— Закон зацепился за кол! Ну, Рыжов! Из тебя азбука социализма прет, как солома из плохого матраса. Ты в прошлом когда-нибудь вел дела партийных работников? От райкома и выше? Нет? И я не вел, хотя знаю — те воровали довольно круто.

— Не все.

— Я о тех, кто воровал. Однако наверху считали, что номенклатура выше судебного следствия. С ними разбирались келейно — на парткомиссиях. Самое большее отбирали партийный билет. Под суд? Никогда! Может, не согласен?

— Почему не согласен. Было и такое.

— Тогда пойми, у каждой правящей силы свои священные коровы. Обкомов, конечно, не стало. Зато есть партия премьера Черномырдина — «Наш дом — Россия». Знаешь, как ее членов зовут в народе? «Домушники». Так вот позволит тебе эта партия кого-то из своих тронуть? Нет, потому что тогда и теперь понятие виновности зависит от положения в обществе.

— Зачем же мы публично говорим о законности?

— Боже мой! Тебе даже министр не стал учителем! Да открой ты глаза, Иван! Что такое законность? Вспомни: родственники генерального прокурора Ильюшенко брали взятки — жена, сестра, — поэтому он сам взял под контроль это дело. А ты все веришь, что призван служить обществу.

— Почему же нет?

— Потому что нельзя оставаться до конца честным, когда работаешь под руководством жулья.

— Меня по крайней мере в махинации никому втянуть не

удалось.

— Ты уверен? Тогда вспомни: в марте получали премию. Полмиллиона за дело о производстве фальшивой водки. Не забыл?

— Было.

— Тогда должен помнить и того, кто кинул средства в фонд поощрения правоохранительных органов. Так нас вроде называют? Это был Гуссейнов. Финансист и предприниматель. Азербайджанец из «новых русских». Так вот он, по моим данным, в числе других дел занимается производством водки. Твое расследование убрало с его пути конкурентов.

— Но…

— Без «но». Гуссейнова тебе тронуть никто не даст. Не та

фигура.

— Хорошо, я все понял. Скажи, кто жаловался губернатору?

— МадамКалиновская.

— Все, спасибо. Я так и думал.

— Думать проще всего. Ты знаешь, что Калиновскую зарегистрировали кандидатом в дупутаты по Клещевскому району? — Увидев изумленное лицо Рыжова, Кадулин с удовлетворением заключил: — Вот то-то и оно, Иван Васильевич!

Рыжов не стал излагать всего этого Катричу. Он не любил жаловаться на начальство, считая, что подобные разговоры свидетельствуют не в пользу жалующегося. Но Катрич прекрасно понял, о чем и в каком тоне могли беседовать со следователем его шефы. Он даже представлял, в какой манере мог говорить Жук, а в какой — его зам Кадулин.

Тетя Пана принесла и поставила на стол домашнее жаркое. Разговор прервался сам собой, и мужчины принялись за еду.

Когда хозяйка отошла, Катрич не выдержал:

— Я понял, что «Ольгу» пощупать нам не позволят. Так? Рыжов, продолжая жевать, утвердительно кивнул.

— Тогда мы заедем в чужие ворота с другой стороны.

— С какой?

Катрич замялся.

— Ну-ну, — подтолкнул его Рыжов.

— Не обижайся, Иван Васильевич, но за прошедшее время я кое-что успел выяснить. На стороне.

— Именно?

— Вам знакома кличка Саддам?

Рыжов утвердительно кивнул.

— Слыхал он отошел от дел и подался в коммерцию.

— Точно, подался. Только вот в какой бизнес?

— Объясни.

— Мне шепнули, что он делает деньги на торговле рафинадом.

— Кокаин?

— Не только. Есть кое-что и посильнее. Например, героин. В крупных масштабах.

— Не вижу связи с Калиновской.

— Я тоже. Но есть люди, которые видели, как Саддам и Калиновская на «мсрсе» приезжали на фирму «Алковтормет».

— «Алковтормет»? Впервые слышу.

— Чему удивляться? Теперь что ни сапожная мастерская, то фирма. «Алковтормет» — алюминиевая компания вторичного металла. Собирает лом и отходы. Гонит на Запад. Те, кто знает больше нас, говорят, что это только прикрытие.

