В первом действии разыгрывалась суматошная сцена за кулисами театра «Комеди франсез». Труппа и гости отдавались бурным переживаниям, плели интриги и флиртовали. Коко спокойно улегся рядышком, а Юм-Юм мгновенно улизнула. Она не принадлежала к поклонникам оперного искусства.

Музыка была красивой, исполнение – волнующим. В основу сюжета легла случившаяся в 1730 году история великой актрисы и злобной принцессы, которые соперничали за любовь блистательного аристократа. Козни, страдания, обман и месть. Страсти вокруг заложенного ожерелья, букетика фиалок и потерянного браслета. Коко время от времени проявлял беспокойство. Квиллер следил за содержанием по английскому либретто, но кот слушал оперу на итальянском. Словно понимая, в чём там суть, он издавал явно неодобрительные звуки, когда напряжение нарастало. В последнем акте, когда Адриенна умирает на руках возлюбленного, Коко развопился так, точно его выворачивали наизнанку.

– Ты испортил финал, – укорил его Квиллер, когда опера закончилась и Юм-Юм вышла из тайного убежища.

Однако это не был обычный кошачий вопль. Коко издавал какие-то глухие, сдавленные стенания! Квиллер вновь проиграл четвёртый акт, поставив с начала сцену смерти: Адриенна получает засушенные фиалки и, думая, что это жестокое послание от потерянного возлюбленного, зарывается лицом в увядшие цветы. Она не знает, что их прислала принцесса, не знает, что они отравлены. Коко завопил снова. Точно таким же страдальческим воплем он откликался на «Проклятие Димсдейла», когда упоминались пироги, отравленные пироги!

Выслушав отклик Коко, Квиллер уселся за пишущую машинку с угрюмой решимостью. Теперь им двигало уже не проказливое желание поиграть в кошки-мышки с жуликом. «Пошла другая, жёсткая игра, – сказал он себе. – Больше никакого софтбола – только бейсбол!» Реакция Коко на отравлённые фиалки подтверждала самые мрачные подозрения журналиста, объясняя, отчего усилилось покалывание над верхней губой.

Местные шутники любили говорить за чашкой кофе: «Если хочешь убить жену, сделай это в Центре, и ты легко выкрутишься». Пусть и с запозданием, Квиллер понял, что последние события мучительно очевидны: поспешная женитьба, договор на совместное владение имуществом, быстрая кремация без вскрытия, старания Картера Ли скрыть Своё местонахождение после смерти Линетт, чтобы не могли вмешаться её знакомые из Пикакса.

Однако разве имелось хоть одно реальное доказательство, что он отравил жену? Какую юридическую силу могут иметь завывания кота за тысячи миль в момент кончины Линетт? Разве это основание для ареста? Потрясённый вопль Коко при упоминании об отраве также не подошьёшь к делу. Кто, кроме Квиллера, поверит в его сверхъестественные способности?

Только в одном Квиллер не сомневался: стоит Картеру Ли и его так называемой кузине заподозрить, что их игра раскрыта, как они мгновенно исчезнут, прихватив фальшивые документы, денежки доверчивых домовладельцев и всё ценное, что смогут уволочь из особняка Дунканов.

Квиллер позвонил домой шефу полиции:

– Энди, извини, что беспокою. Тот случай, что мы с тобой обсуждали, оказался серьёзнее, чем мне думалось. Я собираюсь всё же расставить ловушку, но хочу, чтобы ты был наготове. Может произойти кое-что непредвиденное!

Затем он сел за пишущую машинку и настучал пару-тройку сотен слов, необходимых для осуществления его замысла. В какой-то момент внимание Квиллера привлёк свет фар на соседней дорожке, что побудило его позвонить Уззерби.

– Привет, Джо, – мрачно сказал он. – Ты уже слышал новости из Нового Орлеана?

– Слышал, слышал… Просто ужас какой-то? Как могло случиться подобное? Настроение такое, что хочется дверь вышибить.

– Понятно, я тут как раз собирался вышибить одну дверь, и мне нужна твоя помощь.

– Что я могу сделать?

– Мне нужно ещё минут пятнадцать посидеть за машинкой, а потом приходи ко мне.

К приходу Уэзерби Квиллер закончил сочинение истории и даже успел достать бутылку бурбона.

