— Я знаю. — Это была правда. — Ты хороший парень, тренер.

Гарднер улыбнулся, когда я, помахав рукой, вышла из его кабинета.

— Отдохни сегодня. Мне нужна твоя голова в завтрашней игре.

— Поняла, — сказала я, закрывая за собой дверь.

Я прошла около трех метров по коридору, прежде чем злость, на которую я не думала, что способна, заполнила всю мою душу. Эмбер отняла у меня возможность играть за национальную команду, прекрасно. Но теперь она опустилась достаточно низко, чтобы попытаться поставить под угрозу мою карьеру в Первой Женской Лиге?

Вот сука.

Я пошла домой и выместила свой гнев на ванне с помощью губки и чистящего средства.

На следующий день, когда прошло чуть больше половины игры, я смирилась с тем, что играла сегодня как полное и абсолютное дерьмо.

Ладно, это небольшое преувеличение, но суть была в том, что я играла ужасно. Я была рассеяна и зла. На этот раз я не смогла отпустить все, что происходило в моей жизни, и сосредоточиться. Я все время думала о злобных поступках Эмбер. Мне казалось, она достаточно сделала в прошлом, чтобы начать гадить опять. Разговор с ней после последней игры и ее письмо на самом деле сильно задели и обидели меня. Настолько, что даже моя грязная ванная не помогла прогнать эту злость. Мои голова и сердце не были в игре, я была слишком зла, и мне было на все насрать.

Поэтому, когда мой номер загорелся на табло красным, а номер другой девушки — зеленым, я не была удивлена, что они заменили меня. Я даже не могла сердиться на это. Смутиться и смирится, да. Меня заменяли всего несколько раз, и всегда по уважительной причине: травмы, неизбежные судороги и рваные мышцы. Был также один раз, когда я стала слишком агрессивной после того, как игрок ударил меня локтем по почкам и не был наказан за это, но Гарднер удалил меня, прежде чем я сделала что-то, о чем могла бы пожалеть. Но на этот раз не было никакого оправдания тому, как небрежно я играла или как рассеянна была сегодня.

Это было жалко. Я должна была быть лучше. Я была лучше. Я могла справиться с чем-то большим, не моргнув глазом, и в этот раз потерпела впечатляющую неудачу.

Я медленно побежала с поля, старательно избегая всех взглядов, глядя прямо перед собой. Я направилась к скамейке, единственным доступным маршрутом была щель между Култи и Гарднером, и чья-то рука схватила меня за запястье. Гарднер был не из тех, кто может схватить кого-то, поэтому, даже не оглядываясь через плечо, я знала, кто это.

Эти безумные глаза смотрели на меня сверху вниз с высоты ста восьмидесяти семи сантиметров. Морщинка прорезала пространство между его темно-рыжими бровями.

— Что, черт возьми, с тобой происходит? — отрезал он.

Я резко вдохнула, встретилась с ним взглядом и, пожав плечами, сказала:

— Мне очень жаль. — Я не собиралась находить этому оправданий. Их попросту не было. Это, должно быть, разозлило его, потому что его ноздри раздулись.

— И это все? И это все, что ты собираешься сказать?

— Мне больше нечего сказать. Я играю, как дерьмо, и ты меня заменил. Я понимаю это.

Клянусь Богом, если Култи и не имел привычки бить себя по лбу ладонью в жесте «Боже, это бесполезно», у него было такое выражение лица, которое говорило, что он сделает это прямо сейчас.

— Убирайся с глаз моих, я разберусь с тобой позже.

Хоть я и ожидала, что его ответ будет подобным, я все равно отпрянула. Но тут же прикусила язык, проглотила гордость, признала свою вину и направилась к скамейке. Упершись локтями в колени, я наклонилась вперед и наблюдала за оставшейся частью игры, мысленно пиная себя по заднице за то, что была такой идиоткой.

Час спустя наша команда едва протащилась мимо меня с победой 1:0 благодаря мячу, который просто идеально попал на носок Грейс. Мы направились в раздевалки и слушали, как тренерский штаб бубнил о том, что именно мы сделали не так и где мы действительно поступили неправильно. Култи даже не потрудился взглянуть на меня, когда решил заговорить, но мне было очевидно, что он имел в виду все мои неудачи. В обычной ситуации это заставило бы меня нервничать, но я уже смирилась с реальностью. В заключение Гарднер дал свой мотивационный совет на следующую неделю, и нас отпустили из раздевалки.

Приняв душ, одевшись и направившись к автобусу, который должен был ехать в Хьюстон десять часов, я старалась ни с кем не разговаривать. Я была слишком зла на себя за то, что бездельничала, чтобы быть хорошей компанией, и все давали мне пространство. Я сгорала от стыда из-за того, что играла сегодня настолько дерьмово, и мне удалось пройти полпути к автобусу, прежде чем заметила Култи, стоящего в стороне, когда он говорил с… женщиной. Это была женщина? Я прищурилась.

— Касильяс!

Я заколебалась. Хотела ли я слушать, как он разрывает меня на части перед незнакомкой, которая могла быть женщиной или, возможно, стройным мужчиной в узких джинсах? Нет, определенно нет. Но станет ли это очевидным, если я проигнорирую его и продолжу идти к автобусу.

— Касильяс!

Блядь. Блядь, блядь, блядь.

Полагаю, он предупредил меня. «Я разберусь с тобой позже» — совершенно точно было угрозой. Будь я действительно религиозным человеком, то перекрестилась бы, когда подошла к тому месту, где стоял Немец. Да, рядом с ним определенно была женщина, поэтому я надела свои Носки Большой Девочки, пока подходила к ним.

На расстоянии около трех метров я узнала человека, с которым он разговаривал. Бывшая. О, нет. Она была его бывшей девушкой, которая, уверена, являлась актрисой или была ею когда-то. Я в мгновение ока разозлилась, и с каждым шагом становилась все злее и злее. Он хотел сделать это сейчас, перед бывшей подругой?

— Ты уверен, что не хочешь встретиться сегодня вечером? — спросила привлекательная рыжеволосая, игнорируя мое приближение. Култи даже не взглянул на нее, вместо этого он смотрел на мое лицо. Мое-раздраженное-как-у-фурии-лицо. Его односложный ответ прозвучал так же грубо, как и обычно.

— Нет. — По крайней мере, он был мудаком со всеми. Так оно и есть. Женщина согнула длинную ногу и наклонила голову, чтобы попасть в его поле зрения.

— Уверен?

Было слишком темно, чтобы понять, посмотрел он в ее сторону или нет.

— Да, — подтвердил он.

— Култи... — Она положила руку ему на плечо, и я не упустила из виду, как он оттолкнул ее.

— Это заняло у тебя достаточно много времени, — проворчал он, когда я остановилась рядом с ними, но не слишком близко.

Я смотрела на него, а не на женщину, которая, очевидно, все еще пыталась привлечь его внимание.

Могла ли она быть еще более отчаянной? Черт побери.

Я просто смотрела на него, не скрывая своего раздражения. Он что, собирается меня отругать? Неужели он действительно думает, что сейчас самое подходящее время?

Собрав в кулак всю храбрость, которой у меня на самом деле не было, я заставила себя выглядеть спокойной, расслабила плечи, чтобы не выдать своего напряжения, и моргнула, глядя на своего тренера — Рейнера Култи.

— Да, тренер?

Его глаза смотрели на меня будто были прожектором, самым большим прожектором в истории. Судя по форме его рта и подергиванию челюсти, он был готов взорваться.

Он даже не потрудился взглянуть на женщину рядом с ним, надеющуюся и все еще ждущую внимания от мужчины, который не уделял ей и минуты своего времени, прежде чем он понизил голос. К сожалению, я поняла, что он не понизил его достаточно, чтобы остальные не слышали его, он был слишком зол и не говорил так тихо, чтобы слышала только я.

— Что, черт возьми, с тобой сегодня творилось?

Он сделал именно то, что я и ожидала. Все в порядке. Я облизнула губы и решительно пожала плечами.

— Я не смогла сконцентрироваться на игре, и мне очень жаль. — Подразумевалось, что я не позволю этому случиться снова.

— И это все? — выплюнул он.

— Этому нет никакого оправдания, — сказала я, наблюдая, как женщина переводит взгляд с него на меня. — Я хорошо это понимаю, и мне очень жаль.