Со стороны может сложиться мнение. Что мы занимались мародёркой и ублажением себя любимых. Это не так! Полк вёл напряженную боевую работу. Ежедневно по несколько раз вылетали на прикрытие войск, сопровождение штурмовиков и бомбардировщиков. Несли потери в пилотах и технике. Прерывались только на нелётную погоду, а механикам хватало работы и в этом случае. В том числе и особой группе мотористов. Плановое обслуживание - само собой, замена двигателей и сложный ремонт тоже редко проходили без нашего участия. Сержант Киселёв пользовался непререкаемым авторитетом в области диагностики двигателей, его совет был указанием к действию, и ни разу он ещё не ошибся. Скажет -на списание, так и есть, хотя дефект сразу и не обнаружишь, скажет -восстановим, казалось бы, убитый мотор и утром самолёт идёт в бой. Был случай, Грише задали вопрос, какого, мол, хрена этот молокосос возле тебя отирается, мол пусть на кухню идет картошку чистить. Так он, так рявкнул, что у умника пропало всякое желание ёрничать. Старожилы не знали наверняка, но догадывались о непростых взаимоотношениях огромного сержанта и голубоглазого, белобрысого, щуплого паренька (на фоне Гриши любой будет выглядеть щуплым).

Тем не менее "гнёздышком" обзавелись, благодаря тому, что немецкое наступление выдохлось, наши копили силы для контрнаступления. Фронт на какое-то время стабилизировался и полк никуда не перемещался, даже когда фронт находился в паре десятков километров. Хорошо хоть пушки не добивали. Работа над "гнёздышком" дала богатую практику по работе с материалами и модернизации узлов и механизмов (чесались руки взяться за самолёт). Повысилась силовая отдача, скорость протекания некоторых процессов. Было и новое: - Гриша как-то повредил ноготь большого пальца, он просто треснул по длине. Не смертельно, но больно. Я машинально срастил, как обычно сращивал детали. Обрадовались. Решили попробовать на царапине. Облом. Кожа не срослась. Хорошо, хоть не навредил, с живой материей надо осторожнее! Кроме того, если я касаюсь человека, а напарник меня или его, то я в нём вижу инородные тела, типа занозу, коронки, камни в почках, в печени. Удалять не пробовал. Надо проверить на занозах (не коронки же удалять, ха-ха). Глубже лезть страшно.

