Наконец Квиллер встал и вручил Броуди коричневый пакет.

– Здесь немного горячительного, Энди. Для рождественского настроения. Увидимся после праздников.

В прежние времена Квиллер был экономным, по натуре и по необходимости: мать растила его одна, а потом он сам зарабатывал себе на учебу в университете и трудился за гроши репортером в Центре. Новое финансовое положение, однако, открыло ему удовольствие быть щедрым. Жил он по-прежнему скромно, к примеру ездил на подержанных автомобилях, но любил делать подарки, угощать приятелей выпивкой или ужином, посылать цветы и давать щедрые чаевые.

Когда двадцать третьего Квиллер наконец отправился за подарками, список их оказался довольно длинным. К счастью, журналист был скор на решения и никогда не интересовался ценами. Готовясь к вояжу по магазинам, Квиллер оставил машину на муниципальной стоянке, застегнул молнию на утеплённой куртке, опустил наушники шерстяной шапки, натянул вязаные перчатки и двинулся к центру, то и дело увязая в снегу.

Мейн-стрит заполонили покупатели, оживлённо сновавшие между сугробов высотой в человеческий рост. Под лучами неяркого зимнего солнца искрились вкрапления слюды на каменных фасадах магазинов и офисов, под крышами и между фонарей были развешены гирлянды из хвойной зелени. Горы снега, нагроможденного повсюду и плотно утрамбованного по краям тротуаров (в Мускаунти дороги не посыпали солью), глушили шум голосов и шорох шин. Однако тот же акустический феномен странным образом усиливал внезапные всплески рождественской музыки, случайный перезвон санных бубенцов и медное позвякивание колокольчика Санта-Клауса на углу улицы.

В первую очередь Квиллер направился в универмаг Ланспиков, чтобы купить что-нибудь для Полли Дункан, возглавлявшей его подарочный список. Кэрол Ланспик сама вышла обслужить его. Она и её муж были замечательной парой: практичные и умные предприниматели, уважаемые горожане, но главные их таланты расцвели на сцене пикакского Театрального клуба. Квиллер считал, что, если бы Ларри и Кэрол не вернулись в родной Пикакс, чтобы продолжить семейный бизнес, они могли бы прославиться не меньше, чем Кронин и Танди или Лант и Фонтане.[3]

Кэрол улыбнулась ему и сказала с оттенком мягкого упрека:

– Я так и знала, что ты заявишься в последний момент, поэтому отложила костюмчик для Полли. Потрясающая замша цвета терракоты. Думаю, он придётся ей впору. Ведь она похудела после операции до четырнадцатого размера. И что только эти кардиологи сотворили с ней?

– Убедили ежедневно совершать двухмильные прогулки и отказаться от всех моих любимых блюд.

– М-да, но зато выглядит она великолепно! И уже не питает прежнего пристрастия к мрачным оттенкам серого и синего.

Квиллер бросил взгляд на костюм и объявил:

– Беру!

– Есть ещё симпатичная шелковая блузка, что называется, с огоньком. В ней можно…

– Её беру тоже. – Блузка была из ткани с узором «гусиная лапка», в терракотовых и желтовато-белых тонах.

– Полли голову потеряет от радости! – пообещала Кэрол.

– Полли редко теряет голову, – заметил Квиллер.

Обаятельная женщина его возраста, с мягким, мелодичным голосом, Полли умело руководила библиотекой – под бархатной перчаткой скрывалась железная рука.

– Где вы собираетесь встречать Рождество, Квилл?

– С Райкерами. А у вас с Ларри что, большие планы?

– Мы будем с дочерью и её очередным приятелем, разумеется, а ещё пригласили Кармайклов и их гостя. Ты часто видишься с Уиллардом и Даниэль?

«Вообще бы не виделся, будь на то моя воля», – подумал Квиллер, но вслух сказал:

– Наши пути пересекаются нечасто.

Именно Ланспики представили его новому банкиру и его развязной молодой жене. Квиллера раздражали её откровенное заигрывание, кокетливые ужимки, резкий голос и томные взгляды.

– Боюсь, – с сожалением заметила Кэрол, – что Даниэль придётся не по вкусу жизнь в маленьком городке. Она то и дело сравнивает Пикакс с Детройтом и Балтимором, где у них чего только не было. Уиллард говорит, она тоскует по дому. Потому-то он пригласил сюда на праздники её родственника из Центра. – Она понизила голос: – Зайдём-ка в мой кабинет, Квилл.

