Зато теперь я знаю, куда мне идти.

Один — вот, сколько раз я успеваю вжать кнопку звонка на воротах, чтобы те распахнулись, а из динамика раздалось: «Наконец-то!». Я прохожу по подъездной дорожке к крыльцу и едва останавливаюсь перед самой дверью, преодолевая несколько невысоких ступенек, как та распахивается, а на пороге, в одном шёлковом халате чёрного цвета с вычурным розовым кружевом по подолу, предстаёт Лия.

— О! — удивлённо выдыхает она, видя меня. — Я думала, ты разносчик пиццы. Заказала её полтора часа как, всё не могут привезти.

— Извини, — я пожимаю плечами. — Но это всего лишь я. И без пиццы.

— По крайней мере, не предки, — Лия делает шаг в сторону, тем самым приглашая меня войти. — Тебе я тоже рада.

Я сразу замечаю изменения, произошедшее в доме Лии. Все окна зашторены, как и стеклянная дверь, ведущая на задний дворик. От кромешной темноты спасают только свечи, расставленные на столике в коридоре, барной стойке в кухне и крышке рояля.

— Мрачновато, да? — спрашивает Лия, ловя мой изучающий взгляд. — Те парни, которых ко мне приставили на двое суток, сказали, что это пойдёт в качестве маскировки. Мол, никого дома нет. — Лия фыркает, смахивая волосы с плеча. — Что за глупость? Словно я прячусь от грудничков или попугаев, которые не отличают день от ночи.

Я оставляю сапоги и куртку в коридоре, и Лия провожает меня в кухню.

— Чай, кофе? Если вскрыть родительскую комнату, можно найти и что покрепче.

— Мне исполнится восемнадцать только через полторы недели, — сообщаю я. — Так что пока остановимся на кофе.

— Точно! — Лия щёлкает пальцами. Вместе с этим включаются маленькие встроенные в кухонный гарнитур белые лампочки. — Ты же родилась в первый день зимы. Помню, как в девятом классе ты целый день ходила по школе с огромным букетом цветов, который подарили тебе Ваня и Даня.

Я улыбаюсь воспоминаниям, которых не существует в моей голове. Дело в том, что они слишком похожи на правду; я даже могу представить, что это были за цветы — наверняка хризантемы. Даня обожает хризантемы.

Лия включает кофемашину, и кухня наполняется её тихим жужжанием.

— Я заказала пиццу, потому что из еды в доме только пельмени, — Лия морщит нос. — Поэтому к кофе мне предложить нечего. Последние сладости доел тот, который крупнее и носит бейсболку чуть на бок.

— Бе…ндрей, — я откашливаюсь. — Андрей его зовут.

— Не знаю, кто из них утомил меня больше. Второй, миротворец. — Лия гремит посудой, которую перебирает в сушилке в поисках кружек. — Марк, кажется? — Она оборачивается на меня через плечо. Я киваю. — Ещё никто и никогда так настойчиво и так нелепо не пытался ко мне подкатить.

— Марк, на самом деле, классный парень, — говорю я, усаживаясь на высокий табурет за широким столом с покрытием под чёрный мрамор.

— Да, ты мне уже это однажды говорила. Но я пару дней назад чуть не отправилась на тот свет, и сейчас последнее, что мне нужно — это новые отношения. Так что можешь как-то ему это помягче объяснить, а то, я боюсь, ещё один его звонок с проверкой моего самочувствия, и я взорвусь?

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Но, кстати, Марк как раз из тех парней, которые спасут тебе жизнь, не задумываясь, если снова подвернётся случай.

Именно так он поступил в Огненных землях во время нападения Власа.

— Во-первых, надеюсь, не подвернётся, — Лия ловко разливает кофе из одной большой кружки, в которую он сварился, в две небольшие. — А во-вторых, зачем мне парни, если и ты неплохо со всем справляешься?

Я не могу сдержать смешка. В ответ Лия, прежде чем легко толкнуть по столу кружку в мою сторону, ведёт бровью, мол: «может я шучу, а может и нет».

— Надеюсь, во всех остальных моментах из них вышла неплохая охрана?

— Андрей атаковал мой холодильник, — отвечает Лия. Прикладывается к своей кружке, делает глоток. — При этом руководствуясь девизом: «Не съем, так понадкусываю». Потом засел за телевизор, и мне пришлось минут тридцать объяснять ему, как работает голосовое управление. Марк просто ходил хвостиком, задавая дурацкие вопросы.

— Значит, сорока восьми часов оказалось предостаточно?

— Слав, они не дали мне ни минуты отдыха! — восклицает Лия. — В какой-то момент я даже пожалела, что жива осталась.

