Я чуть рот не открыл от такого наглого вранья, которое произносилось с таким серьёзным лицом и горячностью, что сам бы поверил, не зная, что это чудовищная ложь. Чтобы Франческо сам пошёл в церковь? Ему проще было пригласить в его личную церквушку при доме священника и там совершить все требуемые обществом обряды. Но на простодушную герцогиню его речи подействовали, так что она схватила меня за руку и умоляюще смотрела в глаза до тех пор, пока я наконец не дал своё согласие, толкаемый вбок с другой стороны, главой дома Бадоэр. Так что распрощались они на пристани чуть ли не друзьями, договорившись и завтра встретиться тут же, для похода в церковь. Когда женщина ушла, сопровождаемая фрейлинами, а рядом слегка очистилось место от охраны, я тихо сказал.

— Ну как сеньор Франческо? Правда я хорош? Сэкономил вам неделю и расходы на организацию кучи ненужных балов?

Я думал он поддержит мой шутливый тон, только он наоборот, очень серьёзно на меня посмотрел, и также тихо ответил.

— Каждый год Витале, каждый новый год я узнаю тебя с такой стороны, с которой уже и не жду, и всё равно, каждый раз ты продолжаешь меня удивлять. Всего один вечер, и женщина спокойно разговаривает с незнакомым ей мужчиной. Ты опасный манипулятор Витале, но к сожалению, я с полным пониманием, понял это только сейчас. Думаю, знай я об этом раньше, много бы не случилось.

— Спокойной ночи сеньор Франческо, — я покачал головой, — до завтра.

— До завтра, — склонил он голову в прощании, прежде чем вернуться в свою лодку.

Зайдя в дом я увидел, как за столом сияющая герцогиня рассказывает матушке о проведённом вечере, и та увидев меня, стала кидать слишком заинтересованные взгляды в мою сторону, которые насторожили и заставили меня быстро покинуть зал. По пути к себе в комнату, я столкнулся с заплаканной Анной, рыдающей в одиночестве, рядом с небольшой оранжереей, которую сама же и организовала. Я пытался, честно пытался с невозмутимым видом пройти мимо, но очередной всхлип, заставил предательски вздрогнуть моё сердце.

Я остановился перед ней и тяжело вздохнул.

— Уверен, что сильно пожалею об этом, но что случилось?

Анна вздрогнула, отшатнулась от меня, глаза на мгновение стали злыми, но тут же слёзы ещё сильнее брызнули оттуда.

— Идём, — я наклонившись, крепко взял её за руку и повёл к себе, та не сопротивляясь, пошла следом.

Заведя в свою комнату, я усадил её к себе на кровать, а сам, отдав ей один из платков, сел за стул, опершись на его спинку.

— Говори.

Она пару раз всхлипнув, и вытерев глаза отданным платком, оглянулась по сторонам.

— И это твоя комната? — в её голосе сквозило неподдельное удивление, когда она увидела лишь четыре предмета мебели и несколько ящиков под стеклом, висящих на стене, — комната самого богатого человека Венеции?

— Мне многого не надо, — я пожал плечами, — но давай вернёмся к теме твоих слёз. Думаю ты прекрасно понимаешь, что спрашиваю я не от любви к тебе, а только потому, что это портит ауру этого дома.

Она горько усмехнулась.

— Это я понимаю лучше всех.

— Тогда говори, если смогу, я решу эту проблему.

— Самое удивительное, что ты действительно наверно единственный, кто может это сделать, — с горькой усмешкой сказала она, — Андреа сразу предупредил меня, что это не его и не моё дело.

— Хм? — поторопил я её.

— Елена. Шила в мешке не утаить и кое-какие мужчины в этом доме, предложили ей сегодня деньги в обмен на любовь, — она покачала головой, — она сейчас рыдает у меня в комнате и хочет съехать.

— А ей есть куда?

Анна покачала головой.

— Отец наверно согласится её принять, но кто поручится за то, что там не произойдёт того же самого?

— Да, дела, — я задумчиво почесал затылок, ко мне снова стала возвращаться эта детская привычка, от которой я думал, что избавился за время морского путешествия.

— Я просила принять деньги от меня, но она отказывается, говоря, что и так стала обузой. Она несколько раз пыталась уйти в монастырь, но там не принимают падших женщин.

