Она знала. В Придонске Сергей Сергеевич был человеком видным и влиятельным.

Сергей Колесников с детства любил автомобили. Блестящее лаком, пахнущее пластиком и бензином, быстро мчащееся по дорогам творение рук человеческих очаровало его с момента, когда он первый раз в жизни проехал пассажиром такси. После школы Сергей поступил в Московский автодорожный институт — МАДИ. Получив диплом, вернулся в родной Придонск и устроился инженером на завод сельхозмашин. Вступил в партию. Это сегодня любопытный может поинтересоваться: «В какую?» В прошлые благословенные времена вопрос был бы неуместен. Ни партии обманутых вкладчиков, ни партии любителей пива в те времена не существовало. В стране была всего одна партия — Коммунистическая, и потому, только связав себя с ней, человек мог рассчитывать на успешную служебную карьеру.

Три года спустя Колесников стал секретарем парткома завода и членом районного комитета партии.

Отбыв на секретарском посту еще три года, Колесников ушел с завода. Райком рекомендовал его на должность директора центра автотехнического обслуживания, который построил Волжский автозавод. Прежнего директора посадили за служебные злоупотребления. Под его руководством огромный, оснащенный новейшей по тому времени техникой ремонтный комплекс стал одной из наиболее криминальных зон города. Здесь брали взятки все, начиная от сторожа и кончая главным инженером. Здесь крали все, что попадало под руку: новые запчасти со склада, детали с машин, отданных клиентами в ремонт. Здесь меняли новую резину на старую, отсасывали из баков бензин.

Став директором комплекса, Колесников повел осторожную, но достаточно решительную борьбу с беспределом, который творился в техцентре. Новая метла не понравилась персоналу, привыкшему к грязи. Спаянный воровством коллектив умело подставил нового шефа и подвел его под статью Уголовного кодекса.

Действие было разыграно как по нотам. Начальник склада Султанов сделал в милиции заявление, что директор вымогает у него взятки. Пачку из ста десятирублевых купюр — целую тысячу рублей! (Ну и времена! Ну и цены!) — специалисты пометили люминесцентной краской и вручили Султанову.

В назначенный час тот отправился к директору. Задержание «взяточника» произвели быстро и картинно, как в кино. Султанов вошел в кабинет директора мягким крадущимся шагом. Колесников оторвал голову от бумаг, посмотрел на вошедшего.

— Здравствуйте, Сергей Сергеевич, — голосом вконец замордованного бедолаги произнес Султанов, — вот, я принес…

Он положил на стол деньги, завернутые в газету.

— Что это? — спросил удивленный Колесников и, вдруг поняв, торцом шариковой ручки, которую держал в руке, оттолкнул пачку. — Уберите немедленно!

В тот же миг двери кабинета распахнулись. Внутрь влетели два милиционера и работник прокуратуры. За ними вошли понятые — кладовщики, работавшие в подчинении Султанова.

Колесникова судили неправо, быстро и строго. Не было принято во внимание, что директор не касался денег, которые увидел на столе, что тут же приказал убрать пакет. «Обычная уловка преступника, который чувствует опасность разоблачения» — так объяснил поведение Колесникова строгий и проницательный прокурор.

Колесникову припаяли срок, из которого он отсидел половину. За это время порядки в стране изменились, и то, что раньше считалось преступным, стало обычной житейской нормой.

Отсидку Колесников встретил философски, руководствуясь старой русской мудростью: «От сумы и от тюрьмы не отказывайся, приходящий — не тужи, уходящий — не радуйся». Было, конечно, обидно, что его товарищи по партии и те, кто просто ходил в друзьях, позволили оклеветать его и отправить в зону. Но там бывший партийный работник не сломался. Крепкий духом, преисполненный уверенности в себе, умевший постоять за себя в крутых столкновениях, он получил признание лагерных авторитетов, кличку Партком и накоротке сошелся с криминальным миром. Выйдя на волю, Колесников уверенно бросился в бизнес. Как вести себя в обществе хищников, он уже твердо знал.

Солидную сумму денег, которую ссудил ему криминальный «общак», он потратил на приватизацию автотехцентра и превратил его в акционерное общество закрытого типа. Он сразу начал наводить порядки, которые ему не позволяли навести при советской власти.

Колесников вышиб вон всех, кто казался ему ненужным для дела. В один из вечеров возле дома зарезали Султанова, который вывел погулять своего пуделя. Попал под электричку один из кладовщиков, выступавших понятым в момент ареста директора. Второй понятой, поняв, что влип в скверную историю, оставил город, отбыв в неизвестном направлении.

Два нововведения, проведенных Колесниковым, преобразили автохозяйство, пользовавшееся в городе недоброй славой.

Первым делом Колесников создал мощное охранное подразделение. Его возглавил бывший начальник Придонской тюрьмы Шубодеров, крутой и жестокий служака, имевший осведомителей во всех преступных структурах.

На всю область прогремела расправа охраны автосервиса с наехавшими на него рэкетирами.

«Придонская братва», еще не оценив по достоинству силу и авторитет Парткома, решила сделать его своим данником.

Все началось как обычно.

В один из дней в конторе автоцентра появился странный посетитель. Оттолкнув секретаршу, он вошел в кабинет директора. Не говоря ни слова, прошел к креслу, стоявшему у журнального столика. Сел. Закинул ногу на ногу. Огляделся. Достал пачку «Кэмел».

Партком молча следил за гостем. Его уже предупредили по интерфону о появлении иномарки с экипажем из четырех качков. Шубодеров опознал в одном из гостей Костю Сургута — психованного рэкетира, который работал на вора в законе Саддама.

Закурив, гость обратился в Парткому:

— Потолкуем, директор?

— Теперь не здороваются? — Колесников захлопнул папку, лежавшую перед ним.

— Ах, здрасьте вам! — Сургут, кривляясь, вскинул руку ко лбу, будто отдавал честь. — Наше вам с кисточкой, господин Колесников! Теперь вы довольны?

— У вас претензии к обслуживанию? — Колесников старался показать, что не знает, о чем пойдет речь.

— Ладно, кончай, директор. — Сургут стал суровым. — Я же вижу — ты не дурак.

— Спасибо. — Колесников говорил не повышая голоса. — Так что из того?

— Из того ты должен понять: раз я здесь, тебе теперь придется платить.

— Кому и за что?

— Ай, какие мы непонятливые! Объясняю. Как это там у вас по науке? — Сургут нарочито наморщил лоб, вспоминая. — Ах да. За режим наибольшего благоприятствования.

— Понял. А если я откажусь?

— Выйдет дороже.

— Догадываюсь, но меня интересует другое. Ты сейчас уйдешь, а на меня наедет кто-то другой. Мне и ему платить? Если ты вроде налогового инспектора, хочу знать, какой фирме плачу и за какие заслуги. Если не узнаю, лучше тебе убираться по холодку.

— Что ж, дядя, я от Саддама. Слыхал о таком?

— Саддам? — Колесников почесал переносицу. — Говорят, у него все вы крутые, как вареные яйца. Это так?

— Ладно, директор, кончай балаган. Будешь платить или нет? Мне надо знать только это.

— Буду, если подтвердишь полномочия. А так для меня ты пока частный вымогатель. Без подпоры. Сечешь?

— Хорошо, полномочия я привезу. А пока дай команду — пусть поменяют масло в моей машине.

— Бу сделано. — Колесников открыто издевался. Но все же снял трубку. — Васьков? Там у тебя иномарка во дворе. Загони на яму и обслужи по полной программе. Без оплаты. Это мои друзья. — Повернулся к Сургуту. — Так устроит?

Демонстративно бросив окурок на пол, Сургут вышел, на прощанье хлопнув дверью. Говорить дальше с директором он не собирался.

Через полчаса иномарка цвета антрацита, блестя многочисленными молдингами, с визгом сорвалась с места и выехала из автотехцентра.

Через минуту по телефону Шубодеров доложил шефу:

— Сергей Сергеевич, гостей я отправил. С почетом…