– Здесь, на палубе, довольно приятно, – сказала она, встав у фальшборта рядом с Джеком.

Джек кивнул. Во время путешествия они почти не виделись. Герцогиня предпочитала оставаться в каюте, а Грейс приходилось составлять ей компанию. Конечно, она не жаловалась. Грейс никогда не жаловалась, и, сказать по правде, обижаться было бы нелепо. В конце концов, в том и заключалась ее работа – быть рядом с герцогиней. И все же Джек не мог себе представить более неприятной обязанности. Будь он на месте Грейс, точно сбежал бы в первый же день службы.

«Скоро, – подумал он. – Скоро ты будешь свободна». Очень скоро Грейс станет его женой, и ей никогда больше не придется встречаться с герцогиней, если, конечно, она сама не захочет видеть старуху. Джеку было решительно все равно, что злобная карга приходилась ему бабушкой. Он не собирался терпеть общество этой самовлюбленной ведьмы. Как только с делами будет покончено, он распрощается с ней навсегда. Если он станет герцогом, то купит дом на Гебридских островах и отправит старуху собирать вещи. А если нет – возьмет Грейс за руку и они уйдут прочь из Белгрейва, даже не оглянувшись.

Честно говоря, Джеку нравилось мечтать об этом.

Грейс опустила голову, вглядываясь в пенные волны.

– Как странно, – задумчиво протянула она, – теперь мы плывем намного быстрее.

Джек взглянул вверх, на паруса.

– Попутный ветер.

– Ну да, конечно, этим все и объясняется. – Грейс посмотрела вверх и улыбнулась. – Просто я никогда раньше не плавала на корабле.

– Никогда? – В это трудно было поверить.

Грейс покачала головой:

– Не на таком огромном. Родители как-то катали меня на лодке по озеру, просто для забавы. – Она снова принялась наблюдать за волнами. – Я никогда не видела, чтобы судно так стремительно неслось вперед. Как бы мне хотелось наклониться, опустить руку в воду и пошевелить пальцами.

– Море слишком холодное.

– Да, конечно. – Грейс перегнулась через борт и подставила лицо ветру. – И все равно мне ужасно хочется коснуться воды.

Джек пожал плечами. Ему бы следовало быть разговорчивее, особенно с Грейс, но он лишь пристально вглядывался в даль, ища глазами землю на горизонте, пока его желудок выделывал акробатические трюки.

– Вы хорошо себя чувствуете? – обеспокоенно спросила Грейс.

– Превосходно.

– У вас лицо позеленело. Должно быть, это морская болезнь.

Если бы… Джек никогда не страдал морской болезнью. Скорее, это была «болезнь суши». Ему не хотелось возвращаться в Ирландию. Ночью он проснулся, покрытый липким холодным потом, и в ужасе вскочил на узкой корабельной койке.

Он знал, что должен переломить себя. Но какая-то часть его существа не могла побороть страх перед возвращением.

Джек услышал, как у Грейс перехватило дыхание, и поднял глаза. Девушка указывала на горизонт, ее лицо светилось восторгом.

Казалось, никогда в жизни она не видела ничего прекраснее.

– Это Дублин? – восхищенно спросила она. – Там, вдалеке?

Джек кивнул:

– Порт. Сам город немного дальше.

Она нетерпеливо вытянула шею, что показалось бы Джеку забавным, не будь он в таком отвратительном настроении. Едва ли можно было что-то разглядеть с такого расстояния.

– Я слышала, это очаровательный город.

– О да, там найдется немало развлечений.

– Жаль, но, боюсь, мы там не задержимся.

– Верно. Герцогине не терпится поскорее добраться до церковных книг.

– А вам?

Джек со вздохом потер глаза. Он устал, его мучила тревога, предчувствие надвигающегося поражения.

– Нет. Сказать по правде, я с радостью остался бы здесь, на палубе, до конца своих дней.

Грейс бросила на него взгляд, полный горечи.

– С вами, – мягко добавил Джек. – Здесь, на палубе, с вами.

Он посмотрел вдаль. Дублинский порт, бывший еще недавно едва заметным пятнышком на горизонте, постепенно приближался. Скоро можно будет разглядеть дома и корабли, подумал Джек. Слева от него оживленно переговаривались Томас с Амелией, указывая в сторону берега. Скоро, совсем скоро судно войдет в гавань.