В голове всплыла просьба Шешета и мои задумки по этому поводу. Взяв колокольчик, я позвонил, тут же появилась охрана.

— Елену Контарини из покоев сеньоры Анны, ко мне.

— Слушаемся сеньор Витале, — исчезли они, спустя какое-то время приведя безвольную девушку, увидев которую, Анна бросилась к ней и попыталась обнять. Помахав рукой охране, чтобы были свободны, я повернулся к обоим.

— В общем так, Елена на время становится моей личной служанкой. Это оградит её от внимания мужчин и даст время на учёбу.

— Учёбу? — Анна удивлённо посмотрела на меня, — чему?

— Строится больница, в которой будут осуществлять приём жителей Венеции, и врачам нужны будут медсёстры, которые могут осуществлять уход за больными. Так что я договорюсь со своим главврачом на её обучение днём, а вечером она будет прислуживать мне и продолжать жить в нашем доме, пока здание окончательно не построят. Как только будут готовы комнаты для персонала в общежитии при больнице, и Шешет подтвердит мне, что она готова выполнять свои обязанности, она переедет туда.

Девушки с округлившимися глазами слушали мои слова, по окончании которых, Елена вскрикнула и поднявшись с кровати, упала передо мной на колени, протянув руки.

— Сеньор Витале! Прошу, пожалуйста, сделайте это! Я согласна!

Анна, глаза которой мгновенно высохли, опустилась рядом с ней, в восхищении смотря на меня. В таком положении нас и застал дядя Андреа, который разыскивал свою супругу.

— Эм-м-м, — он застыл в дверях, когда после стука, я ответил, что она открыта и он вошёл, увидев странную картину из двух коленопреклонённых девушек напротив меня.

— Всё, идите и не грешите, дети мои, — невозмутимо перекрестил я обоих, давая поцеловать перстень, и повернулся к мужчине, — вы что-то хотели дядя?

— О, нет ваше высокопреосвященство, — смутился он, — простите, что нарушил вашу молитву.

Обе девушки, с сияющими лицами поднялись, перекрестились и поклонившись мне, едва не бегом отправились видимо к себе, обсудить моё предложение, полностью проигнорировав присутствие второго мужчины в комнате. Он лишь удивлённо проводил их взглядом, затем повернулся ко мне.

— Женщины, — развёл я руками, на что он хмыкнул и ещё раз извинившись вышел, закрыв за собой дверь.

Вечером, когда я позвонил в колокольчик с другой тональностью, в дверь, смущаясь и с опущенным взглядом в пол вошла Елена, одетая в простое платье, но много лучше и дороже по крою, чем у других слуг. Видимо Анна постаралась. Я молчал, она тоже, так что помывка и переодевание прошли в полной тишине, хотя она смущалась, когда видела меня обнажённым, и это было видно. Я же, ни капли не делал, чтобы упросить ей задачу, наоборот, попросил зажечь больше свечей. Мне нужно было хоть как-то развлечься, весь вечер устраивая чьи-то судьбы, кроме своей собственной.

Когда «Елена», под утренним бризом, рванула в море, а мы с отцом остались одни, отогнав команду на корму, усевшись с ним вдвоём за столом с завтраком. Он тихо сказал.

— Говори, мы достаточно удалились от берега, чтобы никто не мог слышать твои слова.

— Скоро мой корабль будет готов и я планирую отправиться снова в далёкое путешествие, может быть даже дольше, чем прошлый раз, — начал я, — поскольку я не знаю выживу ли я, и не погибну во время шторма, хочу, чтобы ты сделал для меня приготовления к Крестовому походу, которые я хотел сделать сам, но могу не успеть.

Он моментально собрался.

— Слушаю.

— Первое и самое главное, — начал я, — до нападения на Константинополь крестоносцами, нужно собрать все сведения о местных мастерах и цехах: где живут, чем занимаются, какими профессиями владеют. Как только начнётся грабёж города, нужно будет их всех вывести и поселить в моей зоне мастерских. Франческо я скажу перед отъездом, без подробностей разумеется, их нужно лишь доставить в Венецию, дальше будет уже его дело. Особое внимание обратить на тех, кто знает состав греческого огня, владеет технологией выдувки стекла и прочих уникальных специальностей, чем славится Византия. Мои потуги наладить выпуск нормальных зеркал наткнулись на низкую производственную дисциплину, так что мастера конкретно стекольных профессий, мне жизненно необходимы.