— Мой казначей! — откликнулась Менас.

Она приложила руку к сердцу и быстро ушла вперед, в лес. Кован кивнул и отошел назад. Джеред повел Восходящих по пологому склону почти к краю воды. Бамбук, густо росший вдоль берега, радовал, но слишком успокаиваться не следовало. На открытой местности было жарко, и только деревья, росшие по ходу их движения, защищали от солнца.

Они шли быстро по сухой и ровной земле. Речная влага питала сочную траву, которая приятно пружинила под ногами. Путники свернули меха и обвязали их вокруг пояса, заплечные сумки были набиты дорожными припасами карку — вяленым мясом и хлебом.

Джеред заметил, что расслабился, несмотря на обстоятельства, в которых они оказались. Прошел почти час, прежде чем он сообразил, что вокруг много птиц. Они не собирались стаями, но, если сбросить со счетов его разыгравшуюся фантазию, множество птиц либо сидели на бамбуке и деревьях и наблюдали за их продвижением, либо парили прямо над ними, тогда как тропа впереди оставалась пустой.

Джеред ничего не сказал, пока они не остановились в тени, когда солнце стало припекать жарче и настало время перекусить. Всеведущий подарил им приятные воспоминания о соластро, которые можно будет унести с собой в долгий и холодный дус. Трава вокруг Восходящих росла. Не слишком быстро, но заметно, словно кайма вокруг их ног.

— Это вы собираете птиц, да? — спросил казначей.

— Мы не нарочно, — ответил Ардуций. — Просто так получается. На самом деле это в основном Гориан. Он — Хозяин Стад.

— А это? Это тоже просто получается?

— Джеред указал на траву.

— Да, — подтвердила Миррон. — С момента полного прорыва. — На ее лице появилась сияющая улыбка. — Это так чудесно! Все растет там, где мы проходим, — если есть источник энергии.

Тем не менее Джеред не мог оправдать такие чудеса канонами учений Всеведущего. Его это беспокоило, хотя казначей, когда возникла необходимость, сам использовал способности Восходящих. Джереду не хотелось чувствовать себя лицемером, но именно им он и оказался. Человек, поклявшийся блюсти веру Конкорда, оберегал тех, кто сильнее всего угрожал ей. Однако эти дети — не зло. Они искренние и невинные. К внутреннему смятению Джереда прибавилось еще и чувство раскаяния. Если кто-то и погубит их невинность — то опять же именно он.

Казначей улыбнулся Миррон:

— Вы ощущаете жизнь, когда она растет?

— Мы не можем от нее отгородиться, — ответил Оссакер. — Жизнь есть повсюду. Мы можем только разбирать карты жизненных линий и энергий и приглушать их, чтобы они нас не захватили.

— Не буду притворяться, будто понимаю, — хмыкнул Джеред. — Но скажите мне вот что. Насколько легко вам видеть эти… линии жизни, да? Например, линии жизни коня или всадника. На каком расстоянии вы можете их почувствовать?

— Вы хотите, чтобы мы несли дозор ночью, — догадался Гориан.

— У меня была такая мысль. Итак?

— Если сосредоточиться, то думаю, что мы сможем легко заметить, что через лес движется что-то настолько большое. Несмотря на массы энергии в таких местах, — ответил Гориан и посмотрел на других, ища подтверждения.

— Думаешь? — Ардуций пожал плечами. — Раньше мы этого не делали.

— Ну что ж, — подытожил Джеред. — Раньше вы не управляли орлом, но это было поразительно. Как насчет того, чтобы снова произвести на меня впечатление?

— Мы делаем это не для того, чтобы производить на вас впечатление, — отозвался Оссакер. — Мы делаем это, чтобы учиться.

— Как вам больше нравится, — ответил Джеред. — Ну, доедайте. Пора идти.

В конце соластро ночь наступала быстро. Гориан сидел, прислонившись к дереву, пока остальные спали у него за спиной под мехами, которые так хорошо послужили им в Карке. Они остановились лагерем на берегу реки. Ночь была прохладной, что тоже говорило о приближении дуса, но Джеред не изменил своего решения и не разрешил разжечь огонь. Конечно, все Восходящие могли использовать окружающую их энергию, чтобы согреваться, но при этом зря тратилось много сил, да и во сне не помогало.

Менас вернулась в лагерь в сумерках, доложив, что цардитские разведчики патрулируют местность в нескольких милях от них. Численность верховых отрядов составляла от восьми до десяти человек. Это было пугающим известием, поэтому весь вечер они разговаривали только шепотом. Из-за этого Джеред тоже не спал, неся вместе с ним охрану в самые темные часы ночи.

Гориан открыл свое сознание окружающей энергии. Линии были тусклыми, мир спал. Он проследил дремлющие карты жизни деревьев вокруг них — мягко пульсирующие зеленые и коричневые тона — и реку за зарослями бамбука. Воду пронизывала жизнь рыб, которые повторяли движение ее течения и казались великолепным, мерцающим калейдоскопом.

Ночные твари принюхивались и крались по поверхности земли. Гориану едва удавалось различить маленькие неуклюжие силуэты барсуков, стремительные цвета и энергии мышей и крыс и гладкие контуры лисиц. Однако следить за ними подолгу было трудно. Все они могли его чувствовать, но Гориан сосредоточился на том, чтобы мысленно проецировать темноту, пробуждая их инстинктивные страхи и заставляя держаться в отдалении. У этих существ такие маленькие умишки, и они так легко подчинялись его воле! Интересно, получится ли у него заставить свернуть с дороги коня. Или десять коней. При наличии всадников это стало бы настоящей битвой воли и силы.

Остальные еще не до конца это поняли. У животного воля и ум неразрывно связаны с картой энергий и жизненными линиями. Восходящий прерывал линии жизни, чтобы управлять животным, как он сделал это с орлом и гортоками. Чем острее ум, тем труднее им управлять и тем больше энергии Гориану приходится тратить на выполнение дела. Это утомительно. И останется утомительным, пока он не найдет способ использовать энергию природы так, чтобы она ему помогала.

К нему шел Джеред. Сборщик двигался очень тихо, но Гориан видел карту его энергии: яркую, полную жизни и очень-очень высокую. Ее внешние отростки уходили в воздух вокруг него, связывая его с землей и стихиями узами, которых он сам никогда не сможет ощутить. Вот чем Восходящие отличались от всех остальных граждан Конкорда. Забавно, однако. Животные знали, что у них есть эти узы, и использовали их. Они могли отслеживать энергию земли, тепловых потоков в небе или в воде. Но люди были слепы. Большинство людей.

— Вокруг нет ничего плохого, — тихо сказал Гориан, не оборачиваясь.

Джеред прошел дальше и встал за его правым плечом.

— Ты был дезориентирован, когда впервые получил это полное чувственное восприятие? Как ты определял направление, если ты при этом двигался?

Гориан подавил свои чувства и поднял голову к Джереду — крупному и внушительному, если смотреть со стороны, но все равно просто обыкновенному человеку, ничего не понимающему в его способностях.

— Энергия становится сильнее и ярче, когда к ней приближаешься, — ответил он. — Тут проблемы нет.

— Ну конечно, — откликнулся Джеред. — Ты можешь еще посидеть?

Гориан кивнул.

— Я подежурю за Миррон. Она устала.

— Хорошо. Если ты уверен.

— И вообще, если появятся цардиты, я хочу попробовать одну вещь.

Джеред присел на корточки, так что их лица оказались на одном уровне.

— Ты ничего не будешь пробовать. Ты сообщишь мне, и мы разберемся, с чем столкнулись. Я твой командир. Я отдаю приказы и составляю правила.

— Вы мной не управляете, — возразил Гориан. — Мной никто не управляет.

— Почему ты постоянно бросаешь мне вызов, мальчик? — Лицо Джереда стало холодным, линии энергии поблекли. Его голос походил на шипение, глаза не мигали. — Я не стану повторяться. Ты будешь делать то, что я скажу, — и мы все останемся живы. Не перечь мне!

Гориан почувствовал, что сердце у него колотится, а тело дрожит. Лицо Джереда было так близко, что он мог различить каждый шрам и морщину даже в темноте. Он не смог найти слова, чтобы ему ответить. Лес позади него превратился в хаос: Гориану не удавалось сосредоточиться, чтобы разделить карты, окружающие их.