Опускаю бокал на пол себе в ноги. Встаю с кресла. Прислуга внимательно глядит на Клео; ждёт, как она отреагирует на мои действия. Но королева пока спокойна. Она опускает руки вдоль тела. Не глядя касается сосуда, где в растворе продолжает существовать её мёртвая уже больше века подруга.

Клео потеряла любимых и рассудок, но в ней всё ещё осталось то хорошее, что было дано ей от рождения. Она стала птицей, очнувшейся после чрезвычайно долгого перерыва в полётах: у неё есть крылья, но она больше не помнит, как ими пользоваться.

— Север знает, где Вета, — неожиданно тихо произносит Клео. — Всё равно от неё больше нет никакого толка. Если марионетка мертва, нет смысла дёргать за ниточки.

— Вам нужна помощь, — вырывается у меня.

Потому что я боюсь, что пожалею, если уйду сейчас так просто.

— Помощь? — Клео грустно смеётся. — Я в порядке, Ярослава. Ты же не будешь чинить то, что не сломано, верно? А теперь иди. — Взмах рукой, щелчок. Отрезок стены позади прислуги тает жидким золотом. За ней — длинный коридор из камня. — Иди, пока я не передумала.

Уговаривать дважды меня не надо. Я бегу прочь, до последнего удерживая нейтральную маску на лице. Хорошо, что фейри не обладают слухом оборотней, а иначе моё бешено стучащее сердце оглушило бы всех вокруг.

По коридору я не иду — бегу. Кажется, стоит только притормозить, как меня вернёт обратно в волшебную залу к Клео или ещё хуже — в водоворот странных видений.

Нужно найти хоть кого-то.

Я бегу, но коридор бесконечен. За очередным поворотом — прямая, а потом и следующий поворот. Стены не меняются. Окна тоже.

Мне, как загнанной собаке, требуется непозволительно много времени, чтобы осознать: всё, что я делаю — это бегу по кругу за зайцем, который никогда мне не достанется.

Как быть? Останавливаюсь. Осматриваюсь. Если очевидный выход отсутствует, здесь наверняка должны быть какие-то потайные ходы. Шарю по высоким подоконникам, по тем частям окон, до которых достаю. Ощупываю взглядом и пальцами камни в стенах. Всё такое… обычное. И абсолютно одинаковое. Аж жутко.

Единственное, что здесь не на своём месте сейчас — это я. Глупая идея приходит в голову, и я решаю проверить одежду; мало ли. Взгляд останавливается на медальоне, когда-то принадлежащем Кириллу. Север ни секунды не настаивал на моём праве оставить его себе.

«Это подтверждение ваших эмоциональных уз, — сказал он тогда, — Я к медальону никакого отношения не имею».

Хотя ему хотелось бы, спорю на что угодно.

Снимаю медальон с шеи. Размещаю у себя на ладони. Ничего не происходит. Тогда опускаю его на пол, придерживая за край цепочки. Магия должна почувствовать магию… наверное. Ведь Кирилл был одним из жителей Зимнего двора с самого своего рождения, и это должно хоть что-то да значить.

Стоит только отпустить цепочку, как медальон начинает светиться, а затем и вовсе вспыхивает, прямо на моих глазах сгорая дотла и оставляя после себя лишь чёрный выжженный круг по силуэту крошечного человечка с ещё более крошечным кувшином в руках.

Коридор наполняется шумом. Сначала далёким, но уже несколько мгновений спустя слишком близким.

Из-за поворота, который я недавно преодолела, на меня движется водный поток.

Срываюсь с места и бегу, но вода прибывает быстрее, чем я перебираю ногами, и вот моя спина мокнет от лёгкой волны, настигнувшей меня одной из первых.

Конец. Вода в носу, ушах. Вода вокруг меня. Вода подхватывает, кружит, я не вижу ничего, кроме неё…. Но когда воздух в лёгких заканчивается, а на то, чтобы подняться на поверхность и вдохнуть, уже не остаётся сил, всё заканчивается. Меня выбрасывает на пол. Вода отступает, окончательно скрывается из виду. Ещё некоторое время я лежу на боку, ожидая, что стихия вернётся и снова поглотит меня, но этого не происходит. Тогда я позволяю себе откашляться, перевернуться на живот, подняться на ноги и выдохнуть.

— Слава, — кто-то произносит моё имя.

