— Будет исполнено, — он поклонился и побежал выполнять.

— А что дальше? — старик скосил на меня взгляд.

Я показал на стену, на которой виднелись тысячи индейцев.

— Ночью, как известно, они не воюют, сделаем подрыв стены в том месте, где находится Священный сенот и заразим ещё и его, а дальше просто отступим.

— Вы не хотите захватить город? — поразился он.

— Нет, дальше мы направимся в их столицу, и там проделаем то же самое, заразим все источники пресной воды, — спокойно ответил я, — а затем, пока они не опомнились, то же самое проделаем и с третьим городом их союза.

— Думаете — это приведёт к большой ссоре?

— Не знаю, мне это и неважно, я хочу вызвать бегство городских, богатых слоёв из насиженных мест, а также чтобы они принудили крестьянские сообщества к стройке новых городов, у незагрязнённых источников, или же расширение существующих.

— Что это даст? — удивился сеньор Бароцци.

— Острую напряжённость сословий, — прищурился я, посмотрев на солнце, которое наконец начало клониться в зенит, — и недовольство, особенно после того, как правитель майя приказал казнить мирных жителей, лишь просто за вопросы о налогах.

— А откуда они у них возникли? — он начал фразу, но запнулся, посмотрев на меня, — а-а-а, понятно. Вы успели поработать?

Я улыбнулся ему.

— А вы думали, я в городе медовуху пил и с женщинами развлекался?

— Подобные мысли, даже закрасться ко мне не могли, — рассмеялся он, — а вот новость о том, что вы планировали восстание у местных, вполне в моей голове укладывается. Это точно в вашем духе.

— Это радует, — посмеивался и я сам, на его слова, — если ещё удастся часть крестьян обратить в истинную веру, то можно будет смело сказать, что месяц жизни в их городе прошёл не зря.

— Тогда подождём ночи, — военачальник тоже посмотрел на солнце, — надеюсь они и правда не воюют в это время суток.

30 июля 1201 года от Р.Х., г. Ушмаль, полуостров Юкатан

Войско, утомлённое длительным нахождением в джунглях, из-за климата и насекомых которых, мы потеряли больше, чем от прямых столкновений с майя, подошло наконец к последнему крупнейшему городу Майяпанской лиги. Он так же, как и остальные, был окружён стеной, которая только вместо защиты, становилась убийцей для местных. Поскольку попадание снарядов по песчанику вызывало столько каменных осколков, что именно они убивали больше всего воинов за её пределами. Ну и конечно, за десяток выстрелов мы разрушали любой участок стены, который был нам нужен для прорыва и заражения только источников воды, не вступая в длительные затяжные бои.

— О, похоже у этих туземцев другие планы, — удивился сеньор Бароцци, показывая мне на делегацию, которая вышла из города. Впереди шли рабы, несущие огромный паланкин, затем жрецы и последними шли воины сопровождения, только с одними щитами, без оружия.

— Пойду спрошу, что им нужно, — я также этим заинтересовался. Майя были храбрыми и обычно сражались до последнего воина, пока был жив командир, а мы им это конечно же обеспечивали. Не стремясь выбить главного в первые же минуты боя, как это было принято у них самих. Они конечно ещё долго будут платить кровавую цену за свои привычки и нежелание менять тактику ведения войны с нами.

Мне помогли переодеться в полный доспех и в таком виде я вышел вперёд, под прикрытием пятидесяти воинов. Паланкин остановился в десяти шагах от меня и из него вылез майя, явно из высшего сословия. Это было понятно по его татуировкам и количеству драгоценностей на теле.

— Батабоб Ша Грил, приветствует великого халач уинике Витале, — неожиданно низко поклонился он мне.

— Приветствую и тебя, правитель города Ушмаль, — не изменил я позы, пока не понимая смысла этого разговора.

— Мы, большинство великих родов Ушмаля, принадлежим к роду Тутуль шиус, — продолжил он, с поклонами, — поэтому мы бы хотели, чтобы ваша вражда с правителем династии Кокомов, минула наш город.

«Ага, а кто-то мне говорил, что он навсегда усмирил своих противников, — изумился я».

