— Вы что-то сказали, господин?

Ответа не последовало. «Утренняя звезда» зловеще покачивалась на колючей цепи, а продолжающийся поток слов был слишком неразборчив. Оуэн нервно облизал губы и плотно надел шлем поверх кольчужного капюшона. Ожидалось что-то очень плохое. Ждать оставалось недолго, что было и к лучшему, поскольку рассудок Иэна все ближе и ближе подходил к грани умопомешательства.

Горн остановился и указал рукой вперед. Оттуда доносился слабый звук голосов — их тон указывал на то, что люди кричали, хотя расстояние делало слова неразборчивыми. Оба егеря соскочили с крупов лошадей и двинулись на запад. Иэн подал знак, и часть отряда с Джейми во главе последовала за ними.

— Жди, — прошептал Иэн сам себе. — Жди… Жди… Не испорти все. Жди!

Наконец просвистел козодой.

— Вперед! — Иэн приказал негромко, но воины услышали.

Они бросились в бой с ревом, возраставшим, пока не раздался одиночный крик тревоги. Затем все стихло.

— Вперед! — прорычал Иэн, пришпоривая коня. Казалось, последние несколько ярдов жеребец преодолел одним прыжком. Иэн ворвался на небольшую поляну, в центре которой стояли три человека, окруженные гораздо большей группой сидевших. Все словно приросли к земле от неожиданности.

Следующим прыжком жеребец оказался среди бандитов. Один отлетел под ударом лошадиного плеча, другой завопил, попав под кованные железом копыта. Страшный удар «утренней звезды» выплеснул мозги из головы третьего. Этот вообще не вскрикнул, но другой взвыл, когда следующий удар снес ему половину лица, и продолжал кричать, уже упав. Сцена действия полностью переменилась. Поляна наполнилась бешеным движением всадников, размахивающих оружием, и бегущих, укорачивающихся и ползущих, кричащих от боли и ужаса.

— Бейте их! — кричал Иэн. — Бейте их! Бейте их! Он снова взмахнул «звездой», но промахнулся, когда жеребец рванулся мимо окровавленного, белого как снег существа, в мольбе протягивавшего вверх безумные руки. Выругавшись, Иэн освободил крепление щита и сбросил его с руки, затем соскочил с коня и снова, и снова, и снова бил своим чудовищным оружием. Мельком он увидел груду тел на одном краю поляны, а чуть сбоку — меньшую кучу, в которой даже при неверном свете луны виднелось платье знатной женщины.

— Иэн! Иэн! Остановись! Остановись, Иэн!

Никакой мужской голос не мог достигнуть такой высоты тембра. Никто не мог бы звать его по имени. Как долго до него доходило, что он слышит ее? Иэн разжал руку, державшую «утреннюю звезду», позволив петле рукоятки смертоносного орудия соскользнуть с запястья. Он поднял взгляд с того месива, что лежало под его ногами. Он должен был бы испытать огромное облегчение, когда увидел Элинор, целую и невредимую. И он действительно почувствовал радость, но она была как-то странно приглушенной, словно чувства его были придавлены тяжелым грузом.

Элинор была вся вымазана кровью, но это не поразило его. Хоть он действительно в тот момент был не способен испытать потрясение, он просто знал, что эта кровь не ее, что это брызги от искромсанных его оружием тел, которыми была усыпана вся поляна. Элинор медленно подняла руки и закрыла лицо.

Иэн смотрел на нее, узнавая, но ничего не чувствуя. Его удивляло лишь отсутствие человеческих голосов. Только лошади топали копытами и нервно ржали, и еще был слышен тихий рыдающий звук. Иэн внимательнее посмотрел на Элинор, но нет, этот звук исходил не от нее.

— Иэн, — ласково позвала она.

Все это выглядело очень странно. Иэн чувствовал холод и усталость и как будто все были чужими ему. Очень странно. Он слегка повернул голову в одну сторону, потом — в другую. Его солдаты расступились настолько широко, насколько позволяла поляна. На поляне оставались лишь останки того, что прежде было людьми — наверное, людьми, сейчас уже трудно было сказать. Иэн снова посмотрел на Элинор.