– Садись, Джо, сейчас я тебе всё объясню. – Он подождал, пока гость сделает пару глотков. – Так или иначе, но мы оба подозревали, что Картер Ли ведёт грязную игру, и теперь я убедился, что мы не ошибались в своих подозрениях. Я намерен ответить обманом на обман – просто, чтобы посмотреть на его реакцию.

– А где он?

– Отсыпается в квартире Даниэль. – Квиллер изложил свой план и вытащил листок из пишущей машинки. – Прочти это.

– Уэзерби читал с нарастающим удивлением:

– Неужели всё это правда?

– Ни единого слова.

– Концовка просто потрясающая. Как ты намереваешься это подать?

– История будет записана на магнитофон, как и все другие истории, что я собираю для книги, и мне нужно, чтобы кто-то её прочитал.

– И ты хочешь, чтобы это сделал я? Позволь тогда прорепетировать разок с выключенным микрофоном. – Когда он дошёл до последнего абзаца, Коко взвыл. – Это что, восторг или осуждение? – спросил Уэзерби.

Квиллер схватил в охапку обоих сиамцев.

– Нет, ребятки, нам не нужны звуковые эффекты. – Оттащив кошек на антресоли, он запер их в спальне.

– Неужели они будут послушно сидеть там? Мой Джет-Бой знает, как обойтись с дверной ручкой.

– Мои пока ещё не научились, но, чтобы не сглазить, я, пожалуй, подержу пальцы скрещенными.

После того как они записали и прослушали рассказ, Уэзерби заметил, что не прочь стать свидетелем противоборства.

– Я могу спрятаться в стенном шкафу.

– Ты там не уместишься. Туда с трудом влезают даже плечики с одеждой. Лучше уж спрячешься в моей спальне наверху и приоткроешь дверь. Они придут сюда завтра в половине третьего.

– Тогда я приду в два. Может, принести ружье?

– Если тебе с ним будет спокойнее… И ещё один вопрос, Джо. У тебя, случайно, нет текилы?

– Нет. Извини. Только бурбон.

Поздно вечером пикакское радио оповестило об угрозе наводнения. Плотину на Скалистом ручье прорвало под сокрушительным напором воды и таранными ударами рухнувших в реку деревьев, камней и прочих обломков, и он хлынул в старое русло, устремясь через Безлюдную балку к Иттибиттивасси. Гигантское водяное колесо старинной мельницы, рассохшееся за многие годы, сломалось, и его останки унёс бешеный поток.

Дон Эксбридж и его сотрудники немедленно начали обзванивать жителей Индейской Деревни, заверяя, что никакой нужды в эвакуации пока нет, но Комиссия по стихийным бедствиям постоянно отслеживает ситуацию. В конторе всю ночь будет дежурить человек, готовый ответить на любые вопросы о наводнении, а здание клуба готово приютить всех, кто не желает оставаться один на один с угрозой стихийного бедствия. Если эвакуацию сочтут целесообразной, об этом жителей Деревни известит сирена из сторожки у ворот и к делу подключатся спасатели.

Квиллер позвонил Полли. Она намеревалась провести эту ночь вместе с сестрами Кавендиш.

– Такие интересные женщины, – сказала она. – Они родом из Мускаунти, но учительствовали по всей стране, где только не побывали. А как ты думаешь, Дон хорошо справляется с этой чрезвычайной ситуацией?

– По крайней мере, лучше, чем со строительством домов, пробурчал Киллер.

Он поднялся к себе в спальню, но лёг полураздетым. Ценные вещи и основную одежду сложил в коробку и оставил у входной двери вместе с кошачьей переноской и другими предметами первой необходимости. На всякий случай Квиллер оставил открытыми двери обеих спален, и среди ночи два пушистых зверька забрались в его постель и не высовывались до самого утра.

Проснулся он от шума стремительного потока. Река вовсю бурлила, но уровень воды ещё не внушал особых опасений. То и дело мимо проносились деревья, словно галеоны с убранными парусами. За утренним кофе Квиллеру вспомнилось, какие убедительные резоны приводил Картер Ли, оттягивая появление газетной статьи о его проекте, какими радужными красками расписывал свои планы на будущее. По возвращении из свадебного путешествия они с Линетт будут позировать для портрета, вместе работать над проектом реставрации, навестят его мать во Франции, купят летний домик в Перпл-Пойнт… И наивная Линетт ловила каждое слово, ожидая чудес.