— Если тебе прострелить голову, ты умрёшь? — в лоб спросил Брайан.

— Не проверял, — пожал плечами Като. — Предположу, что да. А что?

— На случай если ты окончательно достанешь нас своими шутками, хочу знать, как тебя успокоить и упокоить, — мрачно отозвался офицер.

Минакуро улыбнулся и кивнул.

На башню взошли солдаты, закончившие с приёмом пищи. Сторожки на воротах больше не существовало, как и самих ворот. Вторая башня, то, во что она превратилась, не имела парапета, да и с прочностью камня были проблемы. Он крошился под ногами, наспех поднятый магией. В общем, оставались только две стены и одна башня. Даже с двух задних башен сняли людей, от них там не было толка. Без рыцарей заметить ночную атаку они не смогут, как не смогут и адекватно среагировать. От двух стражей на башне с пушкой, усиленных десятком солдат, было больше толка.

Като жестом ладони пригласил Брайана следовать за собой. Они отошли на заднюю башню, расположившись там.

— Давай по делу, — Като потёр восстановившееся колено. — Если отбросить лишние сантименты, то расклад у нас такой. Пока у лоялистов одни солдаты и минимум рыцарей — я их смогу сжечь хоть всех, сколько бы они ни атаковали. Но не сейчас, в лучшем случае — завтра. А значит, вам надо день простоять, да ночь продержаться.

Брайан кивнул, это и так было понятно, по большому счёту.

— Но ты об этом заговорил…

— Потому что генерал там внизу это тоже понимает. Не знает, насколько я был ранен, но допускает такое. Этой ночью атаки не было, а я очень ждал попытки тихо напасть силами рыцарей.

Офицер нахмурился:

— И не сказал?

— Я гонял демона по округе большую часть ночи, выслушав очень много в свой адрес, — признался Като.

— Но ты сказал…

Като остановил его жестом:

— Уточняю, демон наблюдал за округой, насколько мог. Не заморачивайся на мелочах. Главное — никто к нам не пожаловал.

— И какой вывод ты из этого делаешь?

— Неутешительный, — признался Като. — Два варианта. К ним идёт серьёзное подкрепление. Либо в лагере готовят новое эпическое заклинание, чтобы нам всем сразу здесь поплохело.

Брайан нервно обернулся в сторону этого самого лагеря.

— У них там с утра очень оживлённо…

— Ага, — согласился Като. — Могут как готовить место для подкрепления, так и скрывать ритуал.

— Что ты сможешь сделать?

Одержимый поморщился.

— Дожили. Что Я смогу сделать? Почему всегда я?

— Ты понимаешь, о чём я! — Брайан сам не хотел признавать, что собирался сказать, но умел смотреть в глаза правде. — Без тебя у нас нет сил на вылазку! Я бы и рад иметь пару мортир, чтобы неспешно расстреливать лагерь и посмеиваться над ним, наблюдая со стены. Но я имею то, что имею.

Минакуро хмыкнул.

— Не обращай внимания. Это так, болезненное принятие объективной действительности.

Офицер сделал глубокий вдох, чтобы вернуться себе хоть какое-то спокойствие.

— Так что МЫ сможем сделать?

— Не знаю, — отрицательно покачал головой одержимый. — Ещё одна попытка выйти всё превозмочь в одно рыло может быть для меня фатальной. Они не идиоты, подготовятся. Как ещё подготовить людей, пока я восстанавливаюсь — не знаю. Ты, на мой взгляд, сделал всё, что можно было. Итиль тоже ничего эпического не сотворит за остаток дня и ночь.

Брайан хмуро кивнул. Надежда на то, что одержимый даст им шанс на выживание, треснула. Да, Като был силён, чудовищно силён, как рыцарь. Но не всесилен. И он оставался человеком, со своими уязвимостями, слабостями.

— Ты уверен насчёт амбиций их командующего? — спросил Брайан.

— Другие объяснения кажутся мне менее правдоподобными, — пожал плечами Минакуро. — Да и я стараюсь отталкиваться от худшего. Если там у старика эпический запой, лоялисты временно обезглавлены, атаки не будет, пока мужик не пропьётся и не проспится, то это очень хорошо и позитивно, конечно. Но не с моей удачей. А так я же не военный. Насколько своих мозгов хватает — настолько и анализирую ситуацию.

Офицер мысленно признался, что сам от таких мозгов бы не отказался. Как минимум от умения сохранять здоровый пофигизм в любом положении, каким безвыходным оно бы не казалось. Конечно, сам Като всех уверяет, что в одиночку он сам спокойно уйдёт. Но насколько это правда?

