— Как я понял, для этого ты отдашь мне своё войско? — правильно понял он.

— Да, если я не успею приплыть до момента начала похода, смело бери войско и используй по назначению. Сеньор Бароцци поплывёт со мной, но оставит своим офицерам соответствующие распоряжения. Только большая просьба не угробить армию на стенах, пусть крестоносцы поучаствуют в этом.

— Поучи меня ещё, — проворчал он, но развивать тему не стал, — что ещё?

— Второе, но не менее важное, — прищурился я, — говорю только тебе, надеюсь ты понимаешь важность этого и не будет ставить мне палки в колёса, иначе я могу передумать с отплытием. Это очень важно! После штурма все побегут грабить дворцы, церкви, василевса, ты же направишь моё войско только на те места, где хранятся христианские ценности, книги, свитки, работы римских скульпторов и художников. Нужно выгрести это всё, пока другие будут лить кровь, радоваться золоту и драгоценностям, которые они выгребают из пылающего города.

Глаза Энрико широко расширились.

— Но для этого также нужно будет узнать, где это всё хранится? — спросил он.

— Да, поэтому перенаправь усилия моего сводного брата, который более компетентен, чем родной на это, как и всех агентов, которых нужно послать в Константинополь сразу, как они будут готовы для этой миссии.

— Не думаю, что василевс этому обрадуется, — он покачал головой.

— Нужно сделать так, чтобы ему было не до этого, — мягко, но твёрдо ответил я.

— Почему тебя не интересует золото и серебро? — поинтересовался он.

— За них развернётся драка среди крестоносцев, которые не понимают истинной ценности сокровищ, которые хранятся в этом городе, — настала моя очередь качать головой, — и это на мой взгляд, совсем недрагоценные металлы и камни. Поэтому если опять же, я не успею прибыть вовремя, прошу использовать моё войско и ресурсы из сокровищницы только для этого. Когда все реликвии и книги займут место у нас во дворце, тогда можешь брать армию и для своих нужд, не забывая платить разумеется из своей казны. Я не буду оплачивать городские затеи по захвату территорий.

— Я понял, — скривился он, — и понимаю. Что-то ещё?

— О чём уже вы договорились с послами Папы?

— Будет тридцать три тысячи крестоносцев, за которых мы получим восемьдесят пять тысяч марок серебра.

— Откуда они столько наберут? — удивился я, — не видел особого ажиотажа в Европе по поводу желающих пойти в поход.

— Всё будет. Папа пообещал усилить работу в этом направлении, от нас нужны лишь корабли и экипажи. Этим я сейчас и занимаюсь.

— Надеюсь ты сам не отправишься в поход?

— Ты шутишь? — искренне изумился он, — после стольких лет, сколько пили из меня кровь эти напыщенные дегенераты, да чтобы я не отправился туда? За кого ты меня принимаешь?!

— Ладно, значит до отъезда нужно будет заняться и твоей защитой тоже, — сделал я пометку будущих дел, — что насчёт моей просьбы начать перепись населения и подготовить железную пластину с такой тонкой гравировкой, чтобы её сложно было подделать?

— Бесполезно, совет против, — он покачал головой, — никто не верит в твою больницу.

— Ну, значит я вычёркиваю всех советников и их рода из посетителей больницы, когда она откроется, — сделал я ещё одну себе пометку, — глядишь это их замотивирует.

— Ты так в этом уверен? В своём новом детище? — спокойно спросил Энрико.

— Вот увидишь, ещё очереди стоять будут, только чтобы записаться на приём, — хмыкнул я, — а когда она заработает в полную силу, со всей Европы будут к нам ехать! Короли будут тебя просить поспособствовать выделить им место на приём к господину Шешету!

— Как-то слабо в это вериться, — он покачал головой, — но дело твоё, деньги твои, я лишь говорю общее мнение людей из совета. Пока они против того, чтобы провести поимённую перепись граждан и выдать каждому по, как ты там его назвал?

— Паспорт.

— Да, этому самому паспорту.