— Он верховный правитель майя, — мой голос не дрогнул, — вы в союзе с ним.

— Только по причине его превосходства в военной силе, не более этого, великий халач уинике, — он снова низко поклонился.

— Во сколько вы оцениваете ваш город? — поинтересовался я, поняв, что речь возможно идёт о выкупе.

— А какие товары интересуют великого воина и правителя? — вопросом на вопрос ответил туземец, хитро прищурившись.

— Я могу лишить это город воды, а затем смотреть, как вы медленно умираете от жажды, — намекнул я ему, чтобы он не умничал. Он моментально это понял.

— Мы готовы отдать десятую часть наших богатств, — нехотя признался он.

— Как-то совсем мало, — я изумился такому щедрому предложению, конечно в кавычках.

— Но может вас заинтересуют рабы, женщины? — спросил он, — тогда выкуп можно увеличить.

— Или опять же, лишить вас воды, — предложил я, и он упал на колени, — последнюю неделю дождей совсем не было, как у вас обстоят дела с городскими резервуарами?

— О великий халач уинике, — он стал кланяться, как это бы делал для своего правителя, — назовите вашу цену.

— Я буду весьма благосклонен, если мне отдадите всё золото, серебро и какао-бобы, что есть в городе, — предложил я, — нефрит, копал, перья вашей любимой птицы кецаль, как впрочем и всё остальное, можете оставить себе.

— Мы слышали, что вы держите данное слово, — он посмотрел на меня снизу вверх, перестав на мгновение кланяться, — тогда вы не будете против, закрепить это соглашение в письме?

Если бы он сейчас заговорил со мной на латыни, я был бы менее удивлён, чем от такого предложения, поскольку впервые слышал, чтобы между майя были какие-либо письменные закрепляющие сделку соглашения.

— Конечно, без проблем, — тем не менее согласился я.

Он поднялся с земли, и поклонился, а прежде чем сесть в паланкин, спросил.

— Дозволит ли халач уинике Витале, мне удалиться, чтобы передать ваши слова другим великим родам?

Я показал рукой, что он может быть свободен, а сам вернулся к своим воинам, разворачивающим лагерь.

— Что хотел? — встретил меня военачальник вопросом, и стоявшие рядом с ним офицеры прислушались к моему ответу.

— Предложили выкуп, чтобы мы их не трогали, — я откинул лицевое забрало шлема.

— Был бы кто другой, не вы, я бы ещё спросил, сколько они предложили, — улыбнулся он, — но с вами, думаю правильный выбор будет — всё что у вас есть. Я прав?

— Почти, — хмыкнул я, — всё золото и серебро, что есть в городе.

Офицеры с усмешками переглянулись.

— Что же, ждём. Лагерь нам это не помешает развернуть, но и правда сеньор Витале, из-за этих местных болезней людей косит словно мух, из пяти ста человек, в строю осталось хорошо если двести. Сто отлёживается в лагере, а остальные отправились на небеса.

— Предлагаешь мне начать задействовать матросов? — нахмурился я, поскольку только ради нежелания терять опытных моряков и затеялся с солдатами, которые на море, были просто пассажирами.

— Или задействовать местных, — заключил он, — вы сами сказали, что у них есть наёмники.

Его предложение поразило меня, словно молния, а и правда, торговец из Шикаланго, единственный, кто мне понравился из местных, своим желание заработать, прислал письмо в Экаб, с просьбой встретиться с ним в Шикаланго, поскольку после открытия мной боевых действий против правителя майя, мы с ним не сможем встретиться нигде, кроме как в его городе, где торговцы имели большую свободу.

— Вот почему, я разрешил вам всегда меня наставлять сеньор Бароцци, — я протянул ему руку, которую он удивлённо пожал, — действительно, я видел среди них часть тольтеков, которые не захотели ассимилироваться с местным народом и живут отдельно, а также какие-то мексиканские народности. Так что думаю, если из города нам принесут достойный выкуп, следующей нашей целью, будет Шикаланго. К вашему счастью сеньор Бароцци, он находится на побережье, а не в джунглях.