— Сир! — позвали с орудийной башни.

Брайан обернулся. Солдаты подзывали подойти и указывали на лагерь. Като безрадостно вздохнул:

— Ненавижу моменты, когда оказываюсь прав.

Вскоре весь форт наблюдал, как в лагерь входят свежие отряды, обоз, а также вкатывают нечто большое. Не похожее на повозки, с двумя большими колёсами, но закрытое тентом. Со стен форта толком разглядеть — что там такое, не представлялось возможным.

— Всё же подкрепление, — озвучил очевидное Брайан.

— Ты как всегда наблюдателен, мой озвучивающий очевидное друг, — отозвался Минакуро.

Его настроение быстро портилось, отчего на язык лезли колкости.

На глазах защитников форта свежие подкрепления начали осваиваться в лагере. Отряды расходились по выделенным им палаткам и стоянкам, обоз присоединяли к складу, где уже спорили два офицера, заведующий складами лагеря и такой же заведующий обозом. Нечто большое, закрытое брезентом, катили в центр лагеря.

Новоприбывшие начали расспросы старожил. Солдаты пополнения видели потрёпанный форт, но не могли понять, почему тот ещё не пал.

— До него же только дойти, — задумчиво высказался десятник, раскуривая трубку, — вон и ворот уже нету, или мне кажется?

— Ворот-то нету, — согласился его друг, находившийся здесь с начала осады. — Там одержимый сидит.

Далее шёл пересказ событий, особенно заострённый на последней попытке штурма.

— Ты охолонись! — высказался десятник. — Что я, одержимых не видал никогда? Мы только со штурма. Там тоже сидел одержимый, кровушки попил, конечно, но чтобы в одиночку ходить против двух! Не может быть такого!

С ним тут же начинали спорить солдаты, что видели бой своими глазами.

В этой же время в палатке офицер из местных объяснял прибывшим:

— В лес маленькими группами людей не пускать. У нас здесь вчера троих зверьё подрало. Совсем с ума сошло! Двоих нашли там, где они рубить сели, а третьего в глубине леса. Всех на части разорвали, даже не ели, чтоб их. Так что группами не меньше десяти, и только с оружием…

А в другой палатке молодой офицер докладывал генералу. Шон Грейвуд, адъютант генерала Хорвера, обзавёлся повязкой на руке, парой шрамов на лице и лёгкой хромотой за последние дни. Все эти ранения были излечимы, но для полноценного выздоровления требовалось как минимум отправиться в передовой госпиталь, а значит — покинуть действующие войска. Военная карьера, на которую нацелился Грейвуд, требовала иного, и бравый адъютант мирился с мелкими трудностями.

— Генерал Манилка был… недоволен. Он не поверил докладу.

Хорвер безрадостно глянул на бумаги, что ему передал адъютант. Три дня начиная со следующего после прибытия подкрепления. Столько давалось армии на взятие форта.

— Если не поверил, то почему послал подкрепление?

— Могу лишь предполагать, сир, — ответил Грейвуд. И, видя поощряющий кивок командира, продолжил. — Из желания быстрее закончить осаду, наверняка. Армия Манилки взяла крепость, но противник не бился до последнего, а отступил на подготовленный рубеж. Без развития наступления и взятия «Серого Титана» захваченную крепость нашим войскам не удержать.

И видя, что генерал не понимает почему, адъютант разложил карту. Расположенный на берегу реки «Старый Рыцарь», крепость, взятая Манилка, был хорошо защищена с направления лоялистов и уязвима для атак Хартии.

Грейвуд уже понял, что его ставка на Хорвера не оправдалась. Построивший отличную карьеру в мирное время, Хорвер показал себя некомпетентным командиром в военное. В войсках уже ходило словосочетание, характеризующее таких, как он: парадный генерал. Хороший придворный и интриган, Хорвер мало что понимал в военном деле. Откровенно мало, для своей должности. И неудовольствие Манилки, уже ставшего героем, великолепного лидера и командира, можно было понять. Но и снять Хорвера, именно потому, что он интриган, да и родственники его — не последние люди, не получилось бы. К счастью, для лично Грейвуда неудачи Хорвера останутся неудачами Хорвера. Самого адъютанта в худшем случае ждёт необходимость проявить себя в деле, например, в командовании какой-нибудь ротой. В отличие от непосредственного начальника Грейвуд мнил себя командиром вполне толковым и достойным.