— Кто такой? — рявкнула росомаха.

— Простите-е… — залепетал я. — Меня зовут Скунс, я пришел из заброшенного хутора. Его захватили гнилые. Вас я искал.

— Нас?! — долговязый сдвинул лохмотья бровей на переносицу. — Как ты узнал про апостолов? Отвечай, сука, иначе я тебя живьем сожгу.

— Не надо мня жечь, — запричитал я. — Кто такие апостолы? Я не понимаю, о чем вы.

— Зачем вы его ко мне притащили?! — заревел мясник на сопровождавших мня солдат.

— Чтобы проверить, босс, вдруг он засланный?

— Да какой из него засланец, — долговязый смерил меня презрительным взглядом. — Посмотрите на него, того и гляди обделается от страха.

— Ну, мы ж не такие прозорливые как ты, — кинул леща предводителю один из сопровождающих. — Посмотри на него! Странный тип. В плечах сажень, подбородок рубленный и взгляд хоть и бегающий, но колкий, как мороз у меня на родине. Вот и привели к тебе на допрос.

— Не хрен меня по пустякам отвлекать, — злобно зыркнул на подчиненных росомаха. — Разве не видите, что он чмо?

— Вот ты сказал, Мясник, теперь понимаем, что ошиблись. Но ради этого тебя стоило потревожить. Теперь нам спокойнее будет. И перед Велиаром, если, что тебе отвечать.

— Проваливайте! — рявкнул Мясник. — У меня еще куча дел, а вы тут с дибилоидом вошкаетесь.

— Знаем, какие у тебя дела, босс, — ехидно проговорил солдат. — Небось оприходуешь ящик вискаря, что мы чудом вчера добыли, когда обшаривали брошенные машины.

— Не двое дело, сучий выродок! — громыхнул Мясник. — Будешь много болтать отправишься обратно в послушники, или того хуже — в рабы разжалую.

— Прости, босс! — миролюбиво проговорил апостол. — Я же пошутил!

— Прочь! — брызнул слюной долговязый. — Займитесь делом, а этого в общий барак с рабами отведите. Может он не такой малахольный, как с виду кажется. Стукачем будет или надсмотрщиком. Вид у него презентабельный для такого дела, не то что душонка — мелкая и трусливая.

За пару минут общения с Мясником (причем сам я даже не участвовал в диалоге) я узнал о себе много нового, не полезного и неприятного.

Хотелось бы верить, что я не такой. А какой? Вот тут я крепко задумался… Кто теперь я? От былого офицера не осталось и следа. Сейчас мне приходилось изворачиваться, притворятся и убивать мирных жителей. Правда не совсем мирных — а будущих апостолов. Но на душе от этого не легче. Раньше проще было. Вот он враг по ту строну баррикад, а вот мы. А сейчас у каждого своя правда, жить всем хочется. Каждый выживает, как может. И теперь злодей не тот, кто деньги у народа тырит, а тот, кто по головам идет. А по головам сейчас ходить стали гораздо чаще — мир рухнул, а уродов стало больше.

Меня затолкали в вонючий барак и велели ждать особого распоряжения. Полумрак сарая не давал сразу разглядеть помещение. Ну улице стоял белый день, рабов угнали на работы, и внутри никого не было.

Я уже было расслабился и с любопытством рассматривал обстановку абмарного жилища, как услышал чей-то кашель. От неожиданности чуть не подпрыгнул. Оказывается, в самом темном углу кто-то притаился.

Я подошел ближе и хотел уже было выковырять оттуда незнакомца, но рассмотрев его, оставил дурные мысли. “Шпионом” оказался мужичок с болезненным лицом. Он лежал на ворохе тряпья и молча на меня поглядывал.

— Привет, — я подошел ближе.

Мужичок кивнул в ответ и проговорил скрипучим голосом:

— Новенький? Как попал сюда?

— Искал людей и наткнулся на поселение, но похоже здесь гостям не рады.

— Отчего же? Рады, только мы для них не гости, а рабы. Я вот третий день встать не могу, что-то ноги отказали. Хотя не старый еще. Да поясницу перекрутило. Мясник сказал, что если не оклемаюсь — убьет меня, не хочет задарма переводить еду. У них каждый работать должен. Вот ты, что умеешь делать?

— Ничего, — пожал плечами я.

— Плохо. Определят тебя на сельхоз работы на дальние поля. Там люди долго не живут. Мертвяки нападают часто, а стен защитных вокруг нет. Меня Шнырь зовут, а тебя?

