Тянулись минуты, часы… Вспомнились предсмертные слова Полковника:

— Это не твоя битва, брат, но дай слово офицера, что поможешь… Спаси наших людей. Без тебя апостолов не одолеть…

Я стиснул приклад винтовки: ошибся во мне Полковник, не спас я никого и людей не уберег! Не разглядел сразу убийц… А должен был, ведь не вчера родился! Принять меры предосторожности в обращении с незнакомцами и провести личный досмотр каждого — даже в мирное время для меня это был закон… А теперь, когда жизнь ничего не стоит, и каждый новый день пишет историю смерти человечества, нельзя по другому! Боевой офицер, а провели, как первоклашку! Эх… Как же хочется перерезать горло всем апостолам. А когда затупится нож, душить их голыми руками! Злость и боль отравляли сознание. Если бы все вернуть… Многое можно было бы изменить. Много смертей предотвратить. И Полина… Любимая жена, может и сейчас бы была со мной.

Спустя три часа к воротам приковыляла одинокая старуха. Ее впустили внутрь, и тут же началась суета и беготня. Из обрывочных выкриков стало ясно, что кто-то из рабов сбежал. Причитающую старуху взяли под стражу и куда-то уволокли.

Ворота распахнулись, выпуская колонну из девяти кроссовых байков и трех внедорожников. Ага! За рабами отправили погоню. Я прицелился, ведя стволом за одним из мотоциклов. Бух! Передний байкер завалился на бок. Выстрел утонул в реве двигателей. Быстро передернул затвор. Эх! Жалко, что винтовка не автоматика. Бух! Второй байкер покатился по земле. Внедорожники встали, а байкеры, побросав мотоциклы, залегли в траву. Бух! Мимо! Бух! Водитель одного из джипов сполз по рулю. Два автомобиля рванули вперед. В открытых окнах показались закопченные бородатые морды и автоматные стволы. Автоматы застрекотали. Их очереди поливали проплешину с чучелом. Я прицелился и снял еще одного водителя — джип на полном ходу уткнулся в березу и задымил пробитым радиатором. Второй круто развернулся и помчался назад. Байкеры осмелели и, лежа в траве, постреливали в сторону леса из обрезов. Джип, не разбирая дороги, перемолол одного из них колесами и влетел обратно в открытые ворота. Оставшиеся в живых байкеры, вскочили на ноги и бросились назад под прикрытие стен. Бегущие фигуры — трудная мишень. Я вставил новую обойму и переключил внимание на обнявший березу внедорожник. Оттуда, пригнувшись, выползал апостол. Бух! И беглец уткнулся в траву, дико завывая. Так тебе, сучонок! Я не стал его добивать, пусть воет и выманивает своих. Но отморозки спасать его не спешили. Им было пофиг на его стоны и крики.

Ворота захлопнулись. Бандиты облепили частокол, выставив между заостренными концами бревен стволы. Я прильнул к прицелу, ведя винтовкой вдоль верхней кромки частокола. Вот бородатая морда слишком высоко высунулась над забором, всматриваясь в лес. Бух! Голова скрылась с дыркой во лбу. Остальные тут же пригнулись. Черт! Больше никого не достать!

Я отполз назад и ушел на запасную позицию. Оставаться на старом месте стало опасно. Апостолы не засекли меня, но уже примерно знали, откуда ведется огонь. Притихли гады. Странно… Не к добру это. Я взял бинокль и осмотрел местность. Тою мать! Справа в километре от себя я разглядел пеший отряд, вынырнувший откуда-то сбоку. Отряд по дуге обходил покинутую лежанку снайпера, пытаясь зайти ей в тыл. Я прицелился — нет, не достать! Слишком далеко для трехлинейки, да и оптика четырехкратная — не бог весть что. Сейчас бы старую добрую СВД! Отряд растворился в лесу, скоро они будут на моей брошенной позиции, а потом начнут прочесывать лес. Все… Надо уходить… Сейчас цепью растянутся и где-то, наверное, резервная группа на подходе. Я собрал гильзы, распрямил примятую траву и поспешил в чащу. Неплохо сегодня пострелял. Жаль, что убил не всех… Но у меня все еще впереди.

Ночное небо осколками далеких звезд и зарождающаяся луна еле освещали лесные дебри. Корявые корни и размашистые ветви норовили зацепить путников, сдерживая их ход.

Впереди шагал Гектор, за ним Энн. Воробей замыкал цепочку, то и дело, бросая назад испуганные взгляды широко раскрытых глаз.

— Куда мы идем? — волновался Воробей.

