— Пей, — прозвучал всё тот же низкий голос, и Фонси открыл глаза, увидев перед собой всё ту же отвратительную кружку. — Пей, это последний раз.

— Как последний раз? — хрипло запротестовал хоббит. — Почему последний раз? Я себя прекрасно чувствую.

— Здоров уже потому что, — согласился с ним голос, и край кружки больно лязгнул по зубам, — пей!

Расправившись с гнусным варевом, хоббит сел и наконец-то как следует огляделся вокруг.

Рядом с его лежанкой сидела на трёхногом стуле устрашающего вида старая орчица с крючковатым носом и торчащими изо рта жёлтыми клыками.

— Вот теперь можешь сесть, — сказала она на неплохом Западном, — ты долго болел.

— Где я? — спросил Фонси, — как я сюда попал?

— В Гундабаде ты, заморыш, — ласково сказала старуха, — тебя Кончаu и Кзаг на плечах притащили пять дней назад. Кзаг говорил, ты как-то раз просто рухнул в снег и не встал больше, пришлось им двое суток тебя до Гундабада бегом тащить, боялись, что помрёшь. Ты пока лежи, а я схожу Гългара кликну, он с тобой говорить хочет.

— А ты кто? — спросил Фонси.

— Меня Хавага зовут. Я у Гългара целительница, — ответила старуха, закрывая за собой тяжёлую деревянную дверь.

Оставшись один, Фонси вылез из-под одеяла и спрыгнул с лежанки на пол, застеленный шкурами. Голова слегка кружилась, но чувствовал хоббит себя заметно лучше.

Всю противоположную стену комнаты занимали полки, заставленные какими-то горшками и склянками вперемежку с более странными предметами вроде черепов или высушенных скрюченных лап. Посередине помещения находился стол, где стоял, судя по очертаниям, большой круглый горшок, накрытый тряпкой, а рядом с ним лежала раскрытая книга. Приподнявшись на цыпочки, Фонси с удивлением заметил, что написана она на языке эльфов — резы, в любом случае, были эльфийские, как в книжках у Белладонны. Рядом со столом стояло высокое кресло, изрезанное странными узорами — вроде бы простые скрещенные полосы, а что-то в них смотрелось неправильно, хотя Фонси не мог понять, что именно.

Тут он увидел свои вещи. Заплечный мешок, заботливо пристроенный в углу комнаты, там же — тёплая кардунская одежда, войлочные сапоги и жилет. Хоббит шагнул к мешку и заглянул внутрь. Деньги, нож, топорик, пачка бумаги, пенал с засохшими чернилами, письма к Лилии, пара свечных огарков, напильник во внутреннем кармане жилета — всё цело.

— Не бойся, мы ничего не украли, — раздался позади Фонси густой, рокочущий голос на Западном Всеобщем, — за воровство в Гундабаде строго наказывают.

Хоббит обернулся. В дверях стоял самый огромный орк, какого Фонси когда-либо видел. Да что там орк — ростом вошедший если и уступал Элрохиру Элрондинсу, то совсем чуть-чуть. Вот тролль, тот да, был побольше.

Строением головы и лицом орк был похож на покойника Хийси, но если голова Хийси казалась неестественно огромной для тонкой шеи и усохшего тела, то Гългар — а это наверняка был он, больше некому — был соразмерен: его голова опиралась на шею короткую и толстую, так что грудь начиналась почти от подбородка. От Гългара не веяло опасностью, как от Кзага и Кончага — веяло спокойной расчётливой силой. Возможно, это был его взгляд — маленькие глазки орка не бегали по сторонам, но, казалось, смотрели на всё одновременно, — а возможно, осанка — Гългар был у себя дома, где никого и ничего не боялся, а потому двигался неторопливо и держался прямо.

Одет гундабадский правитель был в кожаные штаны и длинную, до колен, рубаху из мягчайшей на вид замши. Несколько золотых цепей лежало на его широкой груди. На украшенном золотой чеканкой поясе орка красовался длинный кинжал с рукояткой из белой кости.

— Твои вещи целы, — повторил Гългар, — можешь не опасаться. Как твоё имя?

Фонси почувствовал, как пересыхает во рту.

— Я этот, — сказал он, — Араторн, сын Арадора. Из рода дунедайн. Зачем я здесь?

Гългар улыбнулся, обнажая блестящие, словно налощенные клыки.