Я назвал свое вымышленное имя, а Шнырь продолжал меня расспрашивать. Странный раб. Его жизнь висит на волоске, а он так живо интересуется мной. И на неходячего он не очень похож. Я подошел ближе и как бы невзначай споткнулся о его ногу. Тот сразу ее под себя поджал и, глазом не моргнув. Ага! Что-то здесь нечисто… Тот, у кого ноги не работают, так не делает. Попахивает подставой. Тряхнуть бы этого Шныря покрепче и выведать все, но нельзя. Вдруг его специально приставили за мной следить? А я для апостолов безобидный запуганный лох. Значит и Шнырь должен видеть меня таким. Эх… Не люблю комедии играть, а придется. Убить или не убить, вот в чем вопрос…

Лодка причалила к берегу, вокруг расстилался бескрайний лес. Гектор и Энн выскочили на сушу, а Воробей остался лежать на лодочной лавке. Он обхватил свое тело руками и трясся от мелкой дрожи. Утреннее солнце почти не грело.

— Плох совсем, — задумчиво проговорил Гектор. — Разболелся парень в конец. Надо травки лечебной пособирать. Заварим в котелке.

— Не верю я в эти ваши травки, — услышав слова Гектора, съязвил Воробей. — Аспирина бы мне или антибиотиков.

— Ну извините, — развел руками старик, — что в аптеку не сходил. Лежи здесь и не понькай. Мы в лес сходим, скоро вернемся.

— Вы меня одного оставите? — округлил глаза парень.

— Да нет здесь никого, — успокоил Гектор. — Весло вон возьми, если боишься.

— Не боюсь я! — фыркнул Воробей и отвернулся на другой бок.

— Ну вот и славно, — улыбнулся Гектор. — Только смотри, не уплыви без нас.

— Да куда я от вас денусь, — пробубнил Воробей. — Вы меня сначала вылечите.

Гектор и Энн скрылись в лесу. Воробей хотел поспать, но озноб не давал уснуть. “Вот если бы сейчас сюда теплое одеяло”, — подумал парень. Вроде старик не дурак, а не сообразил прихватить с хутора такую нужную вещь. И зачем только с ними пошел? Спал бы сейчас в доме апостолов сытый и в тепле. А так чуть людоеды не сожрали, а теперь, того и гляди, от пневмонии окочурюсь.

Со стороны леса хрустнула ветка. Уже вернулись? Быстро, что-то. Послышались шаги. Воробей приподнялся на локте и чуть не заорал.

Из леса вышла группа оживших: две женщины в камуфляжном туристическом рванье и мужик в изодранном костюме "горка".

Воробей упал на дно лодки и затаился. Черт! Только бы не заметили! Может закричать и позвать на помощь? Но нет. Пока старик с девчонкой прибегут, меня сожрут уже! Да и что они сделают без оружия против зомби? Мама, мамочка… Только бы не увидели…

Воробей слышал как шипят ожившие. Они заметили покачивающуюся на воде лодку. Ее нос был на берегу а корма предательски шевелилась. Воробей слишком рьяно упал на дно и раскачал ее. Лодка покачивалась и не думала останавливаться. Вот уже слышно клацанье прогнивших челюстей. Шорканье ног стало чаще, мертвецы явно ускорились. Воробей лихорадочно перебирал в мозгу варианты спасения. Что же делать?

— Надо уходить! — подсказал ему инстинкт.

— А как же старик и девчонка? — вторила его совесть — Бросишь их здесь?

— Их все равно сожрут, — шептала гаденькая сторона, — Скорее! Зомби уже близко!

Воробей выскочил из лодки и стал стаскивать ее в воду. Адреналин вмиг избавил от озноба и придал сил. Сердце бешено колотилось и норовило выпрыгнуть из груди. Скорее! Только бы успеть. Черт! Какая тяжелая лодка. Почему она не идет? Нос лодки настырно вяз в песке и никак не хотел погружаться в воду.

Завидев добычу, ожившие перешли на бег. Не каждый зомби так может. Большинство из них могут лишь ковылять, приволакивая ноги. Подгнившие мышц не дают быстро двигаться. А эти совсем “свежие”, будто обратились час назад. Такие мертвецы самые опасные: быстрые и сильные.

— А-а-а! — заорал Воробей и все силы вложил в последнюю попытку столкнуть лодку.

Тело, ослабленное болезнью делало его немощным, но лодка, наконец, поддалась и соскользнула на воду. Воробей шлепал по воде, толкая суденышко подальше от берега. Вот уже вода по пояс. Он ухватился за край лодки, подпрыгнул, подтянулся на руках и с трудом перевалился через борт. Все! Спасся! Но не тут то было. Со стороны берега раздались громкие всплески. Воробей глянул туда и остолбенел. Зомби и не думали останавливаться. Они перли прямо по воде, балансируя и неуклюже размахивая руками.