– Так, бродил по городу. Навещал знакомые места.

Что-то в его голосе насторожило Грейс.

– Правда? – спросила она.

– Нет. – Джек устало потер глаза. – Я был в трактире через дорогу. Ел пастуший пирог.

Грейс лукаво улыбнулась:

– А ваша пинта эля?

– Две пинты, если быть точным. – Застенчивая мальчишеская улыбка стерла выражение усталости с лица Джека. – Как мне его не хватало!

– Ирландского эля?

– Английское пиво в сравнении с ним – просто свиное пойло.

Грейс почувствовала, как по телу разливается приятное тепло. Впервые с начала путешествия в глазах Джека засверкали прежние насмешливые искры. Странно, Грейс думала, что будет мучительно больно говорить с ним, слышатьего голос, встречать его улыбку, но сейчас ее переполняли радость и облегчение.

Ей невыносимо было видеть Джека таким несчастным. «Пусть он снова станет самим собой, даже если никогда не будет принадлежать мне», – твердила Грейс про себя все эти дни.

– Вам не следует оставаться здесь, – озабоченно проговорил Джек.

– Да. – Грейс кивнула, не двинувшись с места.

Джек с недовольной гримасой повертел в руках ключ.

– Не могу найти свою комнату, – пожаловался он.

Грейс взяла у него ключ и поднесла к глазам.

– Номер четырнадцать, – сказала она. – Здесь довольно темно. Вам в ту сторону. – Она указала в глубь коридора. – Я проходила мимо вашей двери, когда шла сюда.

– А как ваши апартаменты? – поинтересовался Джек. – Там достаточно места для вас с герцогиней?

Грейс растерянно закусила губу. Джек ничего не знал. Она совершенно забыла, ведь он уже ушел, когда Томас объявил свою новость.

– Я больше не с герцогиней, – поспешно выпалила она, задыхаясь от волнения. – Я…

– Кто-то идет, – обеспокоенно шепнул Джек. Теперь и Грейс услышала на лестнице голоса и звук приближающихся шагов.

Джек потянул Грейс к двери в ее комнату.

– Нет, туда нельзя, – возразила девушка, – там Амелия.

– Амелия? Но почему она… – Пробормотав что-то себе под нос, Джек схватил Грейс за руку и потащил по коридору к четырнадцатому номеру.

– Три минуты, – предупредил Джек, прикрыв за собой дверь. Откровенно говоря, он не рассчитывал, что сумеет продержаться дольше. Только не наедине с Грейс, одетой в одну лишь ночную рубашку. Глухая полотняная рубашка до пят, застегнутая на бесчисленное множество пуговиц, была уродливой и грубой, и все же это была ночная рубашка. И она облегала тело Грейс. Грейс…

– Вы ни за что не поверите, что сегодня произошло, – оживленно заговорила девушка.

– Прекрасное начало, – признал Джек, – но после событий последних двух недель я готов поверить во все, что угодно. – Он улыбнулся, пожимая плечами. Две пинты превосходного ирландского эля размягчили его.

И тут Грейс поведала Джеку свою удивительную историю. Томас подарил ей дом и обеспечил доходом. Бывшая компаньонка обрела независимость, освободившись от герцогини.

Слушая восторженный рассказ Грейс, Джек зажег лампу. Его вдруг охватило ревнивое чувство, однако не потому, что Грейс приняла щедрый подарок от другого мужчины. В действительности все, что пожелал бы ей выделить Уиндем, Грейс заслужила с лихвой. Пять лет с герцогиней! Боже милостивый, да за такой подвиг мисс Эверсли следовало бы пожаловать титул. Никто не сделал для Англии больше.

Нет, ревность Джека коренилась глубже. Он слышал радость в голосе Грейс, а когда в комнате стало светлее, увидел, как сияют ее глаза, и почувствовал разочарование, оттого что не он сам, а другой сделал ее счастливой.

Почему не он заставил Грейс смеяться? Ему так хотелось наполнить ее сердце восторгом, вызвать у нее восхищение.

– И все же мне придется поехать с вами в графство Каван, – продолжала Грейс. – Я не могу оставаться здесь одна, и мне не хочется бросать бедняжку Амелию. Ей сейчас ужасно трудно, вы ведь понимаете. – Грейс посмотрела на Джека, и тот рассеянно кивнул в ответ. На самом деле он и думать забыл об Амелии. Не слишком-то благородно с его стороны. – Боюсь, с герцогиней придется нелегко, – озабоченно добавила Грейс. – Она в ярости.

