Взяв со стола тарелку с ломтем хлеба, экономка равнодушно повернулась спиной к посетителям.

Джек с Томасом переглянулись.

Похоже, это было приглашение войти.

Что они и сделали.

Кабинет викария оказался просторнее, чем ожидал Джек; в остальных комнатах пасторского дома царила теснота. Одно окно здесь выходило на север, а два других, расположенных по обеим сторонам от камина, – на запад. В небольшом очаге ровно горело пламя, и Джек подошел ближе, протянув руки к огню.

– Вы знаете, как выглядят метрические книги? – поинтересовался Томас.

Джек покачал головой. Он нетерпеливо сжал и разжал кулаки, потом напряг мышцы ног, привстал на носках и снова опустился. Его тело ныло от напряжения, но попытки сохранять неподвижность приводили лишь к тому, что пальцы начинали отбивать на бедре бешеную барабанную дробь. Ему хотелось выскочить вон из кожи. Хотелось…

– Может, это то, что нам нужно?

Джек обернулся. Томас держал в руках большую книгу в коричневом кожаном переплете, потертом и выцветшем от времени.

– Итак? – Голос Томаса звучал ровно, но пальцы дрожали, и Джек заметил, как судорожно дернулся его кадык.

– Посмотрите сами, – предложил Джек. Ему больше не хотелось притворяться. Стоять и делать вид, что читает. Ему невыносимо было даже думать об этом.

Томас потрясенно уставился на него.

– Вы не хотите взглянуть вместе со мной?

– Я вам доверяю. – Джек сказал правду. Он безоговорочно доверял Томасу, тот бы не солгал.

– Нет, – качнул головой Томас, – я не стану смотреть без вас.

Джек чуть помедлил, затем шагнул к столу, бормоча про себя проклятия.

– Вы чересчур благородны, черт побери, – проворчал он. Томас пробормотал в ответ что-то неразборчивое и, положив книгу на стол, раскрыл ее в самом начале.

Джек посмотрел на страницы. Строчки прыгали перед глазами, расплываясь в уродливые кляксы. Он украдкой покосился на Томаса, но тот внимательно изучал записи, глаза его перебегали с одной строчки на другую, пальцы нетерпеливо перелистывали страницы.

И вдруг движения его замедлились.

Джек стиснул зубы, пытаясь разобрать записи. Иногда ему удавалось различить заглавные буквы и цифры, но почти всегда они оказывались совсем не там, где должны были, и выглядели вовсе не так, как он думал.

Вот идиотство. За столько лет он должен был привыкнуть к этим проклятым закорючкам, но все осталось как прежде.

– Вы знаете, в каком месяце поженились ваши родители? – спросил Томас.

– Нет.

– Но приход не так уж велик. Сколько браков заключается здесь за год?

Джек следил за пальцами Томаса. Они скользили по строчкам, дошли до края страницы, перелистнули ее… и остановились.

Джек посмотрел на Томаса.

Тот сидел неподвижно, с закрытыми глазами. Лицо его походило на застывшую маску. Достаточно было одного взгляда на это помертвевшее лицо, чтобы угадать ответ.

– О Боже! – Джеку хотелось зарыдать. Он ожидал подобного исхода и все же надеялся… молился про себя…

Что его родители не были женаты или что доказательства потеряны. Что все окажется неправдой, потому что вышла ошибка. Это немыслимо. Такого не могло случиться. Только не с ним.

И вот он стоит в кабинете викария и притворяется, что читает приходскую книгу. Проклятие! Как могло кому-то прийти в голову, что из него получится герцог?

Договоры?

Да, это будет чертовски забавно.

Арендаторы?

Ему бы стоило нанять надежного управляющего, да вот беда, он не в силах проверить, не обкрадывают ли его.

Зато – у Джека вырвался безумный смех – документы можно будет скреплять печатью. Одному Богу известно, сколько ему теперь потребуется времени, чтобы научиться выводить свою новую подпись, не потея над каждой буквой.

Написание имени Джон Кавендиш-Одли отнимало, казалось, целые годы. Неудивительно, что Джеку захотелось поскорее укоротить его, опустив отцовскую фамилию.

Он крепко зажмурился и закрыл лицо ладонями. Неужели все это происходит в действительности? В душе он знал правду и все же пытался убедить себя, что это лишь кошмарный сон.

