— Бонон, айда в Цорицыно!

— Ты что?! В такую даль?!

— Ерунда.

— А уроки?

— Всё ровно выгноли. Пошлё.

— Я согласна! — решилась наконец я. — Алинада сама виновата.

— Довно бы ток! Пошлё.

— Конечно! Давай на всех скоростях!!!

Мурья быстро достала из портфеля две пары электрических роликов и протянула мне одну. Пока мы нацепляли ролики, на крыльце появилась завуч!!! На Мурьином пенале стали зажигаться стартовые цифры: 3, 2, 1! На секунду у меня перехватило дыхание, а в глазах потемнело.

Открыв их, я обнаружила, что еду со страшной скоростью. Рядом со мной мчалась Мурья, с трудом управляя с помощью пенала моими и своими роликами. Сзади мчалась завуч на отобранном у старшеклассника велосипеде. Мурья перевела ручку управления на «max» и завуч скрылась в дали. А через какие-то десять минут мы уже ехали по берегу Царицынского пруда!.. Мурья медленно переводила ручку на «stop». Но не рассчитала, и мы вмазались в куст. Я ткнулась мордой в листья и чуть не завязла. Наконец после титанических усилий я встала и, отряхнув хвост, огляделась.

Кругом была сырая весенняя красота. Уши болели от непрерывного галдежа народа, стоящего около ларьков, палаток и картин. Мурья сидела в листьях и отвязывала ролики. Я последовала ее примеру. Мурья убрала ролики в портфель, а портфель уменьшила до размеров тощей сумки, закопав в листья все школьные принадлежности, кроме пенала. Вскинув сумку на плечо, она сказала:

— Пошлё, Бонон, в лес. Ё зною клоссное место.

— Всегда готов! — отрапортовала я, и мы побежали.

Количество людей даже в самой гуще деревьев поражало меня. Я с беспокойством спросила:

— Слушай, My, в твоем месте столько же людей?

— Но этот счёт будь спокойно. Том всё ток зоволёно кёрпёчами и буреломом, что толко мы и сможем тудо пролезть.

Я молча проглотила комок в горле и пошевелила ушами. Бурелом, кирпичи… Но отступать некуда. И я плелась за подругой постная и кислая. Народ попадался все реже и наконец совсем пропал. Перед нами выросла гора заваленных деревьев вперемешку с кирпичами. Завал был до самого неба, и мне было непонятно, как мы пролезем. Но моя хитрая подруга, подмигнув, шагнула к огромному столетнему дубу, ухватилась за него и… откатила!!! Впрочем, она всегда была пятерочницей по физкультуре, а как-то раз подняла 200-килограммовую гантелю. Но самое главное, что через дыру в дубе можно было пройти. Мурья прищурила глаза, зрачки у нее в темноте стали как плошки, и сказала:

— Вот тёбё тоннель. Со всеми удобствоми. Лезь.

Я послушно полезла. Мурья лезла следом, таща за собой дуб. Войдя внутрь коридорчика, она втянула его на законное место и поползла, пихая меня в спину. Вскоре я увидела свет. Стараясь побыстрее выбраться, я почесала как на пожар. И вот наконец лаз кончился. Мы с Мурьей вылезли, и я тут же почувствовала, что шерсть у меня встала дыбом. В этом кошмарном месте не было ни души, а зато было темно как в курятнике. Вверх вздымались кривые дубы и покорёженные сосны. Земля была усыпана прелыми листьями и почему-то перьями. Заросли двухметровой зеленой крапивы темнели тут и там. А Мурья с видом хозяина разглядывала все это.

— В этом месте можно снимать фильм ужасов… — прошептала я.

— Пожолуй, — согласилась подруга, подходя к какой-то яме.

Я тоже подошла.

— Что там? Как будто свет, — сказала я, вылупливаясь в темноту.

Мурья, как истинная кошка, видела больше меня. Наконец она схватила меня и подтащила к самому краю.

— Вон, ведёшь? Облока…

— Где? — нагнулась я и соскользнула!!! Я крепко зажмурилась и завизжала.

На мое плечо легла мягкая подружкина лапа с неподобранным средним когтем. Я вздрогнула и открыла глаза. В них ударил слепящий свет! Я спокойно сидела на песке и никуда не летела. Мурья была рядом.

— Где мы? — спросила я.

— В подземной строне, — живо отозвалась Мурья. — А песок золотой, но лучше б он был сосисочный.

— Твоя правда, — затосковала я, смотря на небо. — Мы оттуда свалились?

— Похожо, что до, — ухмыльнулась Мурья.

— Ну ладно, а еда тут есть? — спросила я, ища в глазах Мурьи ответ.

Ответа не было. My лепила из песка колбасу.

— Прёмёнёй силу воли, — проговорила она. — Не думай о ёде.