Джек мучительно сглотнул. Узел в желудке затягивался все туже. Боже милостивый, это выглядело почти забавно. Вот он снова в Ирландии и вынужден предстать перед своей семьей, которую покинул много лет назад. Семьей, чьи надежды он так жестоко обманул. Вдобавок очень скоро ему, возможно, предстояло сменить имя и превратиться в герцога Уиндема, к чему он совершенно не был готов. Да и какой из него герцог?

Наконец, в довершение всех бед, ему приходилось выносить общество герцогини, отчего ожидавшие его испытания казались еще мучительнее.

Джеку захотелось рассмеяться. Ну не комично ли? А что ему еще оставалось? Схватиться за голову и разрыдаться?

Но засмеяться никак не удавалось. Джек посмотрел на смутно видневшийся вдалеке Дублин.

Смеяться было слишком поздно.

Несколько часов спустя, в гостинице «Герб королевы», Дублин

– Еще совсем не поздно!

– Мадам, – проговорила Грейс, стараясь придать голосу спокойствие и мягкость, – уже восьмой час. Мы все устали и проголодались, сейчас слишком темно, чтобы ехать по незнакомым дорогам.

– Он отлично знает местность, – отрезала герцогиня, кивнув в сторону Джека.

– Я устал и проголодался, – огрызнулся Джек. – Вдобавок по вашей милости я больше не разъезжаю по дорогам в ночное время при свете луны.

Грейс закусила губу. Шел четвертый день путешествия, чем ближе были они к цели, тем беспокойнее становился Джек. Казалось, он едва сдерживается, чтобы не взорваться. С каждой милей его все больше охватывало нетерпение, он стал молчаливым и замкнутым, совсем непохожим на прежнего Джека.

Путешественники достигли дублинского порта лишь к вечеру, а пока выгрузили вещи и добрались до города, настало время ужина. Во время плавания Грейс почти не ела и, ступив наконец на твердую землю, которая не вздыбливалась и не качалась под ногами, почувствовала, что умирает от голода. Меньше всего на свете ей хотелось бы сейчас снова отправляться в дорогу, чтобы искать в потемках маленькую деревушку Батлерсбридж в графстве Каван, где Джек родился и вырос.

Но герцогиня с присущим ей своенравием пожелала продолжить путь, и теперь все шестеро путешественников стояли в главном зале гостиницы, пока капризная старуха пыталась навязать остальным свою волю.

– Разве ты не хочешь уладить это дело раз и навсегда? – обратилась она к Джеку.

– Не особенно, – пренебрежительно бросил Джек. – Куда больше мне бы хотелось сейчас съесть кусок пастушьего пирога, запив его кружкой эля. – Он повернулся спиной к герцогине, и Грейс невольно вздрогнула, заметив выражение его глаз. Джека грызла тревога, но Грейс никак не могла понять почему.

Какие демоны терзали его душу? Почему он так долго не был на родине? Джек рассказывал о своем счастливом детстве, говорил, что обожал приемных родителей и ни за что не променял бы свою жизнь в Ирландии ни на какую другую. Разве не о такой семье мечтает каждый? Так отчего же он избегает дома? Неужели не понимает, какое это счастье, когда есть куда возвращаться? Сама Грейс отдала бы за это все на свете.

– Мисс Эверсли. – Джек, прощаясь, вежливо кивнул дамам. – Леди Амелия.

Обе девушки присели в реверансе, и Джек покинул зал.

– Думаю, он прав, – проворчал Томас. – Было бы куда приятнее поужинать и выспаться, чем провести ночь в дороге.

Герцогиня вскинула голову, смерив внука уничтожающим взглядом.

– Не подумайте, что я пытаюсь оттянуть неизбежное, – сухо добавил Уиндем. – Но даже герцоги, которым вскоре предстоит лишиться титула, бывают голодны.

Лорд Кроуленд громогласно рассмеялся.

– Ваша карта бита, Августа, – весело пророкотал он, направляясь в пивной зал.

– Пусть мне принесут ужин в номер, – объявила герцогиня. В ее голосе прозвучал вызов, будто она ожидала услышать протестующие возгласы, но, разумеется, никто не возражал. – Мисс Эверсли, – ворчливо позвала она, – вы пойдете со мной.