Оборачиваюсь. Влас! Как я рада его видеть! Живой и, кажется, невредимый. В паре шагов от меня сидит на деревянной скамейке. Выражение лица — серее самой тёмной дождевой тучи. Его можно понять; меня всё происходящее тоже не радует. Однако чем ближе я к нему подхожу, тем отчётливей понимаю, что дело не только в ситуации вокруг нас.

— Привет, — отвечаю, но осторожно.

Вдруг, это очередное видение? Но нет. Слишком всё детально и слишком… реально. Кроме разве что злости в голубых глазах.

— Ты как? — продолжаю я, когда Влас ничего не произносит. — В порядке? Я…

Меня затыкает поднятая в воздух рука.

— Не подходи ближе, — приказным тоном говорит Влас. — Стой там, где стоишь.

Холодок бежит по спине. То, что я приняла за злость, оказывается ненавистью. Он меня ненавидит.

— Влас, в чём дело? Я не понимаю…

— Зато я теперь, чёрт возьми, прозрел. — Влас сжимает челюсть так, что ходят желваки, а и без того выделяющиеся скулы кажутся острее ножей. — Значит, это не ты, да? — на выдохе спрашивает он после долгой паузы. — Не Слава? — Трясёт головой. Ухмыляется. — То есть, не моя Слава?

Нет. Нет, нет, нет, нет! Не может быть. Откуда он… невозможно.

— Влас, я…

— Спросишь, откуда мне известно? Не поверишь, королева показала. Сначала, конечно, пудрила голову этими ужасными видениями, а потом, когда я очнулся, она, представляешь, вступила со мной в совершенно спокойный и рассудительный диалог. Заверила, чтобы я её не боялся, и вообще, что не причинит мне боль, потому что я слишком ценен и умён, а как обладатель уникальных способностей мрачной гончей и вовсе чуть ли не один на миллион. — Влас прищуривается. Вспоминает. — Говорила что-то о том, как я похож на её сына, которого она не сберегла. — Ерошит волосы пятернёй. — Сказала, что я зря боюсь потерять тебя, потому что ты меня недостойна. И, не дав мне возможности возразить, показала свои воспоминания.

— Какие?

— Разговор с Миллуони.

Эдзе. Снова он. Как же так получается?

— Влас, это может быть обманом, — настаиваю я. Для правды сейчас не самое лучшее время. — Королева могла всё подстроить.

— Воспоминания нельзя фальсифицировать, если они показаны через четвёртое измерение. Она позволила мне, и я увидел всё её глазами. Там, в четвёртом измерении, воспоминания похожи на водные горки. Всё вокруг пролетает с такой скоростью, что ты успеваешь различить лишь общий план, но никогда не сумеешь сфокусироваться на деталях. Однако я увидел кое-кого, кто заставил меня приложить немного больше усилий. — Влас тяжело выдыхает. — Там были мама, папа и женщина, очень похожая на тебя. Аполлинария. Я зацепился за неё и увидел гораздо больше, нежели должен был.

Влас замолкает. Замирает, насторожившись. Проводит пальцами по губам, и я вижу кровь на краешке указательного пальца.

— Ты в порядке? — я делаю шаг, но Влас снова останавливает меня.

Это причиняет физическую боль. Раньше я могла коснуться его в любое время, но теперь, когда я сама этого хочу, он не желает, да ещё и реагирует так, словно мои прикосновения ядовиты.

— Нет, я не в порядке, — Влас качает головой. Ему удаётся остановить небольшое носовое кровотечение, промокнув лицо в рукаве на сгибе локтя. — Мой родной дядя был монстром и делал вещи, после которых ни один нормальный человек, ведьмак — да кто-либо! — не смог бы сомкнуть глаз. И ты… ты была частью всего этого. Столько судеб искалечено! А потом ты вернулась и… вот почему ты пряталась от меня целых две недели, да?

С запозданием, я киваю. Стыдливо опускаю голову, вжимаю её в плечи. Хочется исчезнуть. Провалиться сквозь стену, раствориться, расщепиться на молекулы, превратиться в ничто.

— Почему не рассказала всё, как есть? Мы бы… — Опять вздыхает. Дышать тяжело ему, а при этом и мои лёгкие сводит спазмом. — Мы бы что-нибудь придумали.

— Я боялась.

— Чего? Того, что я не поверю?

— Да. Сначала да. Боялась, что сочтёшь за дуру. А потом в какой-то момент я начала чувствовать что-то к тебе и решила, что этого будет пока достаточно. Я…. — язык не поворачивается сказать то, что нужно. Приходится взять короткую паузу и собраться. — Я надеялась, что полюблю тебя раньше, чем правда всплывёт на поверхность.