Брюнетка медленно проводила языком по его позвоночнику. Спина Джейсона конвульсивно отзывалась на это ощущение, а может быть, на другое ощущение. Эффект был один и тот же.

Я отвернулась, но эта картина горела у меня в мозгу. Шею начал заливать жар. Черт бы побрал. У Ларри широко раскрылись глаза и сползла с лица краска — он стал белее бумаги, глаза казались слишком большими для его лица.

Минуту поборовшись, я повернулась, как жена Лота, рискнувшая всем ради одного запрещенного взгляда. Джейсон обмяк, его лицо утонуло в белокурых волосах. Лицо блондинки повернулось к зрителям. Кожа истончилась, стала видна каждая кость лица. Полные губы оттянулись назад, отчего зубы казались длиннее. Эти губы уже не могли закрыть клыки.

Брюнетка встала на колени за ними, вдвинув ноги между ногами их обоих. Она отняла руки от красивого лица, и половина сгнила и отвалилась на наших глазах. Брюнетка провела рукой по длинным темным волосам, и они отпали комьями.

Она повернулась к нам. Кожа с левой половины лица отвалилась и упала на пол с мокрым шлепком.

Я проглотила слюну пересохшим горлом, так что даже больно стало, и отступила к Ларри. Он уже не был белым, он стал зеленым.

— Моя очередь, — сказала вампирша. Мои глаза повернулись к сцене у дальней стены почти против моей воли. Я не могла смотреть и не могла отвернуться.

Джейсон поднялся, будто отжался от пола. Он мельком заметил лицо блондинки, и плечи его напряглись, спина застыла. Он медленно оттолкнулся от нее, вставая на колени.

Брюнетка провела пальцами по его голой спине. Ее плоть растворялась, оставляя след зеленоватой слизи. Дрожь, пробежавшая по телу Джейсона, не имела ничего общего с сексом.

Мне было видно, как все быстрее и быстрее вздымается грудь Джейсона, будто он вгонял себя в гипервентиляцию. Он не пытался повернуться, будто если не смотреть, то не будешь знать, что там сзади.

Брюнетка гниющими руками охватила его плечи, прильнула к нему разложившимся лицом и что-то шепнула.

Джейсон вырвался, подполз к стене. Его голая грудь была покрыта кусками их плоти. Глаза его невозможно расширились, выкатились белками. Казалось, ему не хватает воздуха. Полоса чего-то тяжелого и слизистого медленно скользила вниз по его шее, переходя на грудь. Он ударил по ней, как смахивают паука, почувствовав его на коже. Джейсон прижался к черной стене, штаны его были спущены почти до колен.

Блондинка перекатилась со спины на живот и поползла к нему, протягивая руку — кости с клочками высохшей плоти. Казалось, она разлагается в сухой земле. А брюнетка была влажной. Она легла на пол, и под ее телом натекла темная лужа. Кожаную блузу она расстегнула, и груди ее казались тяжелыми мешками жидкости.

— Я готова, — сказала брюнетка. Голос ее был все так же чист и ясен. Из этих гниющих уст человеческий голос исходить не мог.

Блондинка схватила Джейсона за ногу, и он завопил.

Жан-Клод сидел и смотрел — бесстрастно, неподвижно.

Я вдруг обнаружила, что иду к ним. Даже меня это удивило. Я ждала запаха, сопутствующего разложению тела, но с каждым шагом воздух оставался чистым.

— Это иллюзия? — спросила я, остановившись рядом с Жан-Клодом.

Он не оглянулся на меня.

— Нет, ma petite, это не иллюзия.

Я ткнула его в руку, и она была тверда, как дерево. Совсем не как плоть.

— Тогда это иллюзия?

— Нет, ma petite. — Он наконец посмотрел на меня, и его глаза были сплошной засасывающей синевой. — Обе формы реальны.

Он встал, и я, даже находясь рядом с ним, не видела, чтобы он дышал.

Брюнетка, встав на четвереньки, тянулась к Джейсону рукой, распадающейся на ходу на куски. Джейсон с воплем вжался в стену, будто хотел сквозь нее проползти. Он спрятал лицо в ладони, как ребенок, испугавшийся чудовища под кроватью, но он не был ребенком, а чудовище было настоящим.

— Надо его спасти, — шепнула я и не поняла, к кому из нас я обращаюсь.

— Я сделаю то, что в моих силах, — сказал Жан-Клод. Я глядела на него, когда следующие слова прозвучали прямо у меня в голове. Губы Жан-Клода не шевелились. — Если они первыми нарушат перемирие, ma petite, то вы вправе перестрелять всех в этой комнате.

Я уставилась на него, но его лицо ничего не выражало. Только эхо его слов у меня в голове убеждало, что это не галлюцинация. Сейчас было не время устраивать скандал за то, что он вторгся мне в сознание. Потом, потом сможем это обсудить.

— Янош!

Это слово отдалось в комнате и в моих костях, как удар литавр духового оркестра.

Янош повернулся к Жан-Клоду, изобразив приятное удивление на обтянутом кожей черепе.

— Ты звал?

— Я вызываю тебя.

Эти три слова прозвучали негромко. Они как диссонирующие ноты прошлись по моим нервам. Но если Яноша этот тон обеспокоил, он не подал виду.

— Тебе не справиться со мной, — ответил Янош.

— Это и предстоит нам решить.

Янош осклабился так, что кожа чуть не лопнула.

— Если ты каким-то чудом победишь, что ты хочешь получить?

— Свободный выход для всех нас.

— И для этих двух девушек, — добавила я, прочистив горло.

— А если победа будет за мной, — спросил Янош, — что получу я?

— А чего ты хочешь?

— Ты знаешь, чего я хочу.

— Скажи вслух.

— Вы откажетесь от свободного выхода. Мы получим вас и сделаем с вами все, что захотим.

Жан-Клод чуть кивнул.

— Да будет так. — Он показал на гниющих вампирок. — Убери их от моего волка.

Янош улыбнулся.

— Они не причинят ему вреда, но если ты проиграешь… Я его подарю моим красавицам.

Сдавленный крик вырвался из горла Джейсона. Рука брюнетки поползла по его животу к интимным частям. Он завопил и попытался ее оттолкнуть, но если он не прибегнет к насилию, деваться ему некуда. А если мы первыми нарушим перемирие, мы погибнем, но если первыми нарушат они…

Жан-Клод и Янош отошли к центру комнаты и встали на расстоянии нескольких ярдов друг от друга. Жан-Клод расставил ноги, будто готовясь к схватке. Янош стоял, сдвинув ноги, свободно и беззаботно.

— Ты ведь все потеряешь, Жан-Клод, зачем тебе это нужно?

Жан-Клод только покачал головой:

— Вызов брошен и принят; чего ты ждешь, Янош? Или ты наконец меня стал бояться?

— Тебя? Никогда, Жан-Клод. Ни сотню лет назад, ни минуту назад.

— Хватит разговоров, Янош.

Жан-Клод говорил низко и тихо, но его голос наполнял всю комнату и полз по стенам, чтобы выпасть каплями дождя, темного и гневного.

Янош рассмеялся, но в его голосе не было этой магии.

— Что ж, танцуем.

Тишина заполнила комнату так внезапно, что я решила, будто оглохла. Потом поняла, что все еще слышу стук собственного сердца, шум крови в ушах. Между двумя Мастерами Вампиров что-то поднималось волнами, как жар над летней мостовой. Но то, что текло по моей коже, не было жаром, это… это была сила.

Вихрь, буря силы. Я уже ощущала ее, когда Жан-Клод выступал против других вампиров, но никогда это не было так мощно. Волосы у меня на голове затрепетали в ветре, исходившем от этих двоих.

Лицо Жан-Клода стало тоньше, белая кожа засветилась, как полированный алебастр. Глаза превратились в синее пламя, сапфировый огонь побежал по жилам под кожей. Кости засияли золотом. Подобие человека исчезло, и этого все равно будет мало.

Он будет побежден.

Разве что они первыми нарушат перемирие.

Кисса застыла у двери, все еще охраняя выход. Темное лицо было бесстрастно. От нее мне толку мало. Две разложившиеся твари ползали по Джейсону. Только Айви и Брюс еще стояли. У Брюса был испуганный вид, Айви забылась в восторге. Она глядела на двух вампирш с полураскрытым ртом, время от времени прикусывая нижнюю губу.

Я могла встретить ее взгляд, и это ей очень не нравилось.

Я перешла на ту сторону за спиной Жан-Клода. Когда я проходила мимо, ток силы охватил меня, как рука. Я шла дальше, и он отпустил меня, но кожа еще горела там, где сила коснулась меня. Сейчас начнется ад, если я этому не помешаю.