— Несет его нелегкая, — с тревогой пробормотал Гектор и выпрямил спину.
— Привет, отец! — сутулый как-то недоброжелательно поздоровался.
— И тебе не хворать.
— Не одолжишь мне шляпу?
— Извини, друг, самому нужна…
— Нехорошо получается, — скривился мужичок, — Я здесь уже почти пять месяцев, а вы только прибыли, и уже свои порядки наводите…
— Какие порядки? — Гектор нагнулся и, как бы невзначай, подобрал горсть земли, стал ее перебирать между пальцами, будто четки.
— Мне вот шляпки не досталось, а я давно тут работаю. Можно сказать, ветеран…
— Может, в следующий раз повезет, — хмыкнул старик.
— А может, я у тебя ее заберу? — оскалился сутулый. — Зачем ждать следующего раза?
— Нехорошо стариков обижать…
— А тут нет стариков и молодых, тут все рабы и каждый сам за себя.
— Иди с богом, мил человек. Не ровен час наговоришь лишнего.
— Ах ты, сука! — мужичок сжал кулаки и шагнул к Гектору.
Старик швырнул ему землю в глаза и ударил ногой в пах. Сутулый сложился и завыл. Охранники вначале всполошились, но затем с интересом стали наблюдать за происходящим. Никто из них и не думал вмешиваться. Драки рабов — это было единственное их развлечение, разбавлявшее нудную работу сторожевых псов.
Гектор подошел к валяющемуся на земле мужичку и, наступив ему на шею, тихо проговорил каким-то грудным и совсем не своим голосом:
— Слушай меня внимательно, недоносок! Ты так умело разбазариваешь жизнь, как-будто у тебя их девять.
Гектор надавил ему на горло сильнее, у сутулого аж затрещали позвонки:
— Считай, что восемь я у тебя забрал, осталась одна, береги ее… Больше никогда к нам не приближайся! Понял?..
Гектор убрал ногу, а мужичок с трудом поднявшись и потирая шею, поплелся прочь, озираясь и шепча проклятия.
Энн вытаращилась на Гектора:
— Ты где таких слов набрался?
— Так поживи с мое, и не тому научишься… — вздохнул Гектор и добавил, — Было дело, сидел я раньше…
— Где сидел? — не поняла Энн.
— Ни где, а за что…
— Ты сидел в тюрьме?! Как?
— Ясно за как, за убийство. Воровать — не мое, я человек честный…
— Убийство?!
— В жизни всякое бывает. Расскажу как-нибудь, — улыбнулся старик.
Энн не могла до сих пор поверить, что правильный и умудренный жизнью Гектор оказался в прошлом зек. Она вспомнила, как увидела его в первые полгода назад. Когда все началось, ее родители так и не вернулись с работы. Она вместе с одноклассниками пряталась в школьном подвале. Один из учеников оказался укушенным. Он скрыл это от всех и через несколько часов умер и обратился. В подвале началась резня. Обращенного забили куском арматуры, но он успел тяпнуть троих и поцарапать еще двоих. Все понимали, что скоро в замкнутом помещении начнется бойня и подвал пришлось покинуть. На улицах бушевал армагеддон. Машины давили оживших, пытаясь покинуть город, но утыкались в пробки. Некоторые из людей нападали на застрявшие машины, калечили или убивали водителей и сами пытались на них уехать. Но никто из них не уехал. Заторы росли, и улицы превратились в одну сплошную пробку из разбитых дымящихся машин, валяющихся трупов и беснующихся зомби. Энн не знала, куда бежать и ныряла между бегущими людьми, уворачивалась от оживших. Ее вдруг схватила чья-то рука. Энн взвизгнула и попыталась вырваться. Рука тряхнула ее и незнакомый голос прокричал:
— Идем со мной, внучка! Укроемся на крыше.
Это был Гектор. Тогда он показался ей совсем старым: седая борода и длинные патлы таких же волос делали его похожим на старовера или монаха-отшельника. Это и вызвало у нее доверие. Религиозный дед не может обмануть, убить или того хуже… Он увел ее на крышу старой пятиэтажки через чердачный люк опустевшего подъезда. Ключи у Гектора были. Оказалось, что он был управдомом в этом доме. Люк они сверху придавили кусками бетона, который удалось наковырять от уже разваливающегося парапета. Тогда Гектор был для нее, как бог — седовласый спаситель. А теперь она узнала, что он был преступником. Но это ее нисколько не расстроило и не смутило. Скорее даже наоборот, в ее глазах к харизме старика добавилось на несколько очков.