— Одному богу известно, подальше от твоих дружков, — Гектор остановился и прислушался. — Странно, погони не слышно. Неужели нас не ищут? Кто-то их отвлек…

Откуда-то из далека ветер донес кваканье лягушек.

— Здесь есть река? — удивился старик.

— Есть, недалеко, отсюда километра два, — махнул рукой Воробей в сторону.

— Так что же ты сразу не сказал?! Веди давай!

— Она широкая и течение быстрое, вы хотите ее переплыть? — голос Воробья дрогнул.

— Показывай, где река. Пойдем вдоль нее, чтоб совсем не заплутать. Авось куда-нибудь и выйдем. Там дороги есть?

— Есть небольшие тропки, а что?

— А то, что погоня за нами может увязаться. Но по тропкам только мотоциклы пройдут, будь они неладны. Никогда не любил эти тарахтелки!

Воробей пошел вперед, ныряя под разлапистыми ветками и показывая путь. Он часто ходил здесь вместе со старухой травницей собирать ненавистный ему “гербарий”. Большего ему не доверяли. Воробей вспомнил травницу. Интересно, она выжила после того как девчонка огрела ее по башке? Надеюсь, что нет — мерзкая была бабка. Желчная и и злая.

К реке вышли через час. Серебристые воды неспешно перекатывались, плескаясь о берег. Небольшая дорога выходила на косу, занесенную песком. Здесь течение стихало под защитой перемета. В образовавшемся заливчике что-то чернело.

— Это лодка! — вскрикнула Энн и кинулась вперед.

— Ты не рассказывал про лодку, — Гектор грозно глянул на Воробья.

Тот втянул голову в плечи и пролепетал:

— Я не знал про это место! Мы не туда вышли, в темноте сбились…

— Ну и, слава богу, что проводник из тебя хреновый!

Старая деревянная лодка наполовину вытащена на берег. Два весла лежали внутри. Гектор осмотрел днище и борта.

— Целая, вроде. Толкнем! — скомандовал старик, отстегнув цепь, перекинутую вокруг пня и крепившуюся к носу лодки. — Раз, раз, раз! Давай с раскачкой!

Четырехметровая махина нехотя поползла по песку. Как вдруг, со стороны леса раздался треск мотоциклетных двигателей. Через пару секунд за поворотом дороги, резанув черноту, показались лучи фар. Несколько мотоциклистов мчались к реке.

— Апостолы! Скорее! — закричал Воробей.

Гектор вскочил за весла, ловко приладив их к уключинам. Энн и Воробей, не сговариваясь, толкали лодку от берега, и лишь когда вода достала до пояса, перевалились через борта внутрь.

— Карабин где? — закричал Гектор.

— На берегу остался! — промямлил Воробей.

— Тьфу, лучше бы ты себя там оставил!

— Я на бережок его положил, чтобы не мочить, а потом появились Апостолы! Все так быстро произошло, простите…

Течение подхватило суденышко и понесло. Мотоциклы уткнулись в залив. Апостолы спешились и открыли огонь по беглецам. Бухали пистолеты и обрезы, разрывая черноту вспышками. Но короткоствольным обрубышам уже не хватало прицельной дальности, чтобы достать быстро удаляющуюся мишень.

— Пригнитесь! — скомандовал Гектор, налегая на весла.

Где-то рядом по воде плюхали пули. Через минуту хода излучина реки надежно укрыла беглецов от пуль.

— Нас будут искать, — вздохнул Воробей.

— Почему? — удивилась Энн. — У них и так хватает рабов, зачем им тратить силы и бензин на поиски нас. Неужели мы для них такие ценные?

— Наши жизни для них ничто! — Воробей заерзал на лавке. — Главное для клана — это подчинение и порядок вещей, при котором раб не может противиться воле апостола. Вы… Мы… Нужны для показательной казни. До вас, еще никому не удавалось убежать. Это удар по власти Велиара. Он не простит этого…

— Нам с конвоиром свезло, поэтому и сбежали, — улыбнулся Гектор. — Не дрейф, Птица, прорвемся! Запомни. Воробей: чем глубже прячешь голову в песок, тем беззащитней становится твоя задница!

Энн хохотнула. Могучие воды широкой реки вселяли в нее уверенность. А может дело не в реке. Все, что раньше ее пугало, казалось теперь таким мелким и незначительным. Стремление выжить — вот главное ее желание! Не надо ждать, что станет легче, проще, лучше. Не станет. Трудности будут всегда. Учись жить прямо сейчас. Иначе не успеешь. Дорога возникает под шагами идущего, а мир приходит к тебе таким, каким исходит от тебя. И от тебя зависит завтрашний день, грядущий месяц, год, жизнь…