Он последовал за ней в загроможденную комнатенку в конце отдела женской одежды.

– Присаживайся! – предложила она. – Мне жаль Даниэль. Люди плохо о ней отзываются, но она сама виновата. Выглядит вызывающе. По пикакским меркам, во всяком случае. Короткие юбки, высоченные каблуки, тонны косметики, причёска как крысиное гнездо!.. Возможно, в Центре это хороший тон, но в чужой монастырь…

– Даниэль нужна мудрая наставница, – прервал Квиллер. – Может, Фрэн Броуди даст ей пару советов? Фрэн очаровательна, у неё есть свой стиль, а кроме того, она помогает Даниэль обставлять дом.

– Она уже пыталась, Квилл, но, увы… – Кэрол пожала плечами. – Казалось бы, муж мог вправить ей мозги. Он-то человек разумный и хорошо прижился в здешнем обществе. Уиллард уже вступил в Торговую палату и Бустерс-клуб, а сейчас помогает организовывать Клуб гурманов. Но когда Ларри предложил принять его в Кантри-клуб, ничего не вышло. Правление так и не послало Кармайклам приглашения. И все мы знаем почему. Кричащие наряды и жуткие причёски Даниэль вызывают смешки и косые взгляды. Её голос называют вульгарным. Он такой пронзительный.

– Что да, то да, – согласился Квиллер, несколько удивлённый. Такая критичность и откровенность не в духе Кэрол.

– Ладно, дай знать, если что придумаешь… Завернуть подарки для Полли?

– Пожалуйста. Я заберу их позже. Не переборщи с бубенчиками и бантиками.

Затем он отправился в дизайнерскую студию Аманды, надеясь подыскать какую-нибудь красивую вещицу для Райкеров и переброситься парой слов с Фрэн Броуди. К сожалению, дочери шефа полиции Квиллер не застал, и ему пришлось довольствоваться обществом брюзгливой хозяйки студии. Бизнес Аманды Гудвинтер процветал, и её неизменно избирали в городской совет из-за принадлежности к почтенной фамилии. Именно Гудвинтеры основали Пикакс в середине девятнадцатого века.

Грубоватое приветствие Аманды вполне соответствовало её обычной манере общения:

– Если ты рассчитывал на бесплатную чашку кофе, тебе не повезло. Кофеварка сломалась.

В глазах преданных клиентов непослушные седые лохмы Аманды и её тускло-коричневые хламиды были свидетельством творческой самобытности. Ещё чего, язвили недоброжелатели, она точь-в-точь как те бездомные старухи, что скитаются по улицам больших городов с пакетами, в которых хранится весь их убогий скарб.

Чтобы поддразнить Аманду, Квиллер объявил, что хотел бы купить в подарок изящный пустячок.

Она сразу взъярилась:

– Мы пустячков не держим!

– Что за манера придираться к словам? Тогда как насчёт безделушки для Арчи и Милдред Райкеров?

Ворча, она предложила ему живописный керамический кофейник, поверхность которого украшал рельеф из виноградных гроздей, яблок и груш.

– Не слишком ли он цветастый? – жалобным тоном осведомился Квиллер.

– Цветастый? Как ты можешь говорить такое? – громогласно вопросила Аманда, точно выступала на заседании городского совета. – Это же майолика! Ручная роспись! Настоящий антиквариат! Весьма дорогой причём! Райкерам безумно понравится!

– Хорошо-хорошо, беру, – сдался Квиллер, зная что Милдред – коллекционер художественного склада, тогда как Арчи – практического. – Хорошо бы упаковать кофейник, но не беспокойся.

– Вот ещё!

Остальные подарки из своего списка Квиллер надеялся заказать в новом магазине «Глоточек-и-Кусочек». Там составляли подарочные корзины из вина, сыра и прочих деликатесов и развозили их по всему округу в канун Рождества,

Он также зашёл в магазин мужской одежды, чтобы купить смешной галстук для Райкера, который был крайне консервативен в выборе расцветок. Ему приглянулся ярко-голубой галстук с белыми бейсбольными мечами в натуральную величину, отстроченными красной нитью. Квиллер надеялся, что это будет забавно.

вернуться

3

Речь идет о знаменитых актерских супружеских парах. Перев.