— Со мной тебе не нужно называться чужим именем, — орк вошёл в комнату и закрыл за собой дверь, — ты уже послужил мне Араторном. Болг поверил в то, что внук Аргонуи у меня, и руки вождя таркъров связаны.

— Но он даже не говорил со мной, — растерянно сказал Фонси, — он что, посмотрел на меня и сразу поверил?

— Ты говорил с ним, — ответил Гългар, — этого оказалось довольно.

Пасть старого орка снова разверзлась в клыкастой улыбке.

— Ты бредил в горячке, — сказал он, — и говорил о таких вещах, какие может знать только таркър, да не простой, а сведущий в преданиях. Ты называл имена старинных таркърских мечей — не Кусач и Дробач, а настоящие. Ты говорил о Большой Северной Войне и городах, что ныне скрыты болотами. Мне было страшно тебя слушать, не то что Болгу.

Гългар сел в кресло и кивком пригласил Фонси взять стул.

— Ты очень хороший колдун, чужеземец. С тех пор, как умер старый Шахарк, не встречал я такого колдуна.

— Какой же я колдун? — растерялся Фонси. — Вовсе я никакой не колдун.

— Ты отгадал загадку моего брата Хийси, — ответил Гългар, — ты заклинанием остановил черволюдов на подземной дороге, ты обманул Болга, не приходя в сознание, и ты знаешь такое, что не многие сегодня знают. Может, у вас ты колдуном и не называешься, но по-нашему ты колдун, это точно. Я хочу, чтобы мы стали с тобой друзьями. Грядут большие перемены, и мне нужны такие как ты, мудрые союзники.

Гългар внимательно посмотрел на молчащего Фонси.

— Ты мудр, что не отвечаешь сразу, — сказал старый орк, — у тебя достаточно времени на раздумья. Кзаг и Кончаг обещали тебе излечение от клещовицы, и ты его получишь. Через девять дней тебе снова нужно будет пять дней пить отвар, потом ещё девять дней ждать и ещё пять дней пить. За это время мы успеем с тобой подружиться.

— Спасибо, — отозвался Фонси, — я подумаю.

— А знаешь, почему ещё ты хороший колдун? — спросил Гългар.

— Почему?

— Потому что я спросил тебя, как твоё имя, мы успели с тобой побеседовать, а ты мне имени так и не назвал. Так как же тебя зовут, чужеземец?

— Хильдифонс, — ответил Фонси, — Хильдифонс, сын Геронтия.

Гългар встал и слегка поклонился хоббиту.

— Добро пожаловать в Гундабад, Хильдифонс, сын Геронтия. Сейчас тебе принесут поесть, — сказал он, — ты ничего не ел последние несколько дней, только пил. Тебе нужно что-нибудь ещё?

— Чернила, если есть, — сказал Фонси, — спасибо.

Когда за Гългаром закрылась дверь, Фонси вернулся на лежанку и крепко задумался.

— Влип я в это приключение по собственной дурости, — доверительно сказал он черепу, скалящемуся со стола, — слушал бы Гэндальфа, так знал бы, что никакого Душителя и никаких сильмарилов на севере уже давным-давно нет. А теперь сижу вот в самом городе северных орков и как добираться домой, не представляю. Да и не ждут меня дома-то. Уйти в Кардун, стать помощником Сосрыквы? Жить в Кардуне можно, только дороги туда я один не найду, а отсюда меня вряд ли просто так отпустят — тоже мне, колдуна выискал.

Дверь скрипнула, и в комнату вошла Хавага с дымящимся горшком какого-то варева, по запаху судя — козлятины.

— Поешь, — сказала старуха, ставя горшок на стол, — худой совсем, как я тебя такого варить-то буду?

Фонси так и похолодел, а Хавага весело рассмеялась, показывая жёлтые обломки зубов.

— Шучу, шучу, — хихикала орчица, показывая на Фонси пальцем, — а перепугался-то как, недомерок! Больно ты нужен, варить тебя. В Гундабаде говорящих не едят, не южане, чай.

— А южане едят? — спросил Фонси, переведя дух и убедившись, что сердце стучит, как ему положено.

— Южане всех едят, — кивнула старуха, - южане короля забыли. А мы в Гундабаде короля помним, закон блюдём. Гългар по этим делам строгий.

— Какого короля? — не понял Фонси. Поговорки про короля в Шире ходили, но только недавно хоббит понял, что в виду там имелся, скорее всего, старый король Артедайна. Не может быть, чтобы орки в Гундабаде поминали его же.