— Комнату начали создавать два года назад. А король стал в ней запираться уже после завершения работ — где-то три месяца назад. Но сперва это все было не так явно, обострилось в последний месяц.

— Что еще было странного, кроме нахождения в комнате? Он общался с магами, кроме вас и Прегиля? — спросил я и уточнил: — С магами, которые, скорее всего являлись драконоборцами.

— Да, король говорил что хотел бы добавить в янтарные панно магию, чтобы на них отображались иллюзии, — ответил Йенс. — Но насколько я знаю, это не было осуществлено. Или же мне просто не доложили. Сам я ничего на панно не видел.

— Что еще?

Йенс молчал и я увидел как у него подрагивают кончики пальцев. Меня едва заметно тронул за плечо Финбарр, явно почувствовавший страх мага.

— Дале если вы должны беречь сейчас какую-то тайну, сейчас точно не время для этого, — произнес я, пристально глядя на мага. — Говорите, что еще делал король.

— Он приказал принести все книги, где имелись родословные Хоэцоллернов, что-то долго искал в них, выписывал, но бумагу всегда сжигал. Наши попытки с господином Прегилем, узнать, что писал король, не увенчались успехом…

— Ложь, — мой взгляд потяжелел. — Не ответите — я, пожалуй, запру вас обратно в камере.

— Ваша Светлость… — Йенс и маг охраны оба побледнели. — Это государственная тайна.

Я молча смотрел на мага, но видимо весьма красноречиво, так как он сглотнул и, утерев выступивший на лбу пот, заговорил:

— На большинство панно были сцены, где рыцари сражались с драконами. Король также читал много литературы на эту тему. Не только исторические хроники, но и обычные художественные романы.

— Не уходите от темы. Что он искал в родословных? Что кто-то в его роду был известным драконоборцем?

— И это тоже, — едва слышно выдавил из себя Йенс.

— И это тоже? — с удивлением переспросил я. — А что еще?

Маг на миг прикрыл глаза словно перед прыжком в пропасть.

— Фридрих Четвертый обнаружил, что у Хоэцоллернов и рода Райнеров были когда-то родственные связи… — почти прошептал Йенс — голос от волнения у него совсем осип.

Я застыл, пораженный. На миг мне едва не сделалось дурно, когда я вдруг представил, что если такая связь действительно имеется, мне на голову свалится еще одна корона, точно такая же нежданная и не нужная. Я уже примерно представлял, какие проблемы, в том числе экономические, имелись у Пруссии. Но вникать во все это и тем более заниматься решением многочисленных проблем Прусского королевства у меня не было никакого желания.

— Проклятье, — только и произнес я.

— Вот это да, — протянул Финбарр.

А у Карлфрида на это, похоже, и вовсе не нашлось слов.

— И как это повлияло на короля, черт бы его побрал? — спросил я.

— Мне кажется, внутри него шла внутренняя борьба. Король пытался понять, может ли в нем тоже течь кровь дракона… Или же кровь рыцаря в нем сильнее…

Я вздохнул.

— Боюсь, что король перед смертью как раз доказал, чья кровь в нем течет, — произнес я. — Он раскусил капсулу, в которой было несколько капель моей крови. И она сожгла его дотла.

Йенс еще больше побледнел, а потом вдруг опустился на колени. Следом за ним, бухнулся на пол начальник магической охраны.

Я посмотрел на коленопреклоненных магов, помощника Прегиля, Йенса Беппе и начальник охраны замка, Юста Штайна.

— Нет-нет-нет, — произнес я. — Так не пойдет. Мне сейчас не нужна эта чертова корона. Пусть ваша государственная тайна пока и остается таковой. Встаньте. Кто еще знал об этом?

— Только господин Прегиль, — ответил Йенс и не думая подниматься с колен. — Но мы все узнали о родословной только пять дней назад.

— Встаньте, черт бы вас побрал, — прорычал я, начиная терять терпение.

— Ваша Светлость, не сердитесь, но лучше уж вы получите корону, чем принц-самодур…

Йенс, увидев выражение моего лица, смолк и они оба наконец поднялись.

— Вы о дяде Фридриха четвертого сейчас? — спросил я.

