Вечером позвонила мама с претензиями, что я совсем ее позабыла-позабросила. Пришлось в воскресенье ехать в Левашово. Ну хоть Жорика выгуляла, а то в последнее время он у меня совсем застоялся. За обедом я рассказала маме о новой работе. Разумеется, без упоминаний, как именно ее получила и кто мой непосредственный начальник.

- С людьми будешь общаться, уже хорошо, - без особого энтузиазма отреагировала она. – Герман не появлялся?

Вот чего мне меньше всего было надо, так это разговоров о Германе. Потому что накануне вечером меня снова пробило на мысли о нем. Вернувшись с мойки, я отправилась пройтись по бульвару. И увидела похожего мужчину. Настолько похожего, что даже подумала, будто это он и есть. Сердце екнуло и провалилось глубоко в живот, где из него тут же начал вариться бульон.

Мужчина оказался постарше, потолще и с родинкой над губой, но это не спасло. Выкручивало так же, как и в тот день, когда я нашла между матрасами пуговицу. Отпустило ближе к утру. И я прекрасно понимала, что этот приступ далеко не последний. Слишком глубоко все пустило корни за столько лет. Возможно, появись у меня кто-нибудь, все прошло бы легче. Не обязательно чувства, пусть даже элементарный секс – грубый, грязный. Но откуда ж его взять? Не в бар же идти знакомиться, я такое и в студенческие годы не практиковала.

Собираясь домой, я вспомнила, как лежала в свой последний приезд в гамаке, а Герман возился с поливалкой. И как думала о том, что все у нас хорошо и что, возможно, мы наконец доберемся до загса. А дальше все закрутилось с бешеной скоростью. Авария, больница, Максим. Наш с Германом разрыв – и снова Максим. Абсурд…

Дома я побродила взад-вперед по квартире без дела и решила, что играть будем теми картами, которые есть на руках. Флирт так флирт. Тоже неплохо.

И для начала отправилась в ближайший салон красоты. Не самый дешевый. Маникюр, брови, стрижка, окраска. Было сильное искушение попросить какой-нибудь медовый блонд, но не решилась. Ограничилась своим же тоном, но поярче. Вернувшись, нашла брюки, которые уже полгода висели в шкафу с несрезанным ценником. Подобрала блузку, туфли, покрутилась перед зеркалом и решила, что выгляжу вполне соблазнительно. И спать легла в настроении ребенка накануне детсадовского утренника.

Утром я решила прийти на работу попозже. Чтобы войти и дать себя рассмотреть во всей красе. В половине десятого, вдохнув поглубже, открыла дверь…

- Привет, - сказала Юля. – Классные брючки.

Налив себе кофе, я села за работу. И только через час поинтересовалась, словно между прочим:

- Блин, а где Фокин-то? У меня тут сплошные жалобы.

- Так у него же сегодня операции. А Кристинка за Валькой поехала. Домой забирать. И больничный взяла.

- Уже? – на самом деле мне дела не было, куда делась Крис, я крыла себя матом за то, что забыла о дежурстве Максима в академии.

- Да, после лапароскопии быстро выписывают. Не волнуйся, потерпят твои жалобщики. Ты, главное, копии скинь куда надо.

День прошел уныло. Когда я была маленькая, отец снимал для нас с бабушкой дачу в Громово. Обычно мама приезжала на выходные. Но иногда не приезжала – и тогда ощущения были точно такие же, как сейчас. Облом и разочарование.

Сегодня утром мой боевой задор так и не проснулся. Я нацепила джинсы, свитер и собрала волосы в хвост. Сгорел сарай – гори и хата. Август кончался как-то хмуро и пессимистично. Захотелось почувствовать себя муми-троллем. Набить живот ягодами, еловыми иголками и залечь в спячку до весны.

В коридоре меня поймала дама из медотдела и увела к себе поговорить насчет рекламной кампании. Когда я наконец вырвалась от них, совершенно одуревшая, и вошла к себе, Максим спал на диване, укрывшись пледом, а Юля раскладывала в ноуте пасьянс.

- Шшш! – прошипела она, сделав страшные глаза.

До обеда я впахивала, распрощавшись с мыслью о кофе, то и дело мрачно спрашивая себя, какого черта вообще здесь делаю. А когда вернулась из кафе, Максим разговаривал у себя с белобрысым персонажем, которого я до сих пор еще не видела. Он махнул мне рукой, а персонаж повернулся и оценивающе взглянул сквозь стекло.