– Могу себе представить, – пробормотал Джек.

– О нет. – Грейс в ужасе округлила глаза. – Это было что-то невероятное, даже для нее.

Джек сделал вид, что задумался.

– Право, не знаю, жалеть мне или радоваться, что я пропустил эту сцену.

– Пожалуй, к лучшему, что вас там не было, – с забавной гримаской пробурчала Грейс. – Герцогиня так и кипела от злости.

Джек собирался сказать, что иначе и быть не могло, но Грейс вдруг радостно вспыхнула и выпалила:

– Но знаете, мне решительно все равно! – Она весело хихикнула – так упоенно смеются те, кто никак не может поверить своему счастью.

Джек невольно улыбнулся. Ее веселье оказалось заразительным. Разумеется, он не собирался отпускать от себя Грейс, вдобавок Джек подозревал, что Томас подарил ей дом вовсе не для того, чтобы она жила там как миссис Джек Одли. Но он хорошо понимал ее восторг. Впервые за долгие годы у нее появилось что-то, принадлежавшее ей самой.

– Простите меня, – произнесла она, неумело пряча улыбку. – Мне не следовало быть здесь. Я вовсе не собиралась вас подстерегать, просто мне хотелось поделиться с вами этой замечательной новостью. Я знала, что вы меня поймете.

Грейс смотрела на Джека сияющими глазами, и демоны один за другим принялись нашептывать ему в уши слова соблазна, пока наконец он не ощутил себя просто мужчиной, стоящим перед любимой женщиной. В эту минуту, в этой комнате ему было уже не важно, что он снова в Ирландии, его больше не одолевало предательское желание выскочить за дверь, сесть на какой-нибудь корабль и сбежать неведомо куда. Прошлое больше не имело над ним власти.

В эту минуту, в этой комнате стоявшая перед ним женщина была для него всем.

– Грейс, – прошептал он, протягивая руку, чтобы коснуться ее лица. И когда Грейс ласково потерлась щекой о его ладонь, Джек понял, что погиб. Его самообладание, выдержка, воля, благоразумие – все развеялось как дым. – Поцелуй меня, – прошептал он. – Глаза ее широко распахнулись. – Поцелуй меня.

Грейс хотела поцеловать его. Джек понял это, заглянув ей в глаза, почувствовав кожей, как мгновенно сгустился воздух в комнате.

Джек наклонился ближе…

– Поцелуй меня, – повторил он в последний раз.

Грейс встала на цыпочки. Не приникла к Джеку, не обвила руками его шею. Просто запрокинула голову и поднялась на носочки, пока их губы не встретились.

А потом попятилась.

– Джек? – прошептала она.

– Я… – Слова признания уже готовы были сорваться с его губ. «Я люблю тебя, люблю».

Однако Джек сумел сдержаться. Он знал: стоит ему заговорить, разрушить хрупкое волшебство, произнести вслух то, что Грейс читала в его глазах, и она испуганно отшатнется.

– Останься со мной, – взмолился он. Джек уже не стремился сохранять благородство. Может, нынешний герцог Уиндем, истинный образец бескорыстия, всю жизнь только и творил добро, но он, Джек, слишком эгоистичен для этого.

Он поднес к губам руку Грейс.

– Мне не следует, – пролепетала она. Джек поцеловал другую руку. – О, Джек…

Он прижал к губам обе ее ладони, жадно вдыхая пьянящий запах ее кожи.

Грейс робко посмотрела на дверь.

– Останься со мной, – повторил Джек. Взяв Грейс за подбородок, он заставил ее запрокинуть голову и нежно коснулся губами ее губ. – Останься.

Губы ее дрогнули. В глазах отразилось смущение и нерешительность. Грейс отвернулась и произнесла:

– Если я… – Ее голос упал до боязливого шепота. – Если я останусь…

Джек ласково обвел пальцем контур ее подбородка. Он терпеливо ждал, когда Грейс решится поднять глаза.

– Если я останусь… – Она с усилием сглотнула и на миг зажмурилась, словно набираясь храбрости. – Ты сумеешь… позаботиться, чтобы не было ребенка? Наверное, существует способ?

Джек замер, не в силах произнести ни слова, потом кивнул. Да, он знал, как избежать появления ребенка. Он успешно справлялся с этим всю свою жизнь.