— Да. Принц Вильгельм — избалованный пятидесятипятилелетний нарцисс. Сначала его брат-король компенсировал «комплексы» принца, которому явно не светила корона. Выделял ему огромные суммы на жизнь и развлечения. Потом и племянник-король занялся тем же. В ход принц пускал откровенный шантаж. Или он получал неограниченное финансовое содержание, или в бульварной прессе появлялся очередной скандал, связанный с королевской семьей. Так что если этот…

— Дурак, — подсказал мрачно Юст Штайн.

— … придет к власти, это будет катастрофа, — завершил Йенс Беппе.

— Как у вас терпения хватило? — поинтересовался я. — Наняли кого-нибудь, кто придушил бы сукина сына в темном переулке и проблем бы не было.

Оба мага посмотрели на меня с ужасом.

— Ах да, чего это я? Вы же светлые. Но только при этом почему-то вы потакали моральному уроду, забывая о том вреде, который он наносил королевской казне. Ваш город с таким гордым названием производит удручающее впечатление, как-будто о нем просто позабыли лет на тридцать, ничего не ремонтируя. Зато у короля или у господина Прегиля, не знаю, чья была большая инициатива, хватило наглости подмять Померанию и Мекленбург. Видимо из-за аппетитов принца денег стало не хватать. И кстати, какие для граждан у вас тут налоги?

— Шестьдесят процентов, — едва слышно выдавил Беппе.

— Шестьдесят процентов? Однако. И как население? Очень любило своего короля?

— Не особо. Его проклинали… — Йенс смолк и пытливо посмотрел на меня и я вполне считал в его взгляде вопрос.

— Нет, тот черный маг тут совершенно ни при чем, — произнес я. — На Пруссии нет никакого проклятия. Так что проблемы придется решать совершенно обычным способом.

— Если корона достанется Вильгельму…

— Госпожа Халевейн обещала поискать других претендентов на трон.

— Но принц обязательно заявит на корону свои права…

Я посмотрел на Беппе так, что он замолчал.

— Пойдемте.

Мы выбрались из подземелья, вернулись в зал, где проходило собрание. Прусские маги, увидев Беппе и Штайна, чуть приободрились, забросали их вопросами. Оба мага занялись рассказом, как оказались в тюрьме. Я подошел к Маделиф около которой стояла Леннели и обе разглядывали сделанные снимки.

— Быстро вы сделали фотографии, госпожа Фогель, — удивился я.

— Мне ваш Ноткер помог, если честно, — отозвалась журналистка.

— Харди, ты мог бы называть ее по моей фамилии? — тихо упрекнул Финбарр.

— Нет. И ты знаешь почему.

Кузен чуть обиженно на меня посмотрел.

— Разве я не прав? — поинтересовался я. — По законам оборотней, как я читал, Ленелли сможет носить твою фамилию только тогда, когда сама станет такой же как ты.

— По закону это может произойти только в определенный день — день большой Луны. И этот день наступит только в августе 1985 года.

— Полтора года — не так долго, Барри, — заметил я, прищурив глаза.

Но кузен, насупившись и поджав с досады губы, перевел взгляд на снимки. Маделиф указала мне на некоторые.

— Видела этих двоих в Хайдельберге с среди магов, которые приезжали с Прегилем. К сожаления, спросить у них уже ничего не удастся.

— Значит спросим тех, которых удалось взять в плен, — заметил я.

Маделиф кивнула и разложила передо мной еще четыре снимка из отложенной в сторону стопки.

— Это панно, где изображены сцены сражения рыцарей с драконами. Я приказала демонтировать эти мозаики из янтарной комнаты и принести сюда.

— Зачем?

— Возможно тут вы заметите магию, которая их пропитывает. Если нет, я вам покажу.

В этот момент в зал вошло несколько магов, неся огромные панно и положили их на столы, видимо принесенные сюда еще ранее. Мы подошли к картинам, собранным из кусочков янтаря.

— Что-нибудь замечаете? — спросила Маделиф.

— Ни черта, — я приглядывался к янтарным картинам, но никакой магии не замечал.

Волшебница нахмурилась. Потом стала выписывать в воздухе заклинание над одним из панно. Картинка вдруг ожила, обрела объем, и я словно провалился в монохромный мир, в котором существовали только лишь оттенки янтаря. Янтарный дракон, весь утыканный копьями, пытался уползти в горную пещеру, за ним следовала настоящая армия из рыцарей, продолжая добивать чудовище. Иллюзия внезапно дополнилась звуками: жалобным рыком, бряцанием амуниции, победоносными криками рыцарей.