. Дрейк возвышался над ней в полутьме, и сейчас он казался совершенно неотразимым. Да, неотразимым и необыкновенно соблазнительным.

Заставив себя улыбнуться, Тея проговорила:

– Значит, теперь, когда все мои мучения закончились, ты решил выйти из укрытия?

Дрейк изобразил удивление:

– Мучения? Я думал, ты ездила за покупками.

Тея потянулась в кресле и громко застонала – казалось, у нее все тело ныло и болело.

– Скажи, а ты когда-нибудь отправлялся за покупками со своей тетей?

Он протянул ей руку и помог подняться.

– Да, однажды. Нужно было купить перчатки. При слове «перчатки» Тея невольно содрогнулась.

Леди Бойл настояла, чтобы они купили перчатки к каждому новому наряду, и она заставила Тею померить их все, как будто одна пара перчаток могла сидеть иначе, чем остальные.

– Тогда ты имеешь некоторое представление о том, что мне пришлось пережить. Я считала свою тетю слабой, больной женщиной, но они с леди Бойл оставили меня совсем без сил после третьей портнихи.

Дрейк подвел девушку к небольшому диванчику под окном – здесь было гораздо удобнее, чем в кресле. Тея села и снова улыбнулась. Ей очень нравилось в библиотеке леди Бойл. Здесь на полках шкафов стояли почти те же самые книги, что окружали ее с детства, и она чувствовала себя в библиотеке как дома.

Присев рядом со своей невестой, Дрейк заметил:

– Мне казалось, что все женщины обожают волнения, связанные с обновлением гардероба.

Дрейк лукаво улыбнулся, и Тея поняла, что он старается уколоть ее.

– Наши тетушки и твоя мама действительно получают удовольствие. Даже если все это – для кого-то другого. Впрочем, ничего удивительного. Ведь им-то не приходится терпеть все эти примерки.

Дрейк взглянул на нее с удивлением:

– Неужели тебя это не радует? Тея хмуро посмотрела на него:

– Ты полагаешь, что я приятно провела день? Меня целыми часами толкали и ощупывали, заставляя надевать разные платья. Можно подумать, что все эти модистки начитались трудов маркиза де Сада.

Дрейк рассмеялся:

– Только не говори мне, что ты читала его книги. Тея энергично покачала головой:

– Нет-нет, конечно, не читала. Он внимательно посмотрел на нее:

– Так откуда же ты узнала про де Сада?

– Я выросла в Вест-Индии, а не в монастыре. Моряки говорили. Особенно французы.

Тея снова нахмурилась; ей хотелось пожаловаться на свои неприятности, а не обсуждать болтовню матросов, но все мысли о неприятностях вылетели у нее из головы, как только Дрейк положил ее ноги к себе на колени.

– О, ты надела чулки?! – воскликнул он, чуть сдвинув подол ее платья.

Тея взглянула на него с удивлением:

– Да, естественно. Разве ты не заметил, что в Англии довольно прохладно?

Его легкое прикосновение обратило в ложь ее слова. В Англии холодно? Вовсе нет!

– Я вспоминаю, как впервые увидел тебя, дорогая. Ты приподняла юбку и обмахивала подолом свои соблазнительные ножки. О, это было изумительное зрелище!

При этих его словах по телу Теи пробежала дрожь. «Соблазнительные ножки»?

– Я не знала, что ты видел… – прошептала она. Дрейк улыбнулся и поцеловал ее в губы.

Эшби и Рут очень обеспокоены тем, что я провожу так много времени в пакгаузе, они считают, что моряки – неподходящая компания для меня и моей маленькой дочери. Я же нахожу, что моряки по большей части честнейшие люди, и, хотя их речь зачастую отличается излишней цветистостью, я никогда не ощущала угрозы с их стороны. Но все же мне следует внимательнее следить за Теей. Сегодня утром она попросила дать ей «это проклятое печенье». Рут чуть не упала в обморок, а я едва удержалась от смеха.

12 октября 1803 г. Дневник Анны Селуин, графини Лэнгли.

– Да, видел. – Дрейк рассмеялся и принялся массировать ей ступни. – Это одно из моих любимых воспоминаний. Видно было, что ты испытываешь блаженство.

Блаженство – это когда тебе массирует ступни такой потрясающе привлекательный мужчина, как Дрейк. Тея расслабилась и откинулась на подушки дивана.

– Ах, как приятно! – Если бы она была кошкой, то непременно замурлыкала бы от удовольствия. Но все же она сочла необходимым добавить: – Я уверена, что у твоей тетушки случится сердечный приступ, если она войдет и застанет тебя за этим занятием.

Он насмешливо ухмыльнулся:

– Я предусмотрительно запер дверь.

Она взглянула на дверь библиотеки, плотно закрытую от незваных гостей.

– Леди Бойл хватит удар, если она узнает… Он посмотрел на нее с подозрением:

– Что тебе сказала моя тетя, раз тебя так беспокоит ее реакция?

– Они вместе с моей тетушкой весь день поучали меня, объясняли, как следует вести себя молодой леди, помолвленной с внуком герцога.

– А мама?

– Она проявила завидную сдержанность и только подчеркнула, что мне придется сопровождать тебя при выходах в свет. Ты хотя бы представляешь себе, как я боюсь разочаровать твою мать? Мне приходится постоянно следить за собой, чтобы вести себя достойно. И мне просто невыносимо обманывать ее!