– О-хо-хо! – вздохнул Ленни. – Бедняжка Трейси… Считала, что у неё всё на мази с этим парнем. Подозреваю, что она просто принимала желаемое за действительное.
«Или, – подумал Квиллер, – ей умышленно внушали ложные надежды».
– Ты знаешь, как она познакомилась с ним?
– Конечно. Он старался склонить Кемплов к участию в его грандиозном проекте. Что означало выплату аванса, а Эрни не склонен сорить деньгами. Сдается мне, этот Картер Ли просто мошенник, но Трейси потрясли фотографии тех домов, что публиковали журналы… Знаете, мистер К., я стал подозрительно относиться к чужакам с тех самых пор, как сладкоречивый болтун с букетом цветов устроил взрыв в отеле в прошлом году. Конечно, с Трейси у меня вышла промашка: я напрямик выложил ей, что считаю Картера Ли обманщиком. Тут я свалял дурака. Лучше бы мне было держать язык за зубами. Я только разозлил её, и она велела мне убираться… Вот такая история. И как же теперь быть?
– Это тебе решать. Для начала можешь позвонить Эрни и выразить ему сочувствие. Бедняга ужасно расстроен.
– Да, наверное, я так и сделаю. У нас с Эрни всегда были хорошие отношения.
– Он готов выступить на слушании твоего дела как свидетель защиты. Впрочем, как и я.
– Правда? Вот здорово, мистер К.! И спасибо, что привлекли к делу мистера Бартера. Он мировой мужик!
– Отлично. Увидимся в суде.
Когда Квиллер вышел из закусочной, Ленни, словно лунатик, принялся вяло водить шваброй по полу.
– Давай-ка заканчивай поживей! – прикрикнула на него мать. – Скоро народ повалит, а у нас ещё пол грязный!
Прежде чем идти домой, Квиллер купил ещё шесть экземпляров «Всякой всячины» для Полли, чтобы та передала их Линетт после её возвращения. Он доставил газеты прямо в библиотеку.
– Ты знала, что Картер Ли из Нью-Йорка?
– Я знала только, что он работал на востоке. Линетт говорила, что у него есть впечатляющий альбом с образцами его прошлых проектов. Хотелось бы мне заглянуть в него.
– Мне тоже, – подхватил Квиллер.
– Надеюсь, ты придешь ко мне сегодня вечером на очередной «цыплячий» ужин? Мы уже опробовали семь рецептов, осталось ещё десять.
– Жду не дождусь, – ответил он двусмысленно. – А что за переполох сегодня в библиотеке? Громкие разговоры? Кто-то прошёл в мокрой обуви?
– Ты не поверишь, Квилл! Библиотекари и волонтеры не могут говорить ни о чём, кроме кошек! Я сказала им, что переименовала Бутси в Брута, а его подружку назову Каттой, что на латыни значит «кошка». У моей помощницы три кошки: Эдипусс, Октопусс и Платипусс[65] . А ту серебристую полосатую кошку, что обычно спит на окне в шотландском магазине мужской одежды, зовут Хагтис Мактэвиш.
Никто не подозревал, что скоро в Мускаунти появится новая тема для разговоров.
В тот же день, ближе к вечеру, когда Квиллер сворачивал к своему дому, Уэзерби Гуд, наоборот, выезжал куда-то. Метеоролог слегка посигналил и опустил окно своей машины.
– Есть минутка, Квилл?
В его вопросе слышалось беспокойство, заставившее Квиллера сказать:
– Конечно. Может, заглянешь ко мне?
При виде сиамцев, которые вели себя с вежливым любопытством, Уэзерби произнёс:
– Моего оранжевого тигра я в шутку назвал Джет-Стрим.[66] А откликается он на Джет-Бой.
– Выпьешь чего-нибудь. Уэзерби?
– Нет, спасибо. Я еду на работу. Называй меня Джо. Это моё настоящее имя.
– Ладно, присаживайся. Джо, и выкладывай, что тебя тревожит.
Уэзерби присел на краешек стула.
– Что ты думаешь о последнем раскладе Ледового фестиваля, о котором нам сообщили сегодня после ланча?
– Думаю, они отлично поработали над организацией к рекламой. Не скажу, что с радостью возглавлю факельное шествие, но, надеюсь, праздник будет многолюдным и окупится хотя бы отчасти.
– Так-то оно так, но… Язык не поворачивается говорить об этом, Квилл… но в той части озера появилось тёплое течение. Самое настоящее тёплое течение!