Звякнул колокол, возвестив о долгожданном обеде. Со всего лагеря рабы стекались к пункту раздачи — ржавый кособокий контейнер, битком набитый просрочкой, распахнул створки дверей. Апостолы отпирали его два раза в день: в обед и вечером. Перед контейнером выстроилась очередь. Изнуренные люди чуть оживились, наконец удастся поесть. Желудки давно привыкли ко всякой пище и старые консервы казались уже лакомством.
Гектор и Энн тоже встали в очередь. Сзади кто-то притерся. Слышно было частое дыхание грузного человека. Гектор обернулся и увидел ту самую толстушку, что мастрячила панамы из газет. Женщина придвинулась ближе к нему и прошептала:
— Зря вы ему панаму не отдали. Это пакостный человечишка, его прозвище Шнырь.
— Нам уже ничем не насолишь, — пожал плечами Гектор. — Хуже, наверное, быть и не может.
— Поверьте мне, может, — женщина украдкой огляделась. — Я сама здесь не так давно, но уже знаю, что Шнырь доносит на всех Апостолам. Будьте с ним поаккуратнее.
— Что же тогда они его в послушники не возьмут? — удивился Гектор. — Ходит на работы наравне со всеми…
— Потому что он им тут полезнее. Узнает все изнутри. Так бы он уже давно в Апостолы выбился, но те его на “цепи” держат, как и остальных. Оттого он и бесится и злится на всех. Сам по себе ничего не может сделать, а вот если донесет на вас, что вы побег задумали, Апостолы могут ему поверить. Были уже такие случаи.
— И что стало с теми людьми?
— Их принесли в жертву Сатане, — вздохнула толстушка. — И никто не знает, и вправду ли они собирались сбежать или просто их Шнырь оговорил. Но незадолго до этого они тоже со Шнырем сцепились. Вот…
— Спасибо, что предупредили нас, — Гектор выдавил улыбку.
На душе у него стало тревожно. Нет, за себя он не боялся, пожил уже достаточно, все его друзья давно уже умерли от старости. Ему же досталось крепкое здоровье от отца, да и работал он на свежем воздухе всю жизнь. Дворник — самая полезная профессия для здоровья, если не пить много. А больше после тюрьмы его никуда не брали. Но он особо и не расстраивался. Во дворе его все знали, каждый ребенок к нему тянулся… А вот сейчас умирать страшно, не один он — Энн бросать никак нельзя. Есть в ней конечно стержень, но она еще ребенок. Одной ей точно не выжить. Что здесь, что за пределами лагеря, если конечно, сбежать удастся.
— О чем задумался? — спросила Энн, увидев озабоченность на лице старика.
Гектор наклонил голову к ее уху и прошептал, — Бежать нам надо.
— Это само собой, как только будет возможность, обязательно сбежим…
— Ты не поняла. Сбежать надо, как можно скорее. Если получится, то прямо сегодня…
— Сегодня? Но как?
— Когда в лес за травами пойдем, будь начеку…
— Но с нами же конвоир будет с ружьем?
— Не с ружьем, а с карабином. Но разницы нет. Чую я, подход к нему можно найти…
— Не надо, он тебя убьет… Давай лучше выждем удобного момента.
— Боюсь, что времени у нас не так много, — нахмурился Гектор.
— Почему? — удивилась Энн. — Я вроде, на кухне приработалась. Там послушники в основном, болтливые все, через них многое можно узнать. Больше возможностей для побега.
— Видишь, как сутулый косится на нас, — Гектор показал взглядом на Шныря примостившегося в тени раскидистой сосны и улетающего тушенку (ему выдавали еду без очереди). Вон как зыркает на нас подлюга. Не простит он нам свой конфуз.
— Ну и что? Ты вон какой крепкий!
— А то, что он прихвостень Апостолов. Чую, прилетит от него нам пакость…
Дорога углубилась в лес, сузившись до тропы. Лапник цеплял лицо, а кусты шиповника норовили укусить колени. Впереди ковыляла сгорбленная старуха. Не смотря на свой возраст она ловко ныряла под нависшими ветвями и не переставала бормотать какие-то проклятия. Далее шла Энн, за ней Гектор, замыкал цепочку с карабином наперевес Воробей. Он держался от пленников на расстоянии нескольких шагов и не сводил с них глаз. Наконец, ему доверили настоящее дело. Он один ведет пленных. Ну и что, что это всего лишь безобидный старик и девчонка. Вон у старика руки какие жилистые. Крепкий зараза, наверняка мешок картошки без труда поднимет, а то и два. Воробей тешил свое самолюбие, приписывая Гектору качества воина, охотника и других брутальностей. А может он и вовсе колдун. Вот узнают все, как он колдуна по лесу в одиночку вел…