— Я потерял самообладание, — сказал он неуверенно, а потом, не сразу, вспомнил, почему. — Я думал… С тобой все в порядке? Они…

— Я совершенно невредима. Цела и невредима. Никто не прикасался ко мне, если не считать того, что они связали мне руки и пересадили с одной лошади на другую.

Элинор произносила слова медленно и аккуратно, голос ее был избыточно ласковым, но глаза Иэна уже смотрели вполне осмысленно, лишь слегка затененные беспокойством. Элинор опустила руки со своего лица на его плечи. Он вздохнул, вспоминая царивший тут ужас, но как нечто далекое, уже почти забытое.

— Ты так лежала — я думал, ты умерла.

— Нет. Эти идиоты даже не отобрали у меня нож для еды и связали запястья спереди. Я свернулась так, чтобы они не видели, как я перерезаю веревку, пока они спорили.

— Понимаю. Что ж, слава Богу, мы прибыли вовремя. — Он снова осмотрелся кругом. Резня, конечно, казалась неоправданно жестокой, но что же здесь было не так. — Элинор, ты помнишь, сколько их было?

— Четырнадцать, — сразу же ответила она, не сводя с него глаз.

Он не мог понять выражения ее лица. Это тоже было очень странно, но он слишком устал, чтобы спрашивать.

— Ладно, — ответил он. — Ты не теряешь голову.

— А почему я должна была ее терять? Я даже не очень испугалась. — Если бы Элинор даже тряслась до самых пяток, она не призналась бы в этом. Снова расстраивать Иэна — последнее, чего ей хотелось. Она опустила одну руку с его плеча, а другой коснулась его щеки. — Тебе не следовало позволять себе так расстраиваться, — ласково произнесла она. — Если бы они были умные, то никогда не посмели бы прикоснуться ко мне. А поскольку они были столь глупы, что попытались похитить меня, тебе следовало бы знать, что я уж как-нибудь сумею не подпустить их к себе, пока ты найдешь меня.

Иэн снова вздохнул. Он удивлялся, почему Элинор сказала, что он был расстроен. Как же он устал! Рука болела, словно он сражался целый день. Однако не могло же столько времени занять покорение четырнадцати слабо вооруженных и плохо подготовленных мужиков. Он отвернулся от Элинор и пересчитал трупы. Одиннадцать. Троих не хватало. Именно это ему казалось странным. Глаза его обежали выстроившихся кругом воинов.

— Вы позволили троим бежать, — сурово произнес он.

— Nae, thegnP — ответил Джейми. Он подал знак, и вперед вывели троих дрожащих несчастных.

— Убейте их, — ровным тоном приказал Иэн.

— Иэн, — взмолилась Элинор, положив ладонь на его руку. — Они не причинили мне вреда.

Нет, господин!

Он посмотрел на нее.

— Они решились угрожать насилием знатной даме. Если бы даже они осмелились только подумать об этом, они заслуживали бы смерти. — Он резко кивнул своим солдатам и повторил властно: — Убейте их. — Элинор же он сказал: — Я просто спешу, иначе бы публично четвертовал их в городе, чтоб неповадно было другим.

Безумие совершенно прошло, поняла Элинор, наблюдая за ним. В его приказе убить не было ни ненависти, ни каких-либо других эмоций. Это был рассудочный, взвешенный поступок. Чем больше Элинор думала об этом, тем яснее понимала, что была бы способна отдать точно такой же приказ, если бы ее и так не тошнило от уже виденного. Кроме того, она уже почти не верила, что все это могло случиться. Она не могла поверить, что группа простолюдинов осмелилась похитить высокородную даму. Такие вещи никогда не случались на ее землях прежде, и ей никогда не приходилось задумываться над тем, каким должно быть наказание за подобное преступление. Теперь же, когда пришлось задуматься, она кивнула вслед Иэну.

— Вы правы, милорд.

С этими словами все люди, стоявшие на поляне, словно очнулись от сна. Раздался шум голосов, и наказание было быстро приведено в исполнение. Вперед вышел Оуэн, держа в руках брошенный Иэном щит. Он протянул его своему хозяину, который изумленно уставился на него, а затем автоматическим движением надел щит на плечо. Элинор неодобрительно цокнула языком, но ничего не сказала. Оуэн наклонился и поднял с земли «утреннюю звезду», которая была до самой рукоятки заляпана кровью и кусками человеческой плоти.