– Надеюсь, оно поостынет за пару дней. Сейчас же ещё февраль!
– Климат – вещь загадочная на всём земном шаре Нехарактерное для данного времени года и затяжное потепление не только возможно, но и неизбежно… Вдобавок ожидаются тёплые дожди! Ты понимаешь, чем это грозит Ледовому фестивалю? Оно сведёт к нулю прибыль, на которую рассчитывали местные предприниматели. Я не говорю уже о разочаровании для тысяч людей из трёх округов! После того как я сегодня оглашу в эфире долгосрочный прогноз, мне лучше сбежать из города. Гонца, принесшего плохие новости. обычно убивают, разве не так? Участь метеоролога ничем не лучше жребия полицейского, её не назовешь счастливой. Люди надеются, что прогноз будет прекрасным, их не волнуют тёплые фронты циклонов или зоны распространения холодного воздуха. Они просто хотят знать, какую куртку надеть сегодня и стоит ли закрывать окна в машине… В общем, сам понимаешь, мне просто необходимо было поделиться с кем-то плохой новостью. Спасибо, что выслушал.
Когда Уэзерби ушёл, Квиллер направился в свой кабинет-закуток, намереваясь прочитать дневную почту и ещё раз взглянуть на свадебные фотографии, напечатанные во «Всякой всячине», и тут обнаружил, что кто-то отрыгнул на газету комок шерсти. Обе кошки припали к полу, ожидая, как хозяин поступит с находкой,
– Я не знаю, кто из вас здесь набедокурил, – проговорил Квиллер, – но рассматриваю такое поведение как новую низость! Вы явно забыли о хороших манерах!
Юм-Юм зажмурилась, а Коко словно бы лишился слуха.
Собираясь к Полли на ужин (та же распластанная куриная грудка, на сей раз с турецким горохом, спелыми оливками и вялеными томатами), Квиллер, как ни досадно, вынужден был ответить на телефонный звонок Даниэль.
– Привет, дружок! Не хочешь ли выйти поразвлечься сегодня вечером?
– Кому вы звоните? – холодно осведомился он. – По этому номеру нет маленькой собачки с такой кличкой.
– Квилл, это Даниэль, – произнесла она визгливо, подвергнув серьёзному испытанию его нервы.
– Ни за что бы не догадался.
– О, ты большой шутник! Мой родственничек уехал в свадебное путешествие, и мне не с кем даже порепетировать. Почему бы тебе не заглянуть ко мне? Выпьем, поужинаем. Я разморожу что-нибудь из холодильника.
– Редкий человек откажется от такого приглашения, – съязвил он. – Но у меня уже назначена встреча.
После этого краткого, но раздражающего обмена репликами расплющенная куриная грудка показалась ему верхом наслаждения. Собираясь к Полли, он не стал даже надевать шапку и перчатки. Погода стояла невероятно тёплая, и дорожка, с которой сошло снежное покрывало, превратилась в чёрное месиво.
– Ты уже без шапки! – приветствовала его Полли.
– Кажется, потеплело, – ответил он, не открывая пока доверенные ему метеорологические секреты.
– А я только что выяснила, когда выпадение снега считается благоприятным факторам, а когда – неблагоприятным, – похвасталась она. Полли собирала обрывки информации с таким же рвением, с каким Немилы коллекционировали кукол. – Метели и обильные снегопады – это хорошо, а бураны и шквалы – плохо. Интересно ведь, правда?
– Очень, – буркнул он, думая о грядущем потеплении. – Как дела у Брута?
– Мне кажется, ему нравится новое имя.
– Нет известий от Линетт?
– Нет, ей сейчас наверняка не до нас, – сказала Полли. – Зато звонила Милдред насчёт Клуба гурманов. Они решили отменить февральский обед из уважения к памяти Уилларда… Что-то вроде минуты молчания.
– Вполне уместно. Я с ней согласен.
– Ты уже слышал, как Даниэль справляется со своей ролью?
– Знаю только, что билеты быстро раскупаются. Сдаётся мне, пикакская публика готова раскошелиться, чтобы вдоволь поглазеть на вдову убитого банкира.
– Как отвратительно! – Полли всю передёрнуло.
После ужина – а выбранный на сегодня рецепт оказался самым удачным из уже опробованных – они прослушали магнитофонные записи, которые Квиллер заготовил для своих «Коротких и длинных историй».