— Посмотрим, как они запоют через месяц, — хмыкнул я, — ну а так, в общем-то это всё что я хотел тебе сказать, если нет вопросов, можем сворачивать завтрак.

— Погоди, а куда ты поплывёшь-то? — поинтересовался Энрико, — туда, где был раньше?

— Нет, в новых планах у меня открыть другие земли, которые наверняка есть с другой стороны мира, — показал я рукой на запад, — хочу назвать их своим именем.

Он тихо рассмеялся.

— Хорошо, главное постарайся вернуться обратно. Ты хоть для нас с Контессой и являешься причиной постоянной головной боли, но мы уже к тебе привыкли. Как правильно заметил наследник французского короля, без тебя в городе и правда становится иногда немного скучновато.

— Ага! — я торжественно указал на него пальцем.

— При людях я буду всё отрицать, — рассмеялся он, — ладно, мне и правда пора возвращаться. Дел ещё очень много.

— Давай помогу, — простодушно предложил я.

— О нет, спасибо, — тут же открестился он, — ты уже помог Папе помирить двух супругов, теперь Священная римская империя не знает, что делать с русскими, которые внезапно оказались у её границ и расползаются там по землям словно вши.

— Это уже не мои проблемы, — хмыкнул я.

— Зато мои, так что спасибо, твоя помощь мне точно пока не требуется.

Это было немного обидно, что мои действия воспринимают так однобоко, но выбора не было и я приказал сеньору Джакопо поворачивать «Елену», заканчивая морскую прогулку.

Когда офицеры выстроились, чтобы проводить с борта корабля дожа, я задержался, чтобы подманить к себе капитана, и кое-что прошептать ему напоследок.

— Можете начинать набор ещё ста моряков сеньор Джакопо. Больше юнг и крепких парней, кто в случае чего сможет ещё и потаскать тяжести. Погоняйте их всех, в вашей привычной манере по реям.

Глаза собеседника блеснули.

— Всё сделаю сеньор Витале, можете не волноваться.

Похлопав его по руке, я отправился в свою лодку пешком, игнорируя паланкин, за последний год у меня к носилкам выработалась стойкая неприязнь.

6 мая 1200 года от Р.Х., Венеция

За ужином, когда всех младших отправили по кроватям, а за столом остались одни взрослые, дядя Джованни, смущённо похмыкав, передал мне письмо. Удивляясь его нерешительности, я взял бумагу в руки, увидев, что оно подписано городским советом Венецианской республики. Переведя взгляд на отца, который также выглядел смущённым, я пробежавшись взглядом по тексту, прочитал вслух самую яркую строку из этого послания.

— Требуем у Витале Дандоло вернуть на улицы проституток, поскольку отсутствие оных ввергает молодых людей в искушение и приставание к порядочным матронам и молодым девицам.

— Витале! Сеньор Витале! — со всех сторон возмущённо донеслись в мою сторону женские голоса.

— На меня вы чего шикаете, это они мне дали, — показал я свитком на двух притихших взрослых.

— Да, только это не подразумевало чтения письма вслух, — ответил Энрико, — но Витале проблема и правда серьёзная. Куда ты дел большинство женщин, занимавшихся этой профессией? Они вообще-то приносили доход городу, платили налоги, не говоря уже обо всём остальном. Оставшихся не хватает, покрыть потребности всех желающих.

Немногие оставшиеся женщины за столом, при этих словах, быстро его покинули, оставив только мужской коллектив.

— Они стали медсёстрами, — я пожал плечами, — вполне достойный выбор, к тому же все умеет заботиться о людях, что меня вполне устроило при собеседовании. Я предложил им достойный заработок, жильё и больше никаких грехов. Многих — это вполне устроило.

— Ты проституток взял работать в свою больницу, которая должна вот-вот открыться? — осторожно поинтересовался один из родственников, — теперь там можно будет грешить?

— Нет, — покачал я отрицательно письмом, — ту кого заметят за этим делом на работе, вышвырнут обратно на улицу, ну, а для нетерпеливых посетителей есть мои войска, которые теперь охраняют в том числе и больницу.