Должно быть, он сошел с ума.

Судорога сдавила ему горло, стало трудно дышать.

– Кто такой Филипп? – неожиданно спросил Томас.

– Что?

– Филипп Гэлбрейт. Он был свидетелем.

Джек отнял руки от лица и посмотрел в книгу, на дрожащие закорючки, обозначавшие, вероятно, имя его дяди.

– Брат моей матери.

– Он еще жив?

– Не знаю. Пять лет назад был жив, насколько мне известно. – Мысли Джека лихорадочно заметались. Почему Томас спрашивает о Филиппе? А если его нет в живых, что тогда? Ведь доказательство здесь, в приходской книге.

В книге…

Джек посмотрел на испещренные записями страницы. Губы его приоткрылись, глаза мстительно вспыхнули. Перед ним был враг. Воплощение зла.

Грейс сказала, что не выйдет за него замуж, если он станет герцогом Уиндемом.

Томас не раз упоминал о горах бумаг, которые его ожидают…

Если он превратится в герцога Уиндема.

Но все решала одна лишь эта книга. Одна жалкая страница.

Не будет ее, и незадачливый герцог навсегда останется Джеком Одли. Тогда все разом решится.

– Вырвите ее, – прошептал Джек.

– Что вы сказали?

– Вырвите страницу.

– Вы сошли с ума?

Джек покачал головой:

– Настоящий герцог – вы.

Томас посмотрел на раскрытую книгу.

– Нет, – тихо произнес он, – уже нет.

– Но вы, как никто другой, достойны титула, в вас есть все, чем должен обладать истинный герцог.

– Замолчите…

– Послушайте меня, – взмолился Джек. – Вы подлинный герцог по рождению и по воспитанию. Я могу лишь разрушить все, что вам так дорого. Понимаете? Я не справлюсь, мне это не под силу.

Но Томас лишь непреклонно покачал головой.

– Возможно, меня и готовили с детства к герцогскому званию, но титул принадлежит вам по праву первородства. Я не могу его отнять.

– Я не хочу его! – воскликнул Джек.

– Вы не вправе принимать или отвергать титул, – бесстрастным тоном произнес Томас. – Ну как вы не понимаете? Это не собственность. Титул дается свыше, это неотъемлемая часть вас самого.

– О, ради всего святого! – раздраженно огрызнулся Джек. Он запустил пальцы в волосы, сжал кулаки и с силой дернул, словно пытаясь вырвать пряди с корнем. – Я вручаю его вам. На серебряном блюде, черт побери. Вы останетесь герцогом, а я исчезну. Буду служить вам на Гебридских островах. Где угодно. Только уничтожьте эту проклятую страницу.

– Если вы не хотели стать герцогом, то почему просто не сказали, что ваши родители не состояли в браке? – сурово возразил Томас. – Я спрашивал, были ли они женаты. Вы могли ответить «нет».

– Я не знал, что являюсь наследником, когда вы выясняли законность моего происхождения, – выпалил Джек, чувствуя, как рот наполняется горечью. Он в отчаянии уставился на Томаса, пытаясь проникнуть в его мысли.

Как можно быть таким честным и благородным? Любой другой не задумываясь разорвал бы в клочки ненавистную страницу. Но только не Томас Кавендиш. В нем слишком сильно чувство долга. Он всегда поступает правильно. Не хорошо, а правильно.

Чертов дурак!

Томас стоял и смотрел на книгу, а Джеку хотелось броситься на стену и завыть от бессилия и ярости. Его сотрясала дрожь, сердце бешено колотилось в груди, и…

Что это за звук?

– Вы слышите шум? – взволнованно прошептал Джек. Лошади.

– Они уже здесь! – глухо произнес Томас.

Джек затаил дыхание. В окно он увидел приближающуюся карету.

Слишком поздно.

Он обернулся к Томасу.

Тот не отрываясь смотрел на книгу.

– Я не могу этого сделать, – прошептал он.

Джек действовал безотчетно. Оттолкнув Томаса, он схватил приходскую книгу и вырвал страницу. Томас вцепился в него, пытаясь отнять листок, но Джек вывернулся из его рук и подскочил к камину.

– Джек, нет! – крикнул Томас, повиснув у него на плече, однако Джек оказался проворнее. Он успел швырнуть бумагу в огонь.