Гнёздышком озаботились из-за хранения комплектующих, в особенности габаритных (тот же самолёт за неделю не соберёшь), проблем с их транспортировкой (это чудо что мы больше месяца на одном месте). Поэтому решили добавить склад на колёсах в виде прицепа. Раму взяли от полуторки, всё сняли, оставили колёса и добавили дышло с управлением передней парой и бортовую платформу с рамой под брезент. Хотели тоже кунг, не нашли, пока так. Теперь на первый план вышли две задачи. Первая - мечта. Вторая крайняя необходимость: в полку радиофицировано три самолёта, у ком полка -рация, у ком эск - приёмник, которые почти всегда выключены. Лётчиков можно понять - дикий треск в наушниках больше пары минут не выдержать. Василий, конечно, знал лекарство от этой болезни. Пришло время заняться вопросом в плотную. Старший группы поговорил с начальником связи. Доработка касалась мотора, но задача должна исходить от связистов, тем более на самолёте ком полка. Сушков, узнав, что эксперимент от особой группы, добро дал. Мы подготовили комплект экранированных проводов и защитные колпачки на свечи и всё искрящее. Сделали нарочито кустарно, что бы не было глупых вопросов, с надёжным креплением. Кроме доработок по мотору, посмотрели рацию на предмет полуокислившихся контактов, не качественной пайки, незаметно освежили катоды ламп и аккумулятор. Радист приступил к проверке. Сначала на холодном связался с КДП. Потом запустили мотор, в наушниках тишина, подумал отказ. Снова связался с дежурным. Всё отлично и никакого треска. Погоняли и так и этак. Помеха появлялась, если рядом проезжал автомобиль (естественно, не экранированный). Главный связист ушёл на доклад, вернулся с приказом срочно доработать все моторы полка, а они будут устанавливать рации (вот те номер, я думал рации придётся добывать, а их оказалось в достатке. Просто не ставили. Как ещё не выбросили), по крайней мере командирам. Пришлось охладить пыл. Помеха будет идти от ведомых, а изготовление комплектов дело не быстрое, ускорить никак не получится, так что работы нужно проводить по звеньям. Тот взглянул на Григория Ивановича, старший группы степенно кивнул, подчиненный правильно говорит, это решило дело. Тут же составили план-график работ и понесли на высокое утверждение. Пошла рутинная работа, которая была разбавлена одним инцидентом. Мы скорешившись со связистами, выцыганили запчастей и с их помощью восстановили две рации для себя. Нашу и немецкую FUG, ещё с мессера. Забросили выносную антенну на самое высокое дерево, под которым пряталась наша машина. Стали прослушивать эфир. Немецкая рация брала подальше, слышно хорошо - ничего не понять. Гриша - вообще. Василий немецкий проходил в основном, мимо, так что Сашко тоже "вообще". Язык кое как знал комиссар, но на просьбу позаниматься сказал: -толку не будет, а вот в дивизии есть офицер знающий, если неотлично, то очень хорошо и часто у нас бывающий. Я порекомендую. Ждать долго не пришлось. На занятия я уговорил пойти и Иваныча, надеялся он подхлестнёт мои способности. Оказалось, наоборот, он проявил способности к вражескому языку. Схватывал на лету. Запоминал слова и выражения. Так заинтересовал нашего учителя своим произношением, что в каждый приезд он обязательно выкраивал время для занятий. И я с ними, хотя считал, что имея идеальный слух ... Халявы не получилось, пришлось впрягаться по серьёзному. Про нехватку времени говорилось сто раз. Так что разговорный практиковали во время работы, перекуров, где только возможно. Начальство не возражало, свой переводчик в полку, а тем более два, разве плохо. Инцидент произошёл в крайний день ноября. Немцы окончательно выдохлись. Красная армия готовилась к контрнаступлению. Полк тоже. Накапливали ГСМ, боеприпасы. В большой технической палатке заканчивали подготовку резервного мотора, народ уже рассосался, мы остались вдвоём и между делом практиковали немецкий. Закончили. Пошли на выход. Раскинули полы палатки и остолбенели. Нам в грудь смотрели несколько автоматов и винтовок. Вход окружал взвод роты охраны, во главе с её командиром. Из-за задних рядов визгливо командовал майор Говнюков (на самом деле фамилия была другая), человек специфический. Служил не в дивизии, где-то повыше. Знал все приказы, телефонограммы, инструкции и указания высшего начальства. Никогда не вникал в суть, требовал буквального их выполнения (в этом был смысл при низком уровне подготовки младших командиров, но тут доходило до маразма) даже если они противоречили друг другу и здравому смыслу, так даже лучше. В любом случае есть недостаток, замечание, возможность написать докладную, т.е. быть на виду у командования. А это и награды, и звания. В частях его побаивались, что ему льстило. Однако полк Сушкова был на особом счету по сбитым, по сохранности личного состава и техники, по выполненным задачам. С майором не ругались, но и не боялись. Все его ценнейшие указания тихо игнорировались, на докладные реакции не было.

- Взять их! -надрывался Говнюков.

В ступор встала охрана. Уж кого-кого, а фигуру сержанта Киселёва и по размерам, и по авторитету, знали все.

- Так стоп! Где диверсанты? - решил прояснить ситуацию, бывший здесь же, начальник штаба полка.

- Вот! - указал майор на необычную парочку, увидев недоверие в глазах окружающих, - ГОВОРИЛИ ПО НЕМЕЦКИ! - Как убойный аргумент добавил он.

- Понятно, все свободны! Киселёв после ужина находитесь у себя до моего разрешения! - распорядился Синеватов. На вопли майора, -"Да как вы смеете! Да я вас под трибунал!" Спокойно взял того под руку, -не будем разбираться перед подчиненными.

Разбирать было нечего. Приехав в полк по своим буквоедским делам, услышал гортанную немецкую речь из палатки. Помчался в штаб лелея мысль, что обнаружил гнездо диверсантов, как утрёт нос этому зарвавшемуся Сушкову и себе плюсик в послужной. Ворвался. Поднял тревогу. Волынить никто не стал, диверсанты дело серьёзное. Подняли дежурную охрану. Начальник штаба подключился уже по ходу движения. Трагедия превратилась в фарс. Про занятия немецким знал весь полк и даже в дивизии. Однако Говнюков не успокоился, накатал разгромную телегу. Приезжали из контрразведки. Но наш особист парень крученый, у него шпионов и диверсантов как сбитых у лучших истребителей, в особенности после раскрученой им операции с подавальщицей из столовой, да и чином проверка была пожиже, быстро и безболезненно разобрались во всех нюансах дела. В дивизии, а может и дальше, пошла гулять, обрастая "подробностями", байка как Говнюков диверсантов поймал. Она сильно портила настроение его покровителю (не любят они такого). Майор затаил злобу, но руки были коротки. Пока, как он считал.