Это просто шутка, но сказанные слова пробегают по моей коже могильным холодом, заставляя поёжиться. Ещё мгновения спустя и сама Лия понимает, что только что сказала. Она меняется в лице. Ведёт плечами, обхватывает стоящую на столе кружку тонкими пальцами. Коротко вздыхает.

— Я чего пришла, собственно. — Я соскальзываю со стула, быстро мечусь в коридор. Секунда — и вот я возвращаюсь, сопровождаемая вопросительным взглядом Лии. — Я принесла твой телефон. — Я кладу его на край стола и толкаю так же, как до этого Лия толкнула мне кружку с кофе. — Ты отдала мне его после падения.

— Я помню.

Лия хватает телефон и разглядывает его некоторое время. Затем, даже не снимая блокировку и не проверяя, звонил ли кто за прошедшие два дня, откладывает его в сторону, переворачивая экраном вниз.

— Я хотела передать его через Марка или Андрея, — произношу я и понимаю, что оправдываюсь. Но резко замолчать сейчас будет ещё страннее, поэтому приходится договорить: — Но у меня возникли некие проблемы, и…

— Кажется, о них я слышала, — задумчиво протягивает Лия. — Случайно стала свидетельницей разговора, в котором парни упоминали некую твою ситуацию.

— Серьёзно? — я немного удивлена. — И о чём они говорили?

— Да спорили в основном. Марк придерживался точки зрения, что твоя жертва хоть и не была напрасной, но это, в первую очередь, всё-таки жертва. И ещё он был уверен, что тебе стоило обсудить это с кем-то из старших.

— А Андрей?

— Он был менее красноречив и предпочёл поскорее закрыть тему, бросив что-то вроде: «Когда же вы наконец смиритесь с тем, что творить глупости — это Романовский странный, но всё же действенный способ находить решения в ситуациях, когда другие готовы сдаться?».

Я хмыкаю. Лие неплохо удалось передать манеру Бена вести диалог, сопровождая скоростное говорение закатыванием глаз и покачиванием головы.

— Также он добавил, что, по крайней мере, это работает, хоть и не всегда так, как хотелось бы, — Лия устало вздыхает. На её лице появляется раздражение, когда она продолжает: — А потом благополучно пролил сладкий кофе на мой белоснежный ковёр в гостиной.

— Мне очень жаль, — говорю я, скрывая улыбку за прижатой к губам ладонью.

— Ага, — прыскает Лия. — И если уж мы перешли к плохим новостям, есть ещё кое-что… — Лия залпом допивает остатки кофе. Несколько раз она дёргается, словно хочет встать со стула и подойти к раковине, но в итоге лишь раскручивает кружку. Я слежу за тем, как та, громыхая, делает несколько неуклюжих кругов вокруг своей оси, но, вопреки моим ожиданиям, так и не переворачивается. — Я рассказала предкам о том, что произошло, но вместо того, чтобы ожидаемо устроить сцену, они пустились рассыпаться в извинениях. Ты, может, слышала, что наш ковен чтит чистоту крови? — Я запоздало киваю. — Мол, никаких смешанных браков, любить позволено только соотечественников, и так далее, и бла-бла-бла. Короче, ерунда, тянущаяся с чёрт возьми какого века. Ну, так вот: сюрприз. Оказывается, одна из моих прабабок была уроженкой ковена «Серенити», что, собственно говоря, и всплыло через несколько поколений при моём рождении в виде гетерохромии. — Лия медленно моргает. — Один мой глаз на самом деле зелёный, другой — карий. И это то, что исправить не под силу ни одно из заклинаний, так как сама гетерохромия у «Серенити» — это магия. Олицетворение силы, если хочешь.

— Но твои глаза сейчас…

— Да, знаю. Золотые. Именно это сделала королева Зимнего двора для моих родителей — наложила иллюзию. То, что ты видишь — лишь искусный мираж. Отражение света под правильным углом. — Лия всё-таки встаёт, идёт к раковине. То, с каким грохотом она ставит в неё кружку, заставляет меня усомниться в её целости. — У королевы было лишь одно условие — мои «новые глаза» взамен на корень секвойи. Родители согласились отдать ей священный символ нашего ковена, заранее обрекая себя на тупиковую ситуацию, потому что обмен такого характера, узнай о нём верховный, привёл бы к их мгновенному изгнанию. Именно поэтому, как я теперь понимаю, мы и не высовывались и жили на самом отшибе Северных земель, а потом и вовсе уехали сюда, в Дубров. — Лия включает воду, но лишь спускает её, не споласкивая кружку. — Сейчас они снова хотят отправиться в путь.