Быстро свернув разговор, блондин вышел, подтащил к моему столу стул Кристины и уселся, разглядывая меня в упор.

- Какая у нас тут прелесть появилась, - сказал он бархатным баритоном. – Милая девушка, как вас зовут?

Вообще-то он был бы вполне ничего: большие темно-серые глаза, густые брови, красивый нос, но… пухлые ярко-красные губы и вялый безвольный подбородок. А уж манера таращиться пристально, едва ли не подмигивая! Тем не менее, я назвала свое имя, поскольку изображать из себя возмущенную недотрогу было как-то уж совсем по-школьному.

- Нина… Ниночка – какое чудесное имя. А я Юра. Юрист. Правда, забавно?

Ничего забавного я в этом не видела и вообще не представляла, как вежливо от него отделаться. Юля тихо хихикала в ладошку.

- Ниночка, а давайте мы с вами после работы зайдем в кафе, выпьем по бокальчику вина, поговорим о жизни? Познакомимся получше?

Ответить я не успела. Максим вышел из своего закутка и потащил Юру за шиворот:

- Юрик, отстань от девушки, она замужем. Пойдем, пойдем, - и выволок его в коридор.

- Что это было? – обалдело спросила я, когда дверь за ними закрылась.

- Липкий Юрик, - снова хихикнула Юля. - Фамилия у него такая – Липнин. Очень подходящая. Ни одной юбки не пропускает, причем всегда таким нахрапом, не знаешь, как отделаться. А вот насчет замужа ты скажи, это тебя Макс просто спас? Или мы чего-то не знаем?

- Официально не замужем, - поморщилась я. – Неофициально уже тоже. Жили с одним экземпляром шесть лет. Расходились, сходились, три раза чуть не поженились. Месяц назад расплевались окончательно.

- Шесть лет? – вскинула брови Юля. – Ну тогда вряд ли окончательно. Это уже привычка – сходиться-расходиться. Прилетит. Как Карлсон.

- Да не хотелось бы.

- А я бы не отказалась, чтобы мой Карлсон вернулся. Но увы. Слился, как только про беременность узнал. Ничего, переживем. А вы, смотрю, с Фокиным одного поля ягоды, он тоже жениться не торопится.

Юле, похоже, хотелось посплетничать, а я не возражала. Это первое, чему учат будущих журналистов: собирай информацию любым способом, особенно если сама идет в руки.

- Да? – спросила я вполне нейтрально, но поощряя на дальнейшее развитие темы.

- Он, правда, со своей года еще не живет. А до этого год встречались. Но там какой-то клинический случай, между нами.

- В каком смысле клинический?

- Зая эта его. Зайдет как-нибудь – увидишь. Вроде бы и не совсем дурочка, но какая-то альтернативная вселенная. Ей все время что-то надо. В режиме «ты мне должен». Цветов, подарков, в ресторан, ипотеку, пожениться, родить ребенка.

- А что, Фокин против брака и детей?

- Да совсем нет. Он против того, когда его за глотку хватают и требуют.

- Это он сам рассказывал? – спросила я в неприятном удивлении. Ну вот не похоже это было на Максима. Одно дело, когда такими вещами делятся друг с другом женщины, но когда подробности посторонним вываливает мужчина…

- Да ты что?! – возмутилась Юля. – Это мы в мае ездили на шашлычки на природу. Он с ней, мы с Крис, Генка, твой предшественник, с женой и еще две пары. Она там перебрала малость и нам с девчонками все вывалила. Жаловалась на Макса, что жениться и размножаться не хочет. Мол, я настаиваю, а он злится.

- Интересное кино. Впрочем, да, - согласилась я, - уже одного засоса на шее для диагноза достаточно.

- Что делать, - вздохнула Юля. – Любовь зла, а козы этим пользуются.

- И козлы тоже.

Тут Максим вернулся, и мы замолчали. Но ощущение от разговора у меня осталось неприятное.

5 сентября

Злейшего врага в лице Макарова я заимела ровно через две недели после начала работы в «Альтермедике». Как мне потом сказали, рекорд для закрытых помещений. Если, конечно, не брать в расчет административных директоров, которых он ненавидел дефолтно. И случилось это исключительно по моей глупости. Как ни крути, фриланс – жестокий убийца коммуникативных навыков.