— И вы кормили мальчика, а сами голодали?

— Ну, не совсем, сударыня, мы точили зубы о собачью кожу, хотя не скажу, чтоб это было большое лакомство; зато, раз уж нам не приходилось тратить время на еду, мы живее работали веслами. В конце концов добрались мы до одного из островов, хотя к тому времени, как мы пришвартовались к первой попавшейся кухне, ни я, ни негр не могли похвастать ни силой, ни могучим весом.

— А что же ребенок?

— Он чувствовал себя прекрасно; доктора потом говорили, что пост не причинил ему вреда.

— Вы разыскивали его близких?

— Что до этого, сударыня, то, насколько я мог судить, мы остались самыми близкими ему людьми. У нас не было ни карт, ни румбов, которые облегчили бы поиска его семьи. Он называл себя мистером Гарри, а значит — по рождению был джентльменом, в чем легко убедиться, только взглянув на него; больше я ничего не смог добиться ни о семействе, ни об отечестве его; но говорил он по-английски и был подобран на английском корабле; стало быть, он англичанин.

— И вы так и не узнали название корабля? — спросил внимательно слушавший Корсар, черты лица которого выдавали живой интерес.

— Что до этого, ваша честь, то ведь школ тогда было у нас маловато, а в Африке, сами знаете, тоже учености не наберешься, так что если бы даже название судна не было покрыто водой, то мы изрядно попотели бы, пока прочитали его. Но на палубе нам попалось ведро, которое, по счастливой случайности, застряло среди помп и не было смыто за борт. Так вот, на этом ведре было что-то написано. Чтобы сохранить эти мелкие буковки, я в свободную минуту попросил Гвинею — у него природный дар к татуировке — втереть мне это имя в кожу порохом. Ваша честь, сейчас вы увидите его работу.

С этими словами Фид преспокойно снял куртку и обнажил до локтя загорелую руку, на которой отчетливо виднелись синие знаки. Буквы были скопированы грубо, но можно было без труда прочесть слова «Арк из Линнхейвена».

— Значит, у вас была хоть зацепка, чтобы найти родных ребенка, — заметил Корсар, прочитав надпись.

— Видно, нет, ваша честь; мы взяли ребенка с собой на «Прозерпину», и наш доблестный капитан на всех парусах пустился на розыски его родни. Но никто и слыхом не слыхал про судно, под названием «Арк из Линнхейвена», и через год нам пришлось прекратить поиски.

— А ребенок ничего не мог рассказать о своих близких? — спросила гувернантка.

— Очень мало, миледи, по той причине, что он почти ничего не знал о себе. Так что в конце концов мы отказались от этой затеи. Я, Гвинея, капитан и вся наша команда сами взялись за воспитание мальчика. Мы с негром обучали его морскому ремеслу и немного хорошим манерам; навигации, мореплаванию и латыни он научился у капитана, который был ему другом до тех пор, пока он не встал на собственные ноги, что произошло значительно позже.

— Сколько же времени мистер Уайлдер пробыл на военном корабле? — спросил Корсар небрежным и явно безразличным тоном.

— Достаточно долго, ваша милость, чтобы выучить все, чему там обучали, — уклончиво ответил тот.

— И дослужился до чина офицера?

— Если этого не случилось, то внакладе остался только король… Но что это там виднеется? Похоже, что парус! Или просто чайка хлопает крыльями, прежде чем взлететь?

— Парус на горизонте! — закричал с мачты дозорный.

— Парус! — одновременно раздалось со всех сторон на мачтах и палубе.

Несмотря на дальность расстояния, сверкающий предмет был мгновенно замечен дюжиной зорких глаз. Корсар не мог не откликнуться на общие возгласы, а Фид воспользовался удобным случаем и покинул корму с поспешностью человека, весьма обрадованного неожиданной помехой.

Гувернантка тоже встала и в печальной задумчивости удалилась в свою каюту, видимо, желая остаться одна.

Возглас «Парус!», раздавшийся в пустынных, редко посещаемых водах, где стоял Корсар, заставил все сердца биться сильней. По мнению команды, они напрасно потеряли мною недель из-за бесплодных, пустых мечтаний своего предводителя; они не способны были понять, что бристольского купца вырвал из их рук несчастный случай; в грубых умах запечатлелось лишь одно: что богатая добыча от них ускользнула. Не задумываясь над причинами, они готовы были выместить досаду на ни в чем не повинном офицере, назначенном командовать судном, которое они уже почитали своей добычей. И вот наконец представился случай возместить эту потерю.

Неизвестное судно повстречалось им в пустынных водах, где неоткуда ждать помощи, и ничто не могло помешать пиратам спокойно завладеть добычей. Весь экипаж понимал, какая это удача; добрая весть передавалась с марса на реи и с рей на палубу, звенела в устах каждого из пятидесяти матросов, пока радостный крик не проник в самые отдаленные уголки судна.

Сам Корсар не скрывал живейшего удовольствия при виде неожиданной добычи. Он прекрасно знал, что лишь удачное предприятие, сулящее большие выгоды, может пресечь нарастающий ропот команды. Он появился среди матросов с просветлевшим лицом, оживленно беседовал то с тем, то с другим, называя их по именам, и терпеливо выслушивал их мнение о появившемся корабле. Показав тем самым, что все прощено и забыто, он пригласил на ют Уайлдера, генерала и старших офицеров, чтобы при помощи полудюжины превосходных подзорных труб произвести более тщательные и точные наблюдения.

Долгое время все напряженно всматривались вдаль. Безоблачное небо, свежий умеренный ветер, ровная гладь широких вод — все, казалось, соединилось в не знающем покоя океане, чтобы помочь их наблюдениям и благоприятствовать предприятию, которое с каждой минутой становилось не только возможным, но и неизбежным.

— Это корабль! — сказал Корсар, первым прервав наблюдение и опуская трубу.

— Это корабль! — как эхо отозвался генерал, и что-то похожее на радость засветилось на его обветренном лице.

— Судно с полным корабельным вооружением! — подхватил третий, опуская трубу и отвечая солдату мрачной улыбкой.

— Этот высокий рангоут говорит о многом, — заключил их командир. — Там под парусами скрывается крепкий корпус. А вы что ж молчите, мистер Уайлдер? Вы считаете, что это…

— … большое судно, — ответил наш герой, чье молчание вовсе не означало, что он с меньшим вниманием следил за парусом. — Если моя труба меня не обманывает, то…

— Что, сэр?

— … он идет под нижними парусами.

— Вы видите то же, что и я. Этот большой корабль несет все, что может нести, идя по ветру с раздернутыми булинями. Он идет в нашу сторону.

— Мне тоже так кажется, но…

— Какие могут быть «но», сэр? Без сомнения, он идет курсом северо-восток. Если он так любезен, что хочет избавить нас от труда гнаться за ним, то не будем торопиться. Пусть подойдет ближе. Что вы скажете, генерал, каков вид у этого фрегата?

— Не такой, как у военных кораблей, но пленительный. Один вид этой бом-брам-стеньги заставляет вспомнить золотые прииски.

— А ваше мнение, джентльмены? Вам тоже кажется, что верхние паруса у него, как у галеона?

— Весьма возможно, — ответил один из младших офицеров. — Говорят, доны часто ходят этим путем, не желая встречаться с нами, джентльменами, имеющими патент пиратов.

— Это большой фрегат!

— Тем вероятнее, что он везет благородный груз. Вы еще новичок в нашем веселом ремесле, мистер Уайлдер, и не знаете, что величина корабля — это качество, которое мы высоко ценим.

— Мне кажется, незнакомец подает сигналы, — быстро проговорил Уайлдер.

— Неужели он нас заметил? Надо хорошо смотреть, чтобы на таком расстоянии увидеть судно, лежащее в дрейфе. Такая бдительность — верный признак того, что у них ценный груз.

Наступило молчание, н все подзорные трубы повернулись в сторону неизвестного фрегата. Мнения разделились: одни уверяли, что видят сигналы, другие сомневались. Сам Корсар хранил молчание, неотрывно наблюдая за незнакомцем.