— Откуда сведения?

— Иван Васильевич, простите, но я работаю на два фронта. Это на вас пока висит один Порохов. На мне еще Виктор Денисов и брат Жора. Потому стараюсь… Я тех гадов достану…

Рыжов кивнул.

— Я понял, Артем. — Он помолчал раздумывая. — С чего хочешь начать?

— Завтра потопчусь возле «Алковтормета».

— Рассчитываешь что-то обнаружить?

— Трудно сказать, но надеюсь. Вдруг повезет.

В незапамятные времена железную дорогу на окраинах Придонска прокладывали по чистому полю. Затем вдоль полосы отвода начали сооружать складские хозяйства, автобазы, ремонтные мастерские, железобетонные и домостроительные комбинаты. Постепенно город подобрался к железной дороге, затем пересек ее, пополз дальше, а промышленная зона сохранилась и оказалась внутри жилых кварталов. Она рассекала город уродливым шрамом, распространяя на спальные районы пыль, грязь, запахи горячего асфальта и копоти.

По обеим сторонам промзоны тянулись узкие ленты асфальта. Отцы города были лишены чувства юмора и вместо названий Задрипанная и Поганая, вполне подходивших для улочек, тянувшихся вдоль промзоны, наделили их индустриальными именами в духе времени — Первая и Вторая Магистральные. Глухие бетонные заборы разных цветов сжимали улицы с обеих сторон. Выше чем на половину заборы были одинаково густо заляпаны грязью. В дождливые дни автотранспорт омывал фонтанами из-под колес узкие пешеходные тропки и высокие стены оград.

Поскольку день был сухим, Катрич смело шел по Второй Магистральной. Местами он останавливался и внимательно разглядывал вывески фирм, расселившихся за забором. Наконец на одном из жестяных листков он обнаружил надпись, выведенную черной краской:

«АЛКОВТОРМЕТ»

Ржавые железные ворота преграждали путь за ограду. За ней виднелся портальный кран, который бездействовал. Под краном громоздились кучи металлолома: смятые кузова автомобилей, строительная арматура, исковерканные и погнутые швеллеры, двутавровые балки. Куча выглядела громадной и производила сильное впечатление. Даже неискушенный глаз легко замечал: за оградой — заурядная база Вторчермета. Смущало одно: название, пахшее алкоголем.

Катрич постучал в ворота кулаком. Но звука, который услышали бы изнутри, извлечь не сумел. Только перемазал кулак в ржавчине. Тогда он поднял с земли крупный голыш и замолотил им по воротам сильно и часто. Никакой реакции на стук не последовало.

Подождав некоторое время, Катрич двинулся вдоль забора.

Не могло быть, чтобы деятельный пролетариат входил в царство труда только через отведенную ему прорезь. Это противоречило духу тех, кто на работе изнывает от жажды. Катрич знал, что даже на режимных предприятиях города, окруженных высокими мощными стенами, терпеливый искатель может обнаружить щель, которая заметно сокращает путь от завода к ближайшему винному магазину.

Поиски оказались не напрасными. Возле автобусной остановки с шикарно-бредовым названием «Хлебобетонный завод» между заборами, разделявшими две территории товариществ с безграничной безответственностью, в бетонной стене зиял узкий пролом.

Катрича всегда изумляло трудолюбие искателей коротких путей. Как можно иначе, не притащив с собой домкрата, лома, кувалды, без ножовки, выдолбить в бетонной стене дыру, перегрызть арматуру настолько, что становится возможным протиснуть в щель не только голову, но и зад!

Боком протиснувшись в щель, Катрич оказался внутри, за оградой. Все тут говорило о том, что лазом давно не пользовались. Бурьян и конский щавель бурно разрослись, потеснив с обеих сторон узкую, едва заметную тропку.

Ступая осторожно, чтобы не споткнуться об обломки железа, Катрич выбрался к центру металлосвалки. Судя по всему, фирма «Алковтормет» железом давно не занималась. Головки рельсов, по которым должен был двигаться кран, покрывал бурый налет ржавчины. Ржавыми были и большинство железных обломков, сваленных в огромную декоративную кучу.

Вдалеке за грудой лома виднелись одноэтажный домик, скорее всего контора фирмы, и новый ангар из оцинкованного железа.