— Видишь ли, My, у меня утром нет аппетита, и я не ела. Так что, сама понимаешь.

— Ты лиса, ёлё как? — осведомилась Мурья. — Лёсёцы — спецы по добыванию ёды.

— А ты кошка, или как?!

— Прёкротим дёскуссию. Пошлё.

И мы побрели по золотому песку. После часа хоть бы мы увидели какой-то город. У ворот стояли стражники со стаканами и бутылками. Каждые пять минут они наливали в стаканы воду. Увидев нас, они скрестили пустые бутылки.

— Куда?!

— Внутрь, — ответствовала Мурья и ринулась вперед. Ее поймали. На помощь бросилась я. Меня поймали.

— Давай их сюда, — замахал стаканом один стражник.

Тут я проявила лисью хитрость.

— У вас есть правительница?

— Есть.

— Ну так мы ее знакомые.

— Но у нас правитель! — вмешался второй стражник.

— Без разницы, — отмахнулась я. — Тогда мы его знакомые.

Стражники застыли и разжали руки. Мы скользнули в ворота, захватив бутылку воды. Мурья, по ее словам, «гордёлось мноё» и потому нацарапала мне когтем в грязи на кофте почетную грамоту.

…Мы сидели за кучей, как я полагала, серебра, пили воду и болтали, вспоминая всякие случаи. Я рассказала один очень печальный.

— Помнишь, My, как мы расправлялись с отличницей Пятькиной?

И я начала рассказ. Эта отличница Муся Пятькина пользовалась незаслуженно хорошим отношением к себе учителей, например, в случае с контрольной, которая была написана на тройку, но она получила пятерку. Учительница сказала, что «Мусечка просто устала и переутомилась. Ах, ах, ах!» Все учителя поддавались ее влиянию, но только не Алинада Пегасеевна! Она была тверда как камень, и потому Пятькина по географии и русскому была упорной троечницей. Мурью Алинада Пегасеевна уважала за лихой нрав, и потому на экзаменах тянула ее за уши, чуть ли не сама рассказывая содержание билета. И вот однажды мы с Мурьей сговорились и на переменке… А на уроке приклеенная к стулу Мусечка тащилась на четвереньках в кабинет директора под ужасный хохот всего класса… Нас выгнали из школы на неделю. Зато мы по возвращении получили почетную грамоту от Задиркина, главного хулигана. По такому случаю мы три дня получали двойки, чтобы еще больше приблизиться к нему.

— Вообщё-то, ё ёто зное не хужо тёбё, — оборвала меня Мурья. — Пошлё розыщём дворец провётёля.

— Зачем?

— Кок зачем?! Ёслё эту строну поднёть новёрх, ёто жо кросота! Золото, серебро, строения!

— Тогда конечно.

И мы пошли. Но вскорости перед нами встала проблема перейти дорогу. По бронзовому асфальту непрерывно тащились верблюды. На верблюдах клевали носом люди. Дорога была двухполосная и без светофоров. Как только на одной полосе освобождалось пространство, на другой — все наоборот. И так без конца. Наконец Мурье это надоело. Она шепнула мне план…

…По дороге, путаясь под ногами животных, петлял маленький рыжий верблюдик с лисьей мордой. На верблюдике сидел погонщик в трусиках и некачественной чалме, скрученной из брюк. Ноги у верблюдика подламывались, а погонщик гнал его на другую сторону дороги.

… Мы перебрались.

— Но, но, — покрикивала Мурья, покачивая тюрбаном.

Я злилась. Попритворялись и хватит! Но Мурья, видимо, не имела желания с меня слезать! Я плелась на непослушных лапах и наконец увидела дворец! У входа стояли со вкусом раскрашенные скелеты тираннозавров, а дверь украшали лепные бараньи головы.

Если у хозяев такие головы, что изображены на дверях, нам надо подготовиться, — прошептала я.

— Не зною, — с сомнением прошептала подруга, пришпоривая меня. — Но можно заехать за дворец и там подумать.

— Согласна, — ответила я, и пустилась галопом.

Как только мы заехали за дворец, Мурья слезла с меня. Я встала, стараясь не думать о переломе когтей. Вдруг я учуяла странный запах. Мурья, я полагаю, тоже. Мы обе одновременно бросились на его источник. Залезли в какой-то коридор и, подбежав к прочной железной решетке, замерли. В пределах железной решётки стояли блюда со всевозможной экзотической едой. Я полезла было сквозь прутья, но подруга вытянула меня за хвост, указав на остальное содержание зарешётья. Оно представляло собой здоровенного… здоровенного… знаете, я не разбираюсь в названиях. Короче, это был динозавр. Живой и бодрый он уминал фрукты и запивал чем-то, одновременно похожим на водку и на воду, но, скорее всего, это была вода. От голода мне хотелось ходить на ушах